Николай Гуданец - Полигон
— Я думаю, надо немедля послать депешу в Центр, — с энтузиазмом предложил Тарпиц.
— Что ж, составьте рапорт, — откликнулся Кин и язвительно добавил: — Заодно продублируем мое вчерашнее сообщение. Полагаю, Дервенов ждет его с нетерпением.
— Да-да, конечно же, непременно…
Придвинув компьютерную панель, Тарпиц споро принялся набирать текст своими куцыми розовыми пальцами. Кин уселся сбоку его стола, взялся за интерком и набрал номер блокгауза.
— Это Кин беспокоит, — сказал он, услышав голос Абурхада.
— Я еще не успел просмотреть тот файл, — с некоторым раздражением ответил командир гарнизона. — Позвоните после обеда, будьте добры.
— Собственно, я звоню по другому поводу. Только что я арестовал имперского агента.
На том конце провода повисло молчание.
— Что ж, поздравляю, — наконец сказал Абурхад. И кто же это?
— Квадр-офицер Ронч.
Командир гарнизона помолчал еще немного.
— Вы уверены, что это действительно он?
— Стопроцентно. Ошибки быть не может.
Еще несколько секунд ушло у Абурхада на то, что бы собраться с мыслями.
— Когда вы будете его допрашивать? — резким тоном спросил он. — Я хочу присутствовать при этом.
Кин взглянул на часы.
— Я думаю взяться за него сразу после обеда. В половине третьего вас устроит?
— Да, вполне.
— Тогда встретимся в кадровом отделе.
— Хорошо. До встречи.
Выключив интерком, Кин облокотился на стол, подпер голову руками, закрыл глаза. Бурная минувшая ночь давала о себе знать, снедавшее его перевозбуждение отхлынуло, сменившись вязкой апатией.
— Вы плохо себя чувствуете? — оторвавшись от компьютера, участливо осведомился Тарпиц.
— Пустяки, не обращайте внимания. — Не открывая глаз, Кин ожесточенно массировал виски.
— Как вы думаете, на допросе потребуются спецпрепараты?
— Возможно.
— Тогда я приглашу врача. Доктор Буанье абсолютно надежный человек, будьте уверены.
— Итого четверо человек, не считая самого Pонча. — Кин поднял голову и критически огляделся. — Боюсь, что здесь нам будет тесновато.
— Тогда мы займем соседнюю комнату. Она пока пустует.
— Вы имеете в виду кабинет Наримана?
— Да.
Навалившаяся внезапно усталость пропитала каждую мышцу и запорошила глаза песком.
— Вообще-то я не прочь перебраться туда до половины второго, — признался Кин. — Немножко отдохнуть перед обедом, благо время есть.
— Да-да, конечно. — Тарпиц достал из выдвижного ящика связку ключей и резво вскочил из-за стола. — Пойдемте.
Выйдя в коридор и отперев дверь в кабинет покойного Наримана, он снял со связки ключ, который вручил Кину.
— Располагайтесь, пожалуйста. Когда прикажете вас разбудить?
Его приторная лакейская задушевность плохо вязалась с пристальными буравчиками маслянистых глаз. Немного поколебавшись, Кин полез в карман, вынул разрисованный цветочками конверт и протянул его Тарпицу.
— Объяснительную писать не надо, — сказал он. — Будьте добры, постучите в дверь минут за пятнадцать до обеда. Интерком я отключу.
Выражение недоуменной опаски на физиономии Тарпица сменилось широкой радостной ухмылкой, он ухватил руку Кина обеими потными ладошками и энергично пожал.
— Значит, перед обедом я вас бужу, — произнес он заговорщицким тоном. — Можете отдыхать спокойно.
— Заранее благодарен.
Оставшись один в комфортабельном кабинете Наримана, Кин запер дверь на ключ и поставил таймер наручных часов на половину второго. Затем сбросил ботинки, растянулся на угловом диване и смежил веки в надежде, что хотя бы двухчасовой глубокий сон освежит его, но расслабиться и выбросить из головы назойливо кружившиеся мысли никак не получалось.
Пристально наблюдая за Тарпицем на протяжении последнего получаса, он подметил целый букет неадекватных реакций, которые свидетельствовали о полном умопомрачении. Тарпиц совершенно раскис и едва не расплакался оттого, что Кин забрал коллекцию файлов подслушивания. Стоило вернуть конверт с кристалетками, и он вдруг просиял, словно получивший любимую игрушку ребенок. А когда Кин заковывал Ронча в наручники, трясущийся Тарпиц с икстером в руках стоял столбом посреди кабинета, и у него были совершенно жуткие, остекленевшие глаза. Он выглядел абсолютно невменяемым.
