Виталий Сертаков - Кремль 2222. Юго-Восток
От горячих гильз подпрыгнул, бомбу в лужу выпустил. Та зашипела — и потухла.
— Славушка, они по потолку лезут!
— Да вижу я, вижу, ешкин медь!
Первый натиск мы, кажись, отбили, у меня аж зубы после печенега стучали. Баги валялись в куче, шевелили лапами, многие так и не выпустили из клешней топоры. Те, что уцелели, ловко так взад уползли, я даже не услышал.
— Славка, помоги самопалы зарядить!
— Они ушли? — Иголка подпрыгивала, ногой мне в спину долбила. — Эй, парни, они сбежали, да?
— Скоро вернутся, — мрачно заявил отшельник. — Слышишь, Голова, попробуй подорви решетку.
— У меня всего три бомбы.
— Они тебе здесь не помогут. Баги не отступят, пока цел ихний главарь, или матка, как хошь обзови. Ни хрена им не страшно, хоть все полягут.
— Дык… чо же за гадость такая? — Я схватил меч, издаля потыкал ближайший труп. Живот у твари мягкий оказался, меч насквость прошел. Зато с боков, и особливо со спины — не разрубить. Ну дела, я меч воткнул, а он, хоть и дохлый, четырьмя лапами в клинок вцепился! Рыжий как завопит, напугался, ага!
— Голова, дай бомбу, тебе сказали!
— Да сам я, сам! — и полез наверх, заряд поджигать.
Еще до того, как бомба рванула, баги кинулись на нас. Вторую атаку они затеяли хитро. Сперва отвлекли с флангов, а потом пустили третью армию, промеж красивых колонн, прямо со станции.
Чич выступил вперед и лихо замахал посохом. Я с арбалета стрельнул, откинул, некогда тетиву тянуть, да и без толку. Голова швырнул две бомбы, вправо и влево. Эх, здорово им досталось!
— Братва, ложись, ухи зажимай!
Я подмял Иголку. Ох, ешкин медь, как же они корчились, первые ряды славно порвало на мясо. Возле нас нога чья-то свалилась. Тулова нет, а нога копьецо держит и дрыгается, ну и живучие! Верещали они дико, похлеще поросят на убое! Иголка дрожала вся, я ее погладил, сам вскочил, долго валяться некогда. И тут рванула бомба, которую рыжий запихал в решетку.
— Берегись, Славка!
На меня посыпались сверху. Успел меч схватить, двоих отмахнул, еще одному с развороту башку пополам раскроил, четвертому в брюхо ткнул. Голова тоже выхватил клинок, заряжать уже было некогда.
Чич махал посохом с такой скоростью, что посоха было не видать. В другой раз я бы полюбовался, ага. Кто бы знал, что тихий гадальщик Чич так умеет со сталью обращаться! Баги летели от него клочьями. Отшельник запрыгнул наверх, на порожек, что над рельсами. Баги лезли на него с потолка рекой, жуть какая, но он не сдавался. Вокруг Чича получилось пустое место, куда ни один жук не мог втиснуться, отшельник им мигом лапы и головы срубал.
«Твердислав, решетка, скорее…»
А мне никак не отвернуться, прут и прут. Один наглый, на две ноги встал, а в каждой из четырех лап — по зубастому ножу зажато. Храни меня Факел еще раз такое увидать! За первым наглецом и другие поднялись. И сразу стало ясно, что когда-то ихние деды тоже были хомо.
— Иголка, не лезь!
Иголка поднесла запал, жахнула с двух стволов, самопал чуть из рук у нее не вырвало. Видать, пороху много положила, не обучена с оружием. Но вышло славно, двоих откинуло.
Но они не отступили, задние налезали на передних, перли прямо по разорванным трупам. У меня ихняя поганая кровь уже по сапогам текла. Весь проход между стенкой и перроном ихними телами забило.
— Голова, огнемет!
— Ну держись, сволочи!
Эх, жарко полыхнуло! Рыжий бензин берег, короткими бил, в баллоне всего секунд на пять оставалось. Баги маленько попятились, передние факелами разбегались. Ух и воняло от них!
Пять секунд, ешкин медь. Я уже на стенку запрыгнул, и давай решетку трясти. Открывайся, милая, открывайся же! Прутья помяло, вроде подается, а за ней — темнота, вдруг тупик?
— Бегут, бегут, сволочи!
— Урра, наша берет!
Чич стоял на перроне, вроде как понурившись. Загрустил маленько, что ли. Вокруг него хрустели и визжали покалеченные жуки. Голова пустил последнюю струю огня по потолку станции, подпалил еще штук шесть.
И все, огнемет затих.
Но баги почему-то не наступали. Штук двадцать застыли на задних лапах, передними они готовились метнуть копья. Если бы метнули разом — конец нам. Но они не метнули. Голова застыл, мечом замахнувшись. Иголка застыла с топором. Зашипел и погас факел.
«Живее, красавчик… я не могу их долго держать…»
Влез я в дыру плечом. Поднатужился, сдернул с петель решетку. Ох и здоровущая, чуть себе ногу не отдавил!
