Андрей Круз - Двери во Тьме
Вечером все же выбрались в ту самую «Сибирь», просто втроем. Ресторан выглядел изнутри опять же натуральной избой, что уже начало надоедать слегка, но кухня была выше всяких похвал — одних пельменей несколько видов. И под водку все виды шли просто замечательно, чуть не строем.
На рассвете рассчитались в гостинице, побросали вещи в машины и поехали обратно, в Углегорск. Второй «кюбель» Настя решила приватизировать, хотя я бы пока настаивал на том, чтобы она на работу и обратно не одна ездила. Ладно, сам буду возить, а машина пусть будет — пригодится, рост семейной мобильности налицо. Главное — маневр, в конце концов.
Утеплить бы еще «кюбель», утеплить. Сколько можно про это мечтать? Можно бы и заняться уже, тем более, как я понял из разговора с Тенго, состоявшегося после беседы с Милославским, хозяйство Червонца в Углегорске, то есть тот самый сервис, на котором я был, отошло Шалве. Наполовину. А еще наполовину все равно кому. Тому, кто Шалве дышать дает. Вот такой у нас социализм военного типа в Углегорске.
На КПП никто никаких оргвыводов на наш счет не делал и косо не смотрел, так что мы, видать, ни в какие ориентировки и стоп-листы не попадали. Хотя должны были бы, но кто-то решительной рукой, и я даже могу предположить кто, это дело пресек. Ну и хорошо — нам только дополнительных разбирательств не хватало.
Федька собирался к себе в общагу заскочить и вещи забросить, а потом по планам у него свиданка намечалась, и судя по всему, до завтрашнего утра. Ну а мы прямо домой — мы люди вполне семейные.
Толстый комендант Петр Геннадьевич встретил нас чуть испуганно. Засуетился, сказал, что квартира опечатана, но с ним печать вскрыть можно, только актик подписать следует. Поднялся с нами на этаж, протиснувшись под козлами штукатуров, заделывавших дырки от пуль в стене. Выбитое стекло на площадке уже заменили, кровь со ступенек тоже смыли.
Актик у коменданта был уже готов, так что «таинство снятия печати» больше пары минут не заняло. Затем Петр Геннадьевич назад побежал, и я впервые приметил у него на ремне кобуру. Раньше он оружия никогда с собой не носил, а теперь на вот, с наганом.
В квартире было холодно. В суете я тогда раму захлопнул неплотно, да и то только одну, так что под нее здорово дуло и снегу намело немало. Пришлось счищать с подоконника веником и потом с усилием заново закрывать створки. А потом еще конопатить и заклеивать придется.
В квартире покопались, явно обыск был: все шкафы настежь, все оставшиеся вещи на полу — хорошо, что вещей не так уж и много оставалось, собирать недолго. А вот матрас, вспоротый и выпотрошенный, придется выбрасывать и новый покупать.
Интересно, кто же здесь копался, если всех злодеев вроде как или мы убили, или честные гэбисты арестовали, когда нечестных гэбистов ловили? И что искали? Это тоже интересно. Ладно хоть мебель не ломали, да и искать тут особо и негде, вся квартира чуть больше шкафа.
— Матрас новый надо, — тихо сказала Настя, оглядывая разор. — И белье новое, я на этом спать уже не буду.
Белье было сброшено с кровати и вывалено из шкафов. И по нему явно топтались: следы подошв видны на белом хорошо. Я не такой брезгливый, мне бы и после прачечной сошло, но ее понимаю прекрасно. Белье — дело интимное, а если по нему еще и сапогами грязными, да еще кто попало… Нет, все верно, нужно новое покупать.
Брошенного оружия, естественно, не осталось. Ни немецкого автомата, ни СКС с оптикой. Его особенно жаль: оптика — здесь штука редкая. Ну да ладно, хоть сами живы остались, да и полно еще всякого железа.
— Что сейчас делать будем?
Похоже, что разор Настю прибил как-то, если по голосу судить: больно он неуверенно прозвучал. То воевала вовсю, ни на секунду боевого духа не теряя, а вот столкнулась с тем, что по постели ногами походили, — и на тебе. Чего-то я в женщинах не понимаю все же. А они — чего-то во мне, наверное.
— Надо к Ивану заехать, показаться, — задумался я. — Или если его нет, то на Крупу, в департамент…
— А нас там не убьют?
— С чего это? — опешил я.
— А за своих. — Настя кивнула в сторону входной двери, подразумевая убитых безопасников.
— Думаю, что Милославский нас бы предупредил, чтобы туда не ходили. Да нет, не думаю — все знают, насколько я понял, что они для бандитов левака ночью резали, так что сами нарвались. И случись чего, отбиваться будем.
Не то чтобы совсем искренне сказал, скорее просто отболтался. Нам теперь оглядываться надо будет, но не сегодня и не там. Просто не рискнет никто в центре города в разгар рабочего дня на нас нападать. Это если про безопасников говорить. А вообще-то она права по-своему: мало ли кто там из друзей убиенных в том же здании работает, но волков бояться — в хате гадить. Надо было в Сальцеве оставаться, если мы боимся здесь ходить. А страх штука такая — дай ему чуть-чуть волю, и он тебя вскоре целиком сожрет, в животное превратишься. Его только в узде держать, и подчас для этого даже неразумные поступки подходят.
Второго «кюбеля» подзавалило слегка, но я быстро снег отбросал, решил его «размять» немного. Подумалось, что если бы в машине печка была, то теперь пришлось бы еще и лед со стекла отскребать. Но поскольку ее нет и температура внутри всегда минусовая, то ничего такого и не случилось. Вот и подумай — надо ли вообще ставить печку без обдува стекол? Вот как все сложно… Может, еще подумать насчет сервиса? Точно, подумаю пока.
Завелся «кюбель», затарахтел весело движком, резво выскочил из двора на дорогу. Даже ворота запирать не пришлось: сосед на «эмке» приехал. Сначала помахать рукой собирался в окно, но потом вдруг испугался чего-то — может, решил, что мы вернулись еще и его застрелить. Ну да и ладно, поживет с нами рядом месячишко — и вновь уверится в мирности наших намерений.
Ивана на «Ване-комсомольце» не застали. Заперто все, и машины нет — уехал куда-то. Наткнулся на Пашкина, уже с утра «поправившего прицел», и с трудом отбился от приглашения посидеть у него в кабинете: сказал, что начальство срочно вызвало. Тот понял, но не оценил.
Пришлось все же ехать на Крупу. А там на нас внимания никто не обратил. То ли всем все по фигу, то ли просто в лицо не узнавали, а то ли и вовсе удалось всю стрельбу в относительной секретности даже от своих сохранить, кто его знает.
Милославский был здесь же, но принять не смог — передал через секретаршу, чтобы я завтра с утра на Ферме был, с Федькой вместе и даже с Настей, если у той получится, — на этом наш визит и закончился. В общем, цель его все равно достигнута, отметились по возвращении. Доложились по случаю прибытия, так сказать. А убыли уже не докладывая, направившись на рынок за новым матрасом.
