Андрей Левицкий - Оружие Леса
В кирпичной коробке, из которой под холм вела дыра, лежал рюкзак. Раньше его тут не было.
– Это Рапалыча, – сказал я. – Оставил в схроне на сохранение.
В рюкзаке обнаружился контейнер с артефактом – «пружиной». Она похожа на этакую большую ДНК и хорошо подстегивает метаболизм, на время делая человека сильнее и быстрее. Ненадолго, правда, хотя это зависит от арта, его возраста и заряженности.
Я пристегнул контейнер к ремню и первым полез в дыру. Узкий ход привел нас в то место земляной трубы, где была расселина с решеткой, перекрывающей путь к вершине холма и Башне. Встав на колени у края расселины, я сделал знак, чтобы спутники ждали. Сознание привычно улавливало сразу две наложенные друг на друга картинки: ту, что была видна в свете фонариков, и ту, что появилась благодаря новому зрению. Стенки расселины были неровные, в буграх и впадинах, и покрыты пятнами теней. Оглянувшись на Калугу с Лютиком, я ткнул пальцем в одну из них:
– Сдается мне, внизу что-то есть. Полезу туда. Калуга, у тебя фонарик на ремешке, дай его мне. Вот так, а теперь ждите.
Я повесил включенный фонарик на запястье, потер ладони в перчатках и полез. Спуститься оказалось, в общем, несложно: сначала лег животом на край, подошвами нащупал горб, затем присел на нем, нагнув голову, скрючился – и нырнул в дыру.
Оттуда лился дымчатый свет, совсем тусклый. Фонарик на запястье скорее мешал, чем помогал мне. Дыра была широкая и короткая. На полпути я погасил свет, поморгал – есть, вижу, спасибо тонику! Ход полого изогнулся, расширился и плавно перешел в небольшую пещеру, этакий мешок из закаменевшей глины.
Выпрямиться во весь рост здесь было невозможно, и я присел на корточки, оглядываясь в призрачном свете. Застеленный одеялом матрас, вместо стола – широкая доска на двух ведрах. На ней в миске на смятой фольге лежит темный кристалл, артефакт «оникс», способный замедлять пули, а после активации вообще останавливающий их. Ценный, редкий арт… хорошее дополнение к «пружине» Рапалыча. Еще на доске валялись огрызок карандаша и несколько смятых листков бумаги. В углу стоял газовый светильник, снятый, кажется, с одного из уличных фонарей Чума: колба из толстого стекла. Не выпрямляясь, я подобрался к ней, коснулся пальцами, потом приложил ладонь. Стекло было едва ощутимо теплое.
Между матрацем и стеной стояла небольшая канистра – пустая. Из горлышка, когда я ее открыл, понюхал, а затем перевернул, упало несколько капель воды. Еще там лежал чемоданчик-аптечка, точная копия того, что был у Кати, но почти пустой: пара бинтов, надорванная упаковка аспирина, бутыль с йодом, ампула с надписью «нейронокс» и два одноразовых шприца в упаковках, причем один – раздавленный, как будто на него наступили.
Я осмотрел стены, простучал вместе с потолком – других выходов, замаскированных лазов здесь не было – и стал разворачивать бумажные листки. Так, рисунки… Травник вообще любит рисовать, чертить всякие схемы, вот и в дневнике его, спаленном Рапалычем, их было полно. Что здесь? – ага, оникс, бечевкой прикрученный к чему-то непонятному, смахивающему на змею. Кажется, это корень, но зачем приматывать к нему арт? Может, тут изображен корень какого-то аномального растения, добавляющий ониксу новые свойства или усиливающий прежние? На другом рисунке – схема, составленная аж из пяти артов, между ними проведены стрелочки и пунктиры. На третьем пистолет, из ствола выходит пунктирная стрелка, на конце которой летящая пуля. К пуле ведет другая стрелка с поясняющей надписью, совсем мелкой. Какие-то неразборчивые закорючки – как я ни щурился, прочесть не смог ни при помощи ночного зрения, ни в свете фонарика. А вот крупную надпись над пистолетом прочел: «ЭКСТРА-ГАН» (аномальный пистолет – проверить взаимодействие патронов с различной начинкой внутри барабана; возможна дестабилизация, конфликт аномальных полей)».
Непонятное что-то. Зато ясно, что это действительно логово Травника. Так что чутье, интуиция или нюх, как хотите называйте, меня не обмануло: Травник и вправду здесь прятался. Скорее всего, он и был тем человеком, которого Рапалыч видел в лазе несколько лет назад. Очень интересный вопрос: кто еще знает про этот ход внутри холма? И про лабиринт, который, по словам старика, образовывают подземные полости, расселины и трещины, оставшиеся от корней дерева-мутанта? Раз наверху в расселине есть решетка – значит, точно кто-то знает. А может, и нет, вдруг дело так было: строители, когда-то обустраивавшие Башню, то есть превратившие останки ствола в пригодное для людей здание, нашли ведущую в глубину холма дыру, заделали ее решеткой да и забыли про нее.
В земляном мешке было душновато и очень глухо. Замотав оникс в фольгу и убрав в карман, я сбросил доску с ведер, заглянул под них, обыскал матрац, даже взрезал его ножиком, который достал из перчатки, но ничего внутри не нашел и полез обратно.
Лютик сидел на краю расселины и тоскливо пялился перед собой, Калуга прохаживался туда-сюда. Я сказал:
– Схрон Травника там, но его самого нет. Хотя он ушел не так давно, светильник еще немного теплый.
– А откуда знаешь, что он Травника? – оживился Калуга.
– Чую, – ответил я, невесело хмыкнув. – Как Палач меня чует.
– Да ты, брат, мутантом заделался.
– Там рисунки, Калуга. А Травник любил рисовать, схемы всякие делать. И почерк его я узнал. В общем, это его место.
Лютик молча выпрямился. Я продолжал:
– Одному в той пещерке долго торчать – муторно даже для такого отшельника, как Травник. Глухо слишком, да и воду где брать? Два варианта: либо отсюда он покинул холм знакомым нам путем, по корню. Либо из своего схрона, наоборот, ушел в город. Если первое, то его след потерян, где его искать дальше, я не знаю. Если второе – шансы по-прежнему есть, можем найти его в Чуме. Так что будем исходить из второго, какие еще варианты…
– Э, брат, – проговорил Калуга. – Оно-то звучит, может, и логично, да только где его в Чуме искать? Главное – как искать, с какого конца ухватиться за дело?
Я предложил:
– Пошли назад, я пока подумаю. Вроде у меня брезжит что-то в голове…
В голове действительно «что-то брезжило», и когда мы снова очутились в подвальной каморке Рапалыча, я сказал:
– В общем, крыша у этой развалюхи деревянная, так?
– Не крыша, – возразил Калуга. – Крыши давно нет, а это навес, чтоб дождь не заливал. Сам же Рапалыч и сделал, он тогда говорил.
– Неважно. Главное, что она деревянная и вокруг нет других построек.
– И что? А! – он щелкнул пальцами. – Поджечь, чтоб приманить? Сомнительно, однако…
– Ну, давай прикинем… Устраиваем тут небольшой пожарчик. Здание близко к вершине, огонь будет видно далеко. Если не перестараться, чтоб оно совсем уж не запылало и весь город вместе с полицаями не сбежался, то…