От синтетической обивки потрепанного дивана исходил щекочущий ноздри запашок дезинфицирующего раствора. Кин лежал, прислушиваясь к тошнотворному ощущению, будто нервное сплетение чуть ниже грудины перекрутилось жгутом и оттуда по капле сочится неотвязный страх, затхлый и темный, как вода в погребе. Его пугала невозможность разобраться, что же на самом деле творится в аккуратно подстриженной кудрявой голове Тарпица. До сих пор тот выглядел заурядным невротиком, но теперь не оставалось ни малейших сомнений в его тяжелом умопомешательстве, и это напрочь опрокидывало все расчеты.
Кин все-таки надеялся, что купил себе гарантию безопасности, вернув злополучный конверт с кристалетками. Этот недвусмысленный жест должен был засвидетельствовать, что на радостях от поимки вражеского агента все прегрешения Тарпица прощены и преданы забвению. Однако он слишком хорошо понимал, насколько непредсказуема логика поведения маньяка.
Миссия Кина увенчалась полным успехом, и он мог с чистой совестью отбыть восвояси. До ближайшего межпланетного рейса с Тангры оставалось чуть больше суток. Пока что ему потрясающе везло, но полагаться на это не стоило, так как необычайное везение имеет коварное свойство прекращаться в самый неподходящий момент. Наперед угадать, какие соображения роятся в патологически вывороченном сознании Тарпица, представлялось безнадежным делом. Если ему взбредет на ум, что необходимо прикончить Кина, то наверняка он сделает это немедля, не считаясь ни с какими резонами.
Чтобы заглушить снедающий его тоскливый страх, Кин попытался сосредоточиться на предстоящем допросе. Рончу предстояло задать стандартный ряд вопросов: когда, как и кем завербован, где находится тайник с передатчиком и шифровальными кодами. Скорее всего он откажется отвечать, и тогда придется прибегнуть к инъекции веритала. Подавляющему большинству допрашиваемых это средство сразу развязывает язык, противостоять его действию способен разве что один человек из тысячи. Хотя на использование веритала был наложен запрет специальным решением Верховного суда, спецслужбы вовсю применяли его, пользуясь покровом секретности. При этом необратимые нарушения мозговой деятельности у подследственных наблюдались крайне редко. Все-таки лучше будет, если Ронч даст требуемые показания сам, по крайней мере он тогда получит шанс избежать расстрела.
В конце концов его мысли начали путаться, и незаметно подкрался вязкий всепоглощающий сон.
Проснулся Кин оттого, что сквозь дрему до него донесся глухой взрыв, и сразу рефлекторно бросил взгляд на свои часы. Их табло показывало шесть минут второго. Тревожно прислушавшись к доносившимся в кабинет приглушенным звукам, он различил среди них грохот камнедробильного агрегата и тут же сообразил, что просто-напросто в шахте ведут взрывные работы. Изо рта на изголовье дивана вытекла клейкая лужица слюны, поясница закостенела, в голове колыхалась серая взвесь неутоленной сонливости. Нехотя поднявшись с дивана, Кин в одних носках прошлепал в туалет и опорожнил переполненный мочевой пузырь. Когда он принялся умываться, за окном прогремела целая серия взрывов, подхваченная горным эхо, а потом раздался заунывный вой сирены. Походило на то, что на руднике случилась какая-то авария.
Широкими взмахами руки разминая затекшее плечо, Кин подошел к окну, раздвинул жалюзи. Пока он спал, поднялся сильный ветер и небо над ложбиной расчистилось, остатки туч уползали за северный горный хребет.
Первое, что бросилось ему в глаза, это несметные полчища псевдоптеронов, кишевшие над залитыми полуденным солнцем домами поселка. Казалось, они летают не так, как обычно, а словно бы с натугой, тяжело и часто взмахивая перепончатыми крыльями. Присмотревшись, Кин заметил, что у каждой рептилии под рулевыми хвостовыми перепонками болтается нечто вроде продолговатого желтого бурдюка.
Щурясь от режущих солнечных лучей, он взглянул правее и вздрогнул. На площадке с бронетехникой бушевало пламя, чадно и жарко горели развороченные турбоходы. Один из кружившихся высоко над пожаром псевдоптерон сложил крылья и сквозь рваную завесу дыма спикировал на стоявшую чуть поодаль заправочную цистерну. Едва рептилия врезалась в свою цель, последовал взрыв, и на месте цистерны взвился яростный столб огня.
Кин оцепенел, глядя, как зависший над фиолетовым терриконом вихрелет со всех сторон окружают псевдоптероны. Пилот попытался вырваться из их кольца, сделав свечку, но при этом кормовая маховая лопасть задела одного из псевдоптеронов. Тот моментально взорвался, от детонации сработал весь бортовой боекомплект, и вихрелет превратился в огненный шар, из которого во все стороны брызнули обломки бронированного корпуса.
