S-T-I-K-S: Гильгамеш. Том I (СИ) - Перваков Тимофей Евгеньевич
Но Горгон не был новичком. Он всё просчитал, и сердце его не пропускало лишних ударов.
Он прыгнул туда, где ещё корчились посечённые, но недобитые чудовища. Понёсся, огибая загребающие лапы к цели — огромному топтуну, находившемуся ближе всех к Оскару в момент взрыва. Монстр лежал на боку, раненный, но всё ещё живой, и, следовательно, дар должен будет усилить именно его.
Горгон ловко уклонился от попытки чудовища схватить его. Вогнал оба клюва в голову мутанта — такими ударами было не убить заражённого, но именно это и было нужно.
— Двенадцать — пронеслось в голове, и в следующее мгновение голова монстра взорвалась изнутри.
Горгон ощутил, как его наполняет сила. Любое мышечное напряжение усиливалось в восемь раз, и если бы тело Горгона не было закалено Стиксом, то его мышцы и сухожилия не выдержали бы увеличение инерции от любых, даже самых незначительных подёргиваний. Даже сейчас ему стоило быть аккуратным. Способность лишь увеличивала его инерцию, но не повышала ни износостойкость, ни скорость реакции, ни защиту против когтей и клыков тварей.
Но старожил улыбался. Хищный оскал не предвещал ничего хорошего для несущихся на него тварей. В этом взгляде была ненависть и боль. Ненависть к заражённым и боль за потерю Оскара, которого он так и не успел покрестить.
Горгон был молнией, гепардом, артиллерийским снарядом в человеческой оболочке. Он метнулся к ближайшему лотерейщику, оставляя за собой только хруст щебня и оседающую пыль.
Пять метров? Это было ничто.
С широким замахом Горгон ударил тупым концом клюва по когтистой лапе, вытянувшейся к нему в захвате.
Хруст!
Лапа отлетела назад, как сухая ветка. Разрывы тканей, смятие толстых костей. Заражённого повело, он потерял равновесие. У него не было даже шанса.
Горгон был рядом.
Один удар — в висок.
Точный. Безупречный.
Клюв пробил череп, словно осенний лист. Лотерейщик, так и не понявший, как успел умереть, лишь начинал падать, когда Горгон встретил ударом подбежавшего с другой стороны топтуна.
Опередив реакцию мутанта, он вбил клюв в толстый лоб твари. Без применения способности этот удар в двадцать килоньютонов на острие клюва мог только промять слой биоброни, но теперь пробой вышел настолько мощный, словно Горгон опустил на лоб мутанта микроавтобус, запечатанный в миллиметровом жале. Топтун рухнул на землю, от чего по ней прошла дрожь. Чудовище рухнуло с расколотым черепом, будто в его голове сработал сейсмический заряд.
Старожил убил гиганта, но не остановился — он был полон решимости развить успех. Не теряя ни доли секунды, он в прыжке, с глухим рыком, всем телом врезался в грудную клетку подбежавшего лотерейщика. Громыхнуло — хребет твари затрещал, и она отлетела на несколько метров, сбитая с ног яростью и массой слона, заключённой в этом ударе.
Следом на него обрушились другие. Когти рассекли воздух — и плоть Горгона. Один удар пришёлся по рёбрам, вскрыв кожу; второй — по спине, оставил три неглубокие, багровые борозды. Кевларовая куртка едва ли могла защитить от бритвенно острых когтей заражённых средних стадий. Он уклонялся, уворачивался, наносил удары — но каждое движение отнимало драгоценные секунды, каждый прыжок рвал мышцы. Либо свои, либо чужие.
Тело его уже успело покрыться десятками царапин и рваных ран. Из одних сочилась кровь, густая и тёмная, другие уже запеклись, но каждая оставляла отметину на живом человеке, который всё ещё продолжал драться.
И он держался.
Клюв вошёл в висок очередного лотерейщика. Горгон успел развернуться — и тут же получил удар по лицу. Когти рассекли щеку до самых зубов. Десятки лет, прожитых в Стиксе, всё равно, не сделали его не убиваемым. И даже Эйка, успевавшая предупреждать его о самых неожиданных атаках, не могла просчитать то, чего не могла различить за спинами крупных тварей. Он отшатнулся, моргнул и возблагодарил Стикс. Кровь не залила глаз. Часть зубов разметало по пыльной земле, щека свисала уродливым лоскутом. Но это было ничто.
Боль только подстегнула упрямство.
