Олег Шовкуненко - Оружейник. Тест на выживание
Когда дверь за ней закрылась, Леший кивнул мне:
– Хорошая девчушка. Правильная. Завидую тебе, Максим. Видал, как принарядилась? Все ждала, когда ты очухаешься.
– Что у нее с ногами? – Я был подавлен. Ведь то, что мне довелось сейчас увидеть, совсем не походило на обычно легкую пружинистую походку Лизы.
– Доктор сказал – остаточное явление. Газ этот проклятый так подействовал.
– Ей будет тяжело идти.
– Куда?
Мне показалось, что Леший не следит за моей мыслью, что сейчас он где-то далеко.
– Завтра. Вместе со всеми. Ей не выдержать долгого марша.
– Это кто бы говорил. – Андрей притащил откуда-то из-за пределов моего зрения низенький колченогий табурет, поставил его рядом с матрасом и уселся.
– Да, ты прав, – я горько улыбнулся.
Подумалось, что скорее всего мне придется остаться здесь, в убежище. А вот Лиза… она обязана уйти. Леший должен будет ей помочь. Обязательно должен! Я уже собирался попросить его об этом, да не успел. Андрей первым обратился ко мне:
– Слушай, Максим… Это, как его… – Загребельный с трудом подбирал слова. – Прошлым утром… Ну, тогда, когда тебя схватили. Я приказал…
Ах вот он о чем! Вот что не дает героическому подполковнику ФСБ покоя. И торчит он здесь в санчасти наверняка именно поэтому. Решил не затягивать с выяснением отношений. Молодец. Далеко не у каждого на такое хватит смелости и решимости.
Размышляя об этом, я продолжал молчать, поэтому Лешему ничего не оставалось, как закончить свой ох какой нелегкий монолог:
– Тот выстрел… У нас не было возможности вытащить тебя. Я приказал снайперу… – тут он запнулся, понял, что произнести это не сможет. Андрей сумел лишь выдавить из себя: – Прости.
Что я мог на это ответить? Разве не точно так же поступил я сам, когда колесами БТР раздавил еще живого Виктора Сотникова. Я просто прервал его мучения. Вот и Леший… Он сделал… вернее, хотел сделать то же самое. Это правильно. Это скорее милосердие и проявление настоящей дружбы в ее нынешнем суровом обличье. Так какого же черта тут каяться!
– Хреновый у тебя снайпер, – медленно протянул я. – В такую здоровенную мишень не попал. Ты ему разнос устрой… непременно устрой.
Придать своему голосу более или менее дружеские интонации мне было невероятно сложно. Но тем не менее я постарался. Правда, видимо, вышло не ахти как. После моих слов Андрюха помрачнел еще больше.
– Нету больше снайпера. И половины тех, кто с нами ходил, тоже нет. Вот такая канитель получилась.
Расспрашивать дальше не имело смысла. Дальше и так все понятно. Рассказ Андрея о том, как кентавры перебили его людей, станет лишь еще одной страшной историей, которая отнимет у меня силы и время. Главное – время! Спохватившись, вспомнив о нем, я поспешил спросить:
– Как разведка? Что-нибудь выяснилось?
– Ты о кашалотах?
– Да. Куда они подевались?
– Полагаю, сгорели, так же, как тот кентавр, которого ты резал. – Леший с подозрением покосился на меня: – Ты хоть это помнишь?
– Помню, – кивнуть у меня не было сил, поэтому в знак согласия я закрыл глаза.
– Пепел. После него остался пепел, точно такой же, как на тех огромных кругах, которые мы осматривали. Три круга, и кашалотов было тоже три. Вывод напрашивается сам собой.
– Кентавра убил я, а кто убил кашалотов?
