Андрей Левицкий - Оружие Леса
– Травник больше по травам, как ты понимаешь, – заметил я, протягивая ему несколько золотых брусков и монеты. – По аномальным растениям. Но и в артах он тоже хорошо сечет. Причем в редких, в которые больше почти никто не врубается.
– Ну вот, как думаешь, может он знать про универсал?
– Без понятия, Калуга. Но думаю, что если кто про такое и знает – так это Травник.
– Во-от, – удовлетворенно протянул он. – Значит, нам точно по пути. Ну и потом, я как с тобой сталкиваюсь, так в такие заварухи попадаю, в такие приключения… По душе мне это.
– По душе? – удивился я, застегивая сумку. – Калуга, в наше время люди все больше о тишине мечтают, о спокойствии, безопасности, а ты за приключениями охотишься.
– Ну а чего, а вот такой я! – Он стал рассовывать хабар по карманам. – Тишина – это для покойников, в могиле тихо, а я пока живой. Люблю, когда шумно, опасно и весело.
– Когда опасно – редко бывает весело. Чаще грустно… Так, сюда идут.
Мы вскочили, услышав шелест, подняли оружие.
– Спокойно. Я это, – донеслось из зарослей, и вскоре на берег вышел наемник. Сплюнул в воду жвачку и вытаращился в сторону цветка с крылатой лягушкой, заключенной в пузыре.
– Мля, это чего?
– Мутант, вестимо, – пояснил Калуга. – Ну, что у тебя?
– Плохо, – буркнул Лютик и поковырялся ногтем в зубах. – Очень.
– Что такое? Говори, не тяни нерв из души!
– У меня смола закончилась. Че жевать?
– Тьфу! – сказал я. – Лютик, говори по делу. Что возле Чума?
– Так это ж проблема, – возразил тот сумрачно. – Мне без смолы хреново.
Калуга покивал:
– Это, малой, значит, что у тебя наркоманская зависимость. А ты в ответ скажи наркотикам: «Иногда!» Повремени, то есть чуток потерпи. В Чуме для тебя раздобудем сладенького, а сейчас сюда Палач жмет на всех своих выхлопных парах. Так что быстро рассказывай.
– Цистерны укатили, – сказал наемник. – Перед воротами пусто. А к тому горбу во рву, про который вы говорили, сейчас не подступиться.
– Со стены заметят? – уточнил я.
– Сто процентов, командир. Там патрули так и шастают.
– Это из-за потасовки с краевцами, – заметил Калуга. – Выходит, чтобы пробраться в Чум, нужно ждать темноты.
Я возразил:
– Нет, так не годится. Палач с Выдрой вот-вот подъедут, я уверен. Еще несколько минут – и услышим их байк.
– Их двое, брат. Что ж мы, трое тертых чувачелл, не справимся с двумя?
– Скорее всего – справимся. А потом с нами справятся набежавшие с холма чумовые.
Калуга выкатил глаза, тряхнул щеками, будто пес брылами, и сказал:
– А, Лес в душу! Точно. Стрельбу услышат в Чуме и вышлют сюда боевую группу. У них наверняка за воротами на подхвате сидят люди – на случай каких-то эксцессов снаружи, краевцев опасаются.
– И поэтому нам надо попасть в Чум до того, как Палач с Выдрой попадут сюда, – заключил я. – Палач-то тихариться не станет, как мы, не такой он человек. Полезет на нас с шумом, с грохотом.
– Если он вообще человек. И, кстати, он и в Чум за нами может полезть, нет?
– Может. Но вообще-то он приметный мужик, и чумовые наверняка давно срисовали, что на стороне Края есть такая персона. Кто его через ворота пустит?
– Понятно, что через ворота ему ходу нет, но они с Выдрой могут дождаться темноты и попробовать через стену.
– Могут, они все могут. Только Палач – не стеллс-разведчик. Ты его видел, он скорее танк. И с учетом того, что сейчас чумовые пустили на стену больше патрулей, у него вряд ли получится забраться в город таким способом. Хотя все возможно.
– Ну, тогда вывод понятен, – Калуга бодро вскочил, забросил автомат на плечо. – Прячемся в городе, ищем Травника, а Палач пусть снаружи рыскает. Малой, говоришь, цистерны укатили… А внутрь как, пускают теперь?
– Телега туда заехала, когда смотрел, – наемник тоже выпрямился. – Потом еще двое вышли, а трое зашли. Бродяги какие-то, с рюкзаками.
– Значит, и нас пустят, – сказал я. – Имейте в виду: мы – обычные бродяги, старатели, собираем арты, в Чум пришли отдохнуть от долгой дороги, переночевать, напиться. Все поняли? На воротах, если возникнут вопросы, играем такую роль. У меня есть одно подозрение, где может быть Травник… Любопытное такое место. Вот в него и наведаемся первым делом.
– Так пошли быстрее, – заключил Калуга. – Вечереть начало.
Глава 18
Город на холме
На стену Чума ушла, наверное, целая роща: бревна в два человеческих роста, заостренные вверху, стояли сплошным частоколом. Их обили железом и досками. Когда мы подходили к воротам, на стене зажглись синие фонари, в свете которых заблестело стекло и острое железо, наполнявшее ров.
Перед воротами я сказал Калуге:
– Заболтай их, как ты умеешь. Они сейчас будут на все новые рожи смотреть с подозрением. Лютик, а ты молчи.
– Да я и так молчу, – буркнул он несколько напряженно – сказывалось отсутствие жвачки.
В этот момент со стороны поля, где было заросшее осокой озерцо, донесся далекий рокот мотоцикла, и Калуга ахнул:
– Тринадцать гребаных байков – он! Звук узнаю, рыкливый такой… Это Палач. Не знаю, с Выдрой или нет, но байк точно тот, мехом обтянутый. Подъезжает.
– Так пошли быстрее внутрь, – заключил я.
Дверь в воротах нам после стука открыл хмурый человек в сером камуфляже и с автоматом «Вепрь». За воротами был неширокий проход между двумя рядами «ежей», по сторонам от них стояла пара будок с окошками, откуда торчали стволы пулеметов. В конце образованного «ежами» коридора дорогу преграждала толстая цепь, которую ради нас никто не снял, пришлось перебираться через нее под дулами вышедших навстречу бойцов.
Потом мы с Калугой минут десять объясняли, кто такие и зачем пришли, то есть объяснял в основном Калуга, я же поддакивал и кивал, а Лютик мрачно молчал. Настроение у него из-за отсутствия жевательной смолы испортилось окончательно. В конце концов, расставшись с шестьюдесятью рублями – пошлиной за вход, – мы получили по куску кожи на шнурках. На коже виднелись расплывчатые печати. Это были «мандаты», дающие право свободного передвижения по Чуму, их следовало носить на груди и предъявлять по первому требованию уличных патрулей.
Я внимательно глядел по сторонам, по привычке, привитой еще покойным Мишей, стараясь оценить возможные пути отхода, плотность построек и прочее, что необходимо знать про место, где, возможно, вскоре придется вести боевые действия. Уже начало вечереть, но пока видно было хорошо, и я мог оценить обстановку.
– Пахнет, – заметил Калуга, принюхиваясь. Лютик тоже потянул носом воздух.
Над холмом витал едва уловимый дух сероводорода, будто слабое подобие того запаха, который накрыл магазин с «газовой камерой» в подвале.
