Александр Ищук - Спецгруппа «Нечисть». Экспансия
Кое-как поднялся и осторожно глянул на Князя одним глазом. Заметив это, он расхохотался.
– Не боись, крестник! – весело сообщил он. – Давай расскажи мне лучше, как твои дела ратные?
Я прокашлялся и попытался унять дрожь в коленях. Безуспешно.
– Всё просто, как мычание. Там, у камня, наши, в лесу у камня тоже наши…
– А там что за кучка? – показал Князь на группу возле леса.
Я присмотрелся, горестно вздохнул и пояснил:
– А там группа наших воинов, что вытащили с поля боя погибшего бойца нашего, Борьку…
– Эва оно как, – с сочувствием протянул он. – Так, а там, на камне, православный священник с… раввином?! Чем это они занимаются?!
– Экзорцизмом.
Князь резко обернулся к позиции противника. Прищурился, пробормотал: «Попался, нехристь» и возвестил:
– Это я удачно зашел! Полоз, за своевременный призыв о помощи, за непрекращающуюся борьбу твою со слугами Сатаны, – Князь сплюнул под ноги, – благодарю тебя и сохраняю тебе жизнь!
– Спасибо, Княже, – очень искренне поблагодарил Полоз.
– Тогда свободен, пока. Дуй к своим языческим братьям.
Полоз приподнял голову, поклонился и очень быстро уполз в сторону камня.
– Теперь, крестник, давай решать твою проблему, дабы твой «отход» в мир иной не произошел в бли жайшее время.
Он взял меч за клинок и протянул мне рукоятью:
– Держи.
– Не гневись, Княже, – с видом побитой собаки ответил я ему, – не обучен я мечом сражаться. Ножами могу, а мечом нет…
* * *Только ножом, но на очень хорошем уровне. С нашим преподавателем плохо ножом владеть было нельзя. Опасно для жизни. Опасно ещё в спецшколе.
– Вы все – дерьмо!!! Повторите! – первое, что мы услышали, когда с Марсей вошли в класс.
– Мы все – дерьмо, – повторила толпа курсантов. Судя по их слаженности, озвученную преподом аксиому они повторяли не в первый раз.
– Да, вы – дерьмо! – повторил ещё раз инструктор по ножевому бою. – Так, опоздавшие, – рявкнул он, заметив нас. – А ну ко мне! Бегом!
Не став обходить курсантов, мы борзо растолкали всех и предстали пред грозными очами препода. Право «борзо расталкивать» мы с Марсей заслужили за два прошедших месяца обучения. Нас боялись все курсанты и некоторые преподы. Мы были самыми злыми и отмороженными. При этом наши оценки – а их тоже выставляли – были самыми высокими на курсе. Нас ставили в пример остальным и гнобили так, что к концу дня мы иногда еле ходили.
– Кто такие?! – проорал препод.
– Курсант Трофимов.
– Курсант Сунгатов.
Отрекомендовались мы и с самим наглыми мордами начали рассматривать нового препода. А посмотреть было на что! Невысокий, лысый, со странной бородкой, в красной майке, на которой черными буквами, выполненными на старославянский манер, было написано: «Православие или смерть». Черные, обтягивающие тренировочные штаны с трудом держались на огромном пузе.
– И какого рожна вы опоздали?! – снова проорал он.
– Отбывали наказание в «Радиаторной», – заорал я в ответ.
Он вздрогнул и уже более спокойным голосом спросил:
– Чего орешь, придурок?
– Имел наглость предположить, что собеседник очень плохо слышит. И именно этим вызвана его неадекватная манера речи. Дабы быть услышанным оным, решил уподобиться ему. Признаю себя ослом и кореша своего тоже! – вытянувшись во фрунт и состроив рожу идиота, бодро отрапортовал я.
Препод кое-как подавил смешок и грозно спросил у Марси:
– И ты – осел?
– Так точно, ваше высокоблагородие, – поддержал меня Марся.
За нашими спинами, среди курсантов, раздались смешки.
– Это кому там весело?! – рявкнул препод мимо нас. Народ сразу затих. – За что загремели в «Радиаторную»?
– За хамство и нетактичное поведение в отношении начальника минно-взрывного факультета, – пояснил я.
Препод прикрыл левый глаз и закатил правый к потолку, переваривая услышанное.
– Так это вы те два клоуна, что Овчинникова подорвали?
– Так точно, – одновременно рявкнули мы.
Иван Ванюшкович Овчинников, он же Ванюшкович, он же Овца, невзлюбил нас особенно сильно. Ванюшковичем он был по паспорту. Всем, кто не верил, показывали ксерокопию паспорта. Видимо, история происхождения его отчества была сродни тому анекдоту, в котором «заикой был мой папа, а писарь в паспортном столе был сволочь». Причину такой нелюбви к нам мы найти не смогли, но потом, после появления Термита и остальной банды, ставшей спецгруппой «Урал», появилось подозрение, что он чувствовал копчиком, что мы ещё доставим ему неимоверное количество головной боли.
За день до первого урока по ножевому бою Овца в очередной раз подставил нас на мине-неизвлекайке, и мы в очередной раз обожгли руки. Мы бы и всё остальное обожгли, но защитные костюмы спасли наши бренные тела. Естественно, что, как те два мышонка из «Кота Леопольда», мы заявили: «Отомстим! Ох, отомстим!!!»
Мстя наша была препротивной и дурнопахнущей. Нами было заготовлено: взрывпакет обычный, жестяная банка из-под сока (литровая), поражающий элемент в объеме один литр. Поражающим элементом мы избрали свиной навоз, обильно лежавший недалеко от подсобного хозяйства. Залив навоз кипятком и смешав с пищевым желатином, мы получили вонючую желеобразную массу, хорошо разлетающуюся и плохо смываемую. Собрали взрывное устройство, при этом собрали так, что после активации обезвредить его было невозможно, и после обеда припёрли в класс. Овца, как и предполагалось, раздал нам на разминирование взрывные устройства в точно таких банках. Изобразив мучительную работу мысли на челе, я привлек внимание препода. Как бы сомневаясь в правильности своего решения, я попросил Ванюшковича придержать пусковую пружину. Тот с видом профессора – нет, даже академика – снизошёл до помощи нерадивому студиозу и перехватил пружину. Моментально я скомандовал: «Валим», – и заранее предупреждённые курсанты галопом ломанулись из класса.
– Трофимов, – грозно спросил Овца, – как это понимать?!
– Банка на неизвлекаемости. Внутри дерьмо. Мы за дверью, – на ходу отрапортовал я, выбегая вслед за остальными.
Овца был упорным военным. Десять минут он пытался обезвредить банку. На одиннадцатой раздался «бабах», и скоро в дверях появился герой дня: весь, абсолютно весь он был изгваздан поражающим элементом. Свидетели легли от смеха, а Овца в таком виде, оставляя следы поражающего элемента на полу и им же пованивая, направил свои стопы в кабинет к Одину. Чуть позже мы узнали, что загадить кабинет начальника он не смог, ибо на подходе столкнулся с прибывшим для инспекции Петровичем, и, трусливо капая поражающим элементом, ускакал в душевую. А мы, напялив заранее приготовленные ОЗК, пошли отмывать класс от наших художеств. Остальные курсанты, в качестве благодарности за доставленное удовольствие, помогли нам с уборкой. Именно в этих самых ОЗК мы и были вызваны к начальнику школы. Судя по красным лицам Одина и Петровича, они только что закончили дико ржать. Напротив них, в одном полотенце на голое тело, стоял озябший Ванюшкович, а рядом с ним, держась за стену, всё ещё ржал дежурный офицер.