— Факел дайте, скорее!
Еще один потух, стало совсем темно. Жуки шуршали совсем близко, лязгали зубами, или что там у них. Иголка на цыпочки встала, сунула мне масляную лампу свою. За решеткой начиналась лестница вверх, по кругу заворачивала.
— Скорее, все сюда! — Иголку первую втянул.
Голова стал бурчать, что печенег бросать нельзя и огнемет тоже жалко. Эх, забил бы ему башку в плечи, да некогда. Еле успели все залезть, отшельник на руках повис, изо рта пена капала.
— Живее, наверх, не… не удержу…
Я их всех вперед толкнул, за собой решетку наружную потянул. Ту, что с девкой и с матрасом, ага.
— Голова, чем прихватить?
Хорошо, что у меня друг такой умный! Завсегда у него в запасе полезные штуковины есть! Вот и сейчас потянул откуда-то с пояса гибкую такую железяку.
— Это цепь, давай наматывай!
Баги очнулись, с воем кинулись, да поздно. Мы с рыжим еле успели взад откинуться, когда вся орава на решетку полезла. Скрежещут, когтями металл царапают, ешкин медь, но нас достать не могут. Натянул я цепь на штырь, из стены торчал, должно пока удержать.
И — рванули наверх.
Сколько кругов пришлось по лесенке сделать — я и не считал, аж в башке закружилось. Мешок со жратвой внизу остался, самопалы потеряли, куртки теплые. Отшельник суму тоже позабыл, только с посохом боевым не расстался. Из носа у Чича кровь лилась, рукавом утирался. Иголка все чаще садилась, отдышаться не могла. Она лучше нас имущество сохранила, коробки свои и баночки.
Голова на ружье опирался, хромал сильно. Один арбалет сумел спасти, пороху немножко.
Наконец в перегородку уперлись. Хилая, дырявая.
— Ты глянь, кажись, свежим воздухом потянуло?
— Дай я первый!
— Ой, был тут один такой первый, теперь носки в углу вяжет!
— А ну, не галдите все!
Притихли вроде, даже Чич перестал себе под нос гундосить. Я харю подставил, маленько башкой покрутил… ну точно, ешкин медь, из щелей вроде как листьями прелыми запахло. Чего тут жалеть, зажгли последние спички, быстро замок сбили. Очутились в круглой комнате. Посередке дыра была здоровая, с вентилятором, только лопасти прикипели, не крутились. Сверху откуда-то вовсю текла вода, бетон по стенам раскрошился, зарос серым мхом. У решетки вентилятора на сыром полу догнивали несколько скелетов. Мало что от них осталось, кости всюду валялись, куски резиновой защитки и засохшие всякие букашки.
— Это баги их погрызли? — Иголка маленько задергалась, уж больно ей жуки не по нраву пришлись, ко мне прижалась, ага. — Здесь опять эти твари! Я слышу их запах, они нас догоняют!
— Не бойся, это обычные крысы, вон зубья мелкие, — я подобрал чью-то бывшую ногу, оглядел следы укусов.
Рыжий ногу у меня отобрал, на что любопытный, хлебом его не корми, дай покопаться в какой падали антиресной. Тут же в самую кучу полез, ножом поковырял.
— Ты глянь, грил я вам — вражьи это защитки, вона и буковки вражьи на кармашках. Видать, дверь заклинило, выбраться не смогли.
— Сдохли — туда и дорога, — сплюнул Чич.
— Любишь ты людей, отшельник, — похвалила Иголка.
— Особливо с редькой и щавелем, — согласился Чич.
— Какую дверь? — спросил я. Больше всего я напугался, что из этой круглой комнаты нет выхода. Но наверху был люк. Круглый и трухлявый.
Тут мы друг на дружку поглядели — и заржали. Сил нету, упали, ноги не держат, свалились — и ржем. После боя и не такое бывает.
— Ну чо расселись? Долго ляля будете? — спросил я.
Сам встал, плечом на люк навалился, крышка захрипела, заскрипела, еле сдвинулась.
— Ну-ну, отошел бы, не то родимчик схватишь, — заржал Голова. — Погодь, мы ее, заразу такую, маслицем, маслицем…
Все же хорошо, когда друг у тебя такой умный. Я бы не додумался масло для машин за собой таскать. То-то у рыжего в карманах куча добра!
Подождали, навалились хором, завизжали колесики, крышка поехала. Далеко не уехала, правда, но мы протиснулись, ага.
— Тут ступеньки, лестница наверх!
— Ешкин медь, можно не орать?
— Ой, мальчишки, там свет, свет!
Свет — это здорово. Побежали мы, точно коровы дурные, хотя сто раз ученные. Дык соскучились по солнышку-то!
— Вот черт, как отсюда выбраться-то?
— Славка, подсади меня, я в ту дыру поглядю.
Лестница кончилась, вылезли в такое место, навроде круглой башни для стрельбы. Наверху — окошки и решетка толстая. А снизу воздух свистит. Ну чо, ясное дело, вентиляция для метро. Эх, думаю, попали в переплет, без инструмента хрен эту выломаешь! Гранат-то больше нет.
