Андрей Быстров - Если останемся живы...
Макинрой тщетно пытался освободить рукав, а вокруг столика, привлеченные громогласными откровениями Лесли, уже группировались любопытные.
— Очень хорошо, мистер, — радостно заявила рыжеволосая девушка в весьма открытом платье, — принимаю один к двадцати.
— Чушь, — сердито выкрикнул кто-то из-за спины Лесли. — Ставлю десять против одного, что парень срежется.
— Принято…
Профессор Макинрой начал понимать, что угодил в крайне неприятную ситуацию. Ретироваться с достоинством он уже не мог, так как гости плотным кольцом окружили стол. Он скривился и презрительно бросил:
— Мне жаль вас, юноша. Но если кому-то хочется быть всеобщим посмешищем, я не собираюсь препятствовать.
Лесли торжествующе засмеялся и оглядел зрителей устроенного им шоу.
— Деньги на стол, господа! Я начинаю, — очередная доза «Метаксы» исчезла в его глотке. — Итак, первое. В 1935 году в префектуре Ибараки в архивах синтоистского храма Кесоходайдзингу были найдены древние свитки. Об их содержании мне рассказал восьмидесятилетний председатель торгово-промышленной палаты Томэкити Симототидана, который их видел своими глазами. Там утверждается, что Христос дважды приезжал в Японию.
Сначала в горах префектуры Яманаси он около 10 лет постигал философию синтоизма, а потом, когда в Палестине начались гонения на христианство, через Сибирь и Аляску вернулся в порт Хатинохе, откуда недалеко до Сингомуры.
— Браво! — громыхнул высокий плотный мужчина в сером костюме, как смутно помнилось Лесли — кинопродюсер. — Пять к одному на парня!
Профессор Макинрой заметно мрачнел.
— Ставки сделаны! — воскликнул Лесли. — Второе. Настоятель храма Такэути, предпринявший поисковую экспедицию, обнаружил могилу Христа… — Зрители в восторге взревели. Лесли невозмутимо продолжал: — …Во владениях фермера Тоезди Савагути, которого односельчане единодушно признают потомком Христа. Третье. Сегодня в Сингомуре живет 4250 человек, среди них нет ни одного христианина. Однако, — Лесли поднял палец, — из глубины веков до наших дней дошла традиция вышивать пеленки новорожденных звездой Давида и помечать манишки младенцев нарисованным черной тушью крестом. Четвертое. Отца и мать дети Сингомуры называют «апа» и «ая». По-японски это ничего не значит. Это родной язык Христа.
Азартные болельщики Лесли неистовствовали, профессор же побледнел. Но Макинрой все же попытался сохранить лицо.
— Кто же, по-вашему, был распят на Голгофе? — спросил он бесцветным голосом.
Лесли хладнокровно завершил окружение противника.
— У Христа, — наставительно заявил он, — был родной брат по имени Ишкири, который и принял мученическую смерть. Христос привез в Японию ухо и волосы распятого брата. Они захоронены в так называемом «малом кургане» рядом с подлинной могилой Христа…
— Кончено! — взвизгнула рыжая девица — Мы выиграли!
Макинрой рывком встал, белый, как фарфоровая чашка.
К чести Лесли Энджела необходимо заметить, что он не выдумал свою историю, хотя, конечно, слышал ее не от старика-японца Симототиданы.
Пару лет назад ему рассказал об этом Билли Шульц из агентства Рейтер за кружкой пива, остальное сделала хорошая память.
Лесли поднял стакан, полный «Метаксы».
— За процветание дураков и лгунов! — провозгласил он, выпил. — Аминь.
Гроза надвинулась в виде легко рассекшего поздравлявшую Лесли и расплачивавшуюся за проигранное пари толпу пожилого мужчины спортивного сложения — владельца яхты и хозяина приема мистера Марка Арчибальда. Одной рукой он без усилий выдернул Лесли из-за стола и тихо произнес, глядя ему прямо в глаза.
— Мистер Макинрой — мой гость. Не знаю, кто вы такой и как сюда попали, но если вы сию же минуту не извинитесь перед ним, я собственноручно выкину вас за борт на радость акулам.
Лесли окинул противника оценивающим взглядом. Силы были неравны, но алкоголь похитил его аналитические способности, и он храбро парировал:
— Да пошел ты…
Договорить ему не удалось. Роскошный апперкот швырнул его через весь салон мимо уворачивающихся гостей на барную стойку. Зазвенело стекло.
Лесли схватил за горлышко подвернувшуюся бутылку и бросился на обидчика.
В этот момент до занятой беседой с репортером в другом конце салона Астрид Шеилинг дошло, что с Лесли что-то не так. Она могла бы сообразить и раньше, если бы чуть меньше выпила. Не вникая в существо происшествия, она ринулась на защиту Лесли и успела перехватить его руку с бутылкой, когда та была готова обрушиться на голову миллионера.