Он не успел перевести дух — следующий лотерейщик уже хотел вгрызться ему в плечо. Клыки прошли сквозь ткань и плоть. Горгон вырвал себя из захвата с рёвом. Кровь брызнула.
Он ударил — и вновь хрустнула кость. Ещё один враг пал, и взгляд бородача оставался ясным, сосредоточенным.
Он не сдавался
Он был Горгоном. И если смерть поджидала его, то она должна была вырвать его из этой бойни с мясом и криком, заплатив за это десятками убитых.
Он снова ринулся в бой.
И в этот момент он почувствовал, как на него с двух сторон прыгнули, сидевшие до этого в засаде кусачи. Извернувшись дикой змеёй, Горгон умудрился отпрыгнуть в сторону, и уйти из-под атаки, но кусачи, тут же рванули вслед. Их удары обладали уже гораздо большей силой, а манёвры — куда более хорошей слаженностью. Горгон еле успевал уворачиваться и отводить когтистые лапы. Мышцы сводило судорогами, но пока действовал дар, Горгон даже не думал о том, чтобы отступить. Если у них есть шанс спастись, то только сейчас. Очередной удар кусача Горгон парировал, сломав тому лапу, после чего обнаружил, что клюв, которым он бил, практически пришёл в негодность.
Странная мысль зародилась в его голове. Кусачи целились по ногам, не пытаясь нанести фатальных повреждений. Значит, ими руководит не элитник. Это был человек, и он вознамеривался получить Горгона живьём. Но додумать ему не дал очередной выпад.
Весь этот бой не продлился больше тридцати ударов сердца, и Марк, всё это время стоявший на мусорной куче, увидел, как из лесной чащи вышел огромный рубер, на спине которого сидела девушка, тело которой скрывала шкура лотерейщика. Спек бурил по венам и позволял в мельчайших деталях запомнить того, кто устроил на них засаду, того, кто убил Оскара, кто был виновником всех бед! Всего-навсего человек, такой же иммунный как и он!
Но тут Марк понял, что один из заражённых навёлся на него. Молодой топтун. С какой-то злой иронией Марк узнал этого топтуна. Тот самый монстр, на котором он приехал со своего островка в этот чёртов «Оазис». Только тогда тот был всего лишь лотерейщиком. Мир оказался куда теснее, чем можно было ожидать.
И сейчас ему никто не мог оказать помощь. Даже будь у него автомат или граната, достичь успеха в деле спасения своей жизни он не сумеет. Попытаться убить ту, кто управляет рубером? Это было даже несмешно. Он спрыгнул и побежал в противоположную сторону. Куча мусора хоть ненадолго, но должна будет задержать монстра. Обманчивая и глупая мысль. Ведь топтун уже догнал медленного человека. Мощный удар порвал грудную клетку и разворотил рёбра, а мужчина полетел вперёд изломанной куклой, выплёвывая изо рта сгустки крови.
Сколько желаний, сколько стремлений, столько опыта, мнений и столько чувств. Всё, что он пережил к этому моменту, вся его подготовка, вся удача оказалась бесполезна против неумолимой силы этого хищного мира. Монстр уже прыгнул на него, сломав тазовые кости, и Марк словно в замедленной съёмке наблюдал, как огромная пасть движется к нему. В последний момент он собрал все свои силы и попытался активировать дар. Тот самый, который он пытался активировать каждый день.
Но жизнь несправедлива.
И голодная злая тварь вгрызлась ему в лицо, ломая кости и хрящи, сдирая плоть. В теле ещё горели остатки жизни, и спек не давал мозгу умереть даже в тот момент, когда он был открыт всем ветрам, но топтун, довольный всем происходящим, проглотил лицо очередного вкусного человека, смакуя неудачливую жертву, и сдавил остатки головы своей пятернёй, превращая её в безжизненный фарш.
Именно это успел застать Горгон, заносивший удар над последним живым кусачом. Взревев пуще прежнего и поняв, что никому не удалось спастись, он на остатках воли выбил дух из чертовски сильной и умной твари, и опустился на колени, теряя сознание от потери крови.
В этот момент земля под ногами задрожала, как будто к месту бойни неслось стадо из тысяч слонов. Девушка на рубере смерила картину оценивающим взглядом и поняв, что взять старожила живым ей не удалось, а к ним уже приближаются стаи с окрестных кластеров, приняла решение сворачивать операцию. Сейчас её не защитит даже матёрый рубер, но вот унести подальше, он вполне способен. Рубер рыкнул оставшимся в живых членам стаи отступать и тут же скрылся в кустах бесшумной тенью.
