Владислав Русанов - Полуденная буря
Мак Кехту за общий стол выводить не решились, памятуя о событиях на фактории Юраса Меткого. Гелка сказала хозяйке, что ее спутница нездоровая, ослабла после конного перехода, и отнесла глиняную миску с ее долей наверх.
А после еды поднесла хозяйка жбанчик с пивом. Тут, нахваливала, один мужичок, мол, в Пузыре варит — за уши не оттянешь. И не обманула. Пиво оказалось — лучше не бывает. На что я не любитель, а вторую кружку нацедил. Глан пил мало. Тянул первую кружку, поглядывая по сторонам. А вот Дирек разошелся. Выпил едва ли не залпом, налил еще. Снова выпил. Когда до пятой добрался, Ойхону пришлось строго ему выговорить. Столяр закивал и принялся отхлебывать мелкими глотками. На удивление, Гурт его пристрастия не разделял. Пил чинно, по чуть-чуть. А может, просто не по душе ему с нами за одним столом? Всё-таки почти что в плену держим.
Вечер прошел бы как нельзя лучше, не заявись в харчевню сразу после заката четыре мужика.
Впрочем, называть их мужиками — в корне неверно. Воины. Обвешанные оружием. Нет, не с ног до головы — не так. С ног до головы — забава для новичков. Для тех, кто желает произвести впечатление на селян и мастеровых. У этих лишнего оружия не было. По крайней мере, на виду. Так, меч, кистень, корд, небольшой метательный топорик. Но даже на глазок, мой неопытный глазок, ясно — всё оружие на своем месте. Ни убавить, ни прибавить.
Они вошли. Сели за крайний от входа стол — значит, за два стола от нас. Заказали по кружке пива и копченых колбасок. А после сидели, никого не трогали, прихлебывали пиво, смахивая пиво с усов. Не шептались, не пытались учинить скандал. Вообще не глядели в нашу сторону. Но почему-то меня не оставляло чувство беспокойства.
Не потому ли Сотник прикладывался к кружке больше для виду? Тоже ожидал подвоха?
Между тем языки моих спутников развязывались. Глаза начинали подозрительно блестеть. Ойхон подпер голову кулаком и двигал по столешнице указательным пальцем хлебные крошки. Хотя выпил не больше моего. Жучок всё чаще хватал Гурта за рукав, рассказывая ему байки. Типа: «Пришли как-то к королю трейг, веселин и ардан…» Понятное дело, ардан всякий раз оказывался и хитрее, и ловчее жителей соседних королевств. Оставлял всех с носом, выполнял труднейшие задания короля — например, выпить бочонок пива и к ветру не сходить, — и получал руку и сердце принцессы. И всё чаще с языка разбитного столяра нет-нет да и срывалось похабное словечко.
— Гелка, — позвал я, — посмотри, будь добра, как там попутчица наша. А то волнуюсь я…
Девка кивнула и убежала. Виду не подала, что догадалась, зачем я ее отослал.
— Да что твоей остроухой сделается? — воскликнул Дирек. Гораздо громче, чем мне того хотелось бы. — Посидит одна, ей на пользу!
Столяр ойкнул и схватился за коленку. Похоже, Ойхон больше притворялся пьяным. Пнул помощника под столом.
Я завертел головой — не расслышали ли слова Дирека вооруженные мужики или кто из обслуги харчевни.
— Чего-нибудь еще, гости дорогие? — тут как тут оказалась Росава.
— Садись с нами, хозяйка. Пива выпей, — позвал Жучок.
Молодка засмущалась, заотнекивалась, но потом всё же присела на краешек лавки около меня. Пригубила кружку.
— Тяжело без мужика-то? — вел дальше Дирек.
— Дык… — Росава потупилась, стрельнула глазами на меня, на Сотника. — Знамо дело. Только обвыклась я уже.
— И помощнички у тебя не очень, как я погляжу. — К чему это столяр разговор завел? В харчевенники, что ли, набивается?
— Да старые совсем уже. Был когда-то и от дедки с бабкой прок, да вышел весь. А Бышек… Что Бышек?.. — Она в сердцах махнула рукой.
Тут меня осенило. А если предложить Росаве, чтоб Гелка пожила у нее чуток? Недолго. Пока мы не вернемся с острова на Озере. По моим прикидкам, до травника. Ну, самое долгое — до сенокоса.
— Хозяйка, поговорить с тобой можно? С глазу на глаз.
Дирек набычился и отвернулся. Что он себе вообразил такое?
Росава кивнула:
— Отчего ж не поговорить, господин хороший.
— Молчуном меня кличут, — напомнил я, поднимаясь из-за стола.
— Я помню, господин Молчун.
— Никакой я не господин. — Я невольно улыбнулся, вспомнив Этлена: «Не зови меня феанном, человек!» — Просто Молчун.
— Хорошо, Молчун. Пошли поговорим. На кухне в самый раз. Мне всё одно на опару поглядеть надобно.
Проходя через залу к низкой двери, ведущей на кухню, я заметил, что один из четырех мужиков, сидящих особняком, встал и направился к нашему столу. В животе похолодело, плечи напряглись, а колени, напротив, ослабли — вот-вот подогнутся.