— Торро! — кричал разошедшийся не на шутку Лесли. — Защищайся, свинья! Сволочи…
Он вырвался из объятий Астрид, размахнулся и швырнул бутылку в огромное зеркальное окно салона. Стекло рассыпалось вдребезги и опало осколками на пол…
Как бежали они с яхты — отдельная история.
На кормовых талях висела спасательная резиновая лодка, напоминавшая «Еретик», на котором доктор Ален Бомбар пересек Атлантический океан Перед Лесли стояла задача скромнее — пересечь несколько миль Мексиканского залива и скрыться от готовой линчевать его команды. Он рванул трос, завертелись металлические блоки, лодка плюхнулась на фосфоресцирующие волны. Недолго думая, Лесли спрыгнул вниз. Астрид за ним.
Они благополучно добрались до Сарасоты, до студии Астрид, где долго хохотали, обсуждая подробности скандала, еще что-то пили… Это Лесли уже неясно помнил.
— Ты думаешь, он настучит копам? — обеспокоенно спросил Лесли, поглощая третью дозу «Лонг Джона». Он сидел в кресле в махровом халате Астрид и успел настолько прийти в себя, что даже закурил.
Астрид, облаченная в шелковую пижаму, пожала плечами.
— Даже если и нет, сегодня же все газеты глотки надорвут из-за твоей суперсенсации И потом, как ни крути, а получается, что лодку-то мы украли, не говоря уж о разбитом стекле…
Лесли тяжело вздохнул.
— М-да… А где она?
— Кто?
— Лодка.
Астрид виновато улыбнулась:
— Не знаю Ты продырявил ее на берегу Лесли решительно отставил рюмку и встал.
— К черту. Сматываюсь из Америки, пока меня не замели. Если этот Арчибальд достаточно мстителен, он упрячет-таки меня за решетку. Направлюсь куда-нибудь в Европу. Пары месяцев хватит, чтобы обо мне забыли?
— Конечно, но…
— Что?
— Твоя газета.
Лесли поморщился.
— Да ну ее… Это все равно не вариант. Так и так меня вот-вот вышвырнут.
Астрид подошла к Лесли, обвила его шею руками:
— Не исчезай надолго. Я помогу тебе, нажму кнопки. Я немного знаю здешнего начальника полиции. Он мнит себя ценителем искусства и пойдет мне навстречу…
Лесли высвободился из объятий.
— Я позвоню, — сказал он.
Следующий час они занимались укладкой чемодана Лесли и поисками его запропастившейся кредитной карточки «Американ экспресс».
Когда Лесли Энджел вышел на автостраду, ведущую от Сарасоты к Сент-Питерсбергу, начинало темнеть. Машин было мало, они проносились мимо. Наконец на обочине притормозил серебристый «Тандерберд», ведомый хорошо одетым мужчиной лет сорока.
— Куда? — спросил водитель, опуская боковое стекло.
— А куда вы едете, сэр?
— В Дженсонвилл.
— Лучшего и желать не приходится… — Лесли обрадованно закинул чемодан на заднее сиденье и сел вперед рядом с водителем. Машина набрала скорость.
— Меня зовут Лесли Энджел.
— Джон Каннингхэм. Называйте меня Джон.
— О'кей, Джон…
Спустя несколько минут они болтали, как старые знакомые.
— Вы живете в Дженсонвилле, Джон? — полюбопытствовал Лесли, пуская клуб дыма.
— О нет Утром я собираюсь вылететь в Париж.
— Какое совпадение, — пробормотал Лесли.
— И вы в Париж?
— Да необязательно… Все равно куда, только бы подальше отсюда. У меня маленькие неприятности с американским правосудием, вот я и решил пару месяцев отсидеться в Европе.
Каннингхэм понимающе кивнул, но Лесли не собирался останавливаться на достигнутом и с массой забавных деталей рассказал попутчику о том, что с ним произошло и что заставляет его временно покинуть Соединенные Штаты. Каннингхэм смеялся от души.
Лесли вскоре сник, будто у него кончился завод.
На самом деле кончилась энергия выпитого в студии Астрид виски, и утомленный мозг Лесли нуждался в добавке.
— Послушайте, приятель, — обратился он к Каннингхэму, — нет ли у вас чего-нибудь выпить?
Каннингхэм отрицательно покачал головой.
— Тогда не будете возражать, если я немного посплю сзади? Сами понимаете…
Каннингхэм хмыкнул и остановил машину. Лесли вышел, открыл заднюю дверцу, удобно устроился на широком сиденье «Тандерберда», положив голову на плоский чемодан. В следующее мгновение он уже крепко спал.