– Интересный вопрос, но я не знаю на него ответа. – Несколько секунд подполковник думал, а затем робко, как будто стесняясь своих мыслей, предположил: – А вдруг их никто и не убивал. Тот человек… Ну, тот белорус, с которым мы говорили на стене. Он ведь сказал, что кашалоты ушли. Ушли в туннель. Может, и кентавра ты того… отправил назад, в то самое место, откуда они все и появляются. – Леший пожал плечами. – Теория. Это всего лишь открытый вопрос. Точно такой же, как был ли вообще весь тот разговор и тот одноглазый лесник в бандане.
От слов Загребельного у меня в мозгу что-то щелкнуло. Цирк-зоопарк! А ведь это был именно он! Тот человек, что спас меня и Нестерова от призраков. Серый плащ, ружье, бандана. Точно, он! Белорус! Олесь!
– Нет, Андрюха, похоже, то был совсем не мираж. Этого лесника я встретил еще раз.
– Не может быть! – выдохнул Загребельный. – Когда? Где?
Я не успел ответить. Дверь распахнулась, и в комнату вошли четверо: Крайчек, Горобец, очкарик-доктор, выполняющий обязанности радушного хозяина, и тот невысокий крепыш, заместитель Нестерова. Как же его, Колесов… или Карцев… Вспомнить мне так и не дали. Возле двери возникло маленькое недоразумение. Пятой в палату пыталась прорваться Лиза, но Горобец ее притормозил. Произнеся отцовское: «Погодь, дочка. Дай людям поговорить», он захлопнул дверь перед самым носом девушки.
Крайчек выглядел очень усталым, но, даже несмотря на это, улыбнулся увиденной сцене.
– Шикарно ты устроился, Макс. Личные апартаменты, хорошенькая сиделка.
– Всего этого я вроде бы не просил. – Юмор Крайчека мне пришелся не по вкусу.
– Шучу, – Томас примирительно махнул рукой. – Я сам приказал положить тебя отдельно от всех остальных. Тут у нас хоть имеется возможность спокойно поговорить.
– А Нестеров?
– Пока в общей палате. Когда очнется, тоже сюда перенесем, – при этих словах Крайчек поглядел на медика, и тот кивнул, подтвердив тем самым, что прекрасно помнит приказ начальства.
– Как он? – Мне действительно хотелось это знать, я по-настоящему волновался за Анатолия.
– Лучше, чем можно было ожидать, – вопрос относился к медицинской части, поэтому и ответил на него врач. – Отравление фосфатами имело место в гораздо меньшей степени, чем у Лизы Орловой.
– Странно, – протянул я. – Он ведь был в этом проклятом подвале столько же, а может, даже и дольше, чем она.
– Ничего странного… – начал было медик, но его перебил Горобец:
– Повезло нашему сыскарю. Я гадав, шо такого в жизни не бувае, тильки в кино.
– Это ты о чем? – Не моим мозгам сейчас разгадывать загадки.
– У Нестерова язва желудка, – доктор вновь завладел нитью разговора. – В последние дни как раз обострение. Появились боли. Так что перед самым вашим выездом к магазину я ввел ему атропин. Надо было уменьшить выделение желудочного сока. Вот как вышло удачно. Нежданно-негаданно подготовил человека ко встрече с этой дрянью.
Слова медика многое прояснили. Вот почему Анатолий остался жив, уцелел там, где погибли все остальные, выжил даже без моей помощи. Надо же, выходит, я сделал правильный выбор, истратил аптечку на того, кого и следовало. Тут я вспомнил тот миг у входа в полуразрушенный магазин, мгновение, когда я принимал решение. Почему тогда я выбрал именно Лизу? Только ли по каким-то своим личным причинам и симпатиям? Или… или мне подсказали верное решение? Кто? Несколько мгновений этот вопрос занимал все мои мысли, но длилось это лишь несколько мгновений, не больше. Глупости. Кто мог повлиять на мое решение? Этот выбор сделал я сам. И если послать к дьяволу все моральные и этические составляющие данного дела и учесть только результат, то получается, что не ошибся. Уцелели два человека. Два! А это гораздо лучше, чем один.