Горбоносый усатый ардан, не доходя двух шагов до Сотника, почтительно поклонился:
— Нижайше прошу простить меня, господин. Не сочти за оскорбление. Нам с друзьями показалось, что ты из Пригорья.
Глан едва заметно кивнул.
— Не мог бы ты, господин, разрешить наш спор о качестве закалки купленного недавно клинка?
— Клинок с вами?
— Конечно. Как же иначе. Где мне наглости набраться, тащить тебя куда-то? Сейчас Кегрек принесет.
— Хорошо. — Сотник сделал мне знак: всё в порядке, мол. Пошел с арданом.
— Эй, Молчун, долго ждать-то? — окликнула меня Росава, выглядывая из дверного проема.
Во дела! Чуть не забыл. А всё из-за постоянного ожидания подвоха. Когда же я научусь расслабляться по-настоящему? А может, и не надо, чтоб в какую ловушку не вскочить по рассеянности?
В кухне вкусно пахло поджаренными шкварками, печеным хлебом. Отблески пламени из печи скупо освещали небольшую комнату, стол, ряды кадушек, мешки в углу.
— Ну, и что за разговор? — Хозяйка улыбнулась, выгнула бровь.
И тут я, как обычно, замолк. Нет, почему всегда, стоит разговору зайти о значительных событиях, мой язык деревенеет и присыхает к нёбу?
— А ведь точно — Молчун! Чего ж сказать хотел?
— Я… это… тут такое дело…
Арданка придвинулась ближе, почти вплотную:
— Да разумею я, какое дело. Ты мне тоже приглянулся. Надежный мужик. Не то что эти трепачи…
Совершенно неожиданно для себя я почувствовал, как теплые руки обвивают мою шею, мягкие губы прижимаются к губам. Вот это да! Оказывается, и таким образом можно мое молчание понять!
Опыта в общении с женским полом не было у меня никакого. Да и где его взять? На заимке у трапперов, на прииске или в Храмовой Школе? Одно знаю: оттолкнуть я никого не в силах. Оттолкнуть — значит оскорбить. Мало какая из женщин заслуживает подобного обращения.
Но и ответить поцелуем на поцелуй я не смог.
— Экий ты, Молчун, увалень, — прошептала Росава. Ноготки ее заскребли по моей ключице, совсем рядом с тесемкой, на которой висел кисет с самоцветами. С ними и с Пятой Силы, надежно обмотанной холстиной и упрятанной в поясной кошель, я не расставался даже ночью. Не бросить же их в комнате?
— Я… это…
— Да ладно уж, молчи… А то оставался бы на хозяйстве… Где мне одной управляться…
Она приникла всем телом и положила голову на плечо, продолжая щекотать пальцами за воротом рубахи.
От печки тянуло жаром. Аромат, исходящий от подвешенных под потолком пучков душистых трав, дурманил голову…
Дверь распахнулась внезапно, впустив в кухонный уют яркий свет и голоса из обеденной залы.
— Молчун, ты тут? — На пороге возникла Гелка. — Тебе передать веле…
Увидев меня с Росавой, девка застыла разинув рот. Даже загодя заготовленную фразу не договорила. Задохнулась от возмущения:
— Молчун! Ты! С этой! Да я!.. — развернулась на каблучках и выбежала, хлопнув дверью, аж законопаченный в щели мох посыпался.
— Кто она тебе? — ревниво спросила Росава.
— Дочка, — рассеянно ответил я, соображая лихорадочно, что ж теперь делать? Догонять? Объяснять? А поймет ли? Вот ведь стыд-то какой. И не докажешь, что о ее же благе договориться собрался…
— Дочка… А что ж кричит на тебя ровно полюбовница?
— А-а! — Я отмахнулся от нее и выскочил из кухни. Для себя уже решил. Разыщу и буду прощения просить.
Сотник продолжал разглядывать оружие пригласивших его воинов. Они одобрительно кивали в ответ на его слова, не расслышанные мною. Дирек тупо уставился в кружку — успел-таки набраться, несмотря на запреты рудознатца.
Гурт в ответ на мой вопросительный взгляд мотнул головой в сторону выхода. Туда, дескать, побежала.
Я, как был в рубахе, выскочил на стылый воздух. Середина златолиста — не сенокос и не жнивец. Сырость до костей пробирает, ночной туман холодными каплями оседает на волосах и одежде.
Куда ж она побежала?
Вот ведь незадача, расстроилась девка. Теперь еще, не приведи Сущий, сотворит с собой что. Зачем мне тогда жить? Успел я привязаться к Гелке сильнее, чем к родной дочке.
Слева, за несколько домов, залаяла собака. Азартно, пронзительно. Может, там Гелка?
А вот правее послышался шум голосов. Взрыв хохота. Пойти проверить?
И тут порыв ветра ворвался мне под рубаху. Прямо мурашки пошли по коже. Ветер-то горячий! В середине осени-то! Нет, недоброе что-то с нашим миром творится… Эти северные суховеи!
