Владислав Русанов - Полуденная буря
— Дело сделано, Рябой, — пробасил здоровяк, — кончай с пригорянским псом.
Удерживая сопротивляющуюся сиду почти на весу, Гобрам пошел к лестнице:
— Не дергайся, сука, подрежу! Она Бергена подранила, падла остроухая.
Из спальной комнаты вышел, пошатываясь, Берген. Обеими ладонями он зажимал низ лица. Между пальцами стекали ручейки крови, марая разводами светло-коричневый дублет.
— Вот су-у-ука… — протянул Бореек, закусывая ус. В этот миг сида, ловко выкрутив кисть, рубанула Гобрама по не защищенному ничем, кроме кожаных штанов, бедру.
Поморянин охнул и ослабил хватку.
Перворожденная кошкой вывернулась из медвежьих объятий наемника, саданула коленкой в пах и, отскакивая, рубанула мечом снизу вверх. Клинок наискось вспорол бригантин и, не задерживаясь, разрезал мускулы, выпуская на волю темно-сизые петли кишечника.
Гобрам завыл дурным голосом и упал на колени, зажимая руками длинную, обильно кровоточащую рану.
Сида, разворачиваясь на носке изысканным танцевальным движением, ткнула острием клинка в висок Бергену.
— Марух, салэх! Сдохни, мразь!
Она застыла на верхней ступеньке деревянной лестницы. Края белого разреза на горле стремительно набрякали алыми каплями. Верхняя губа искривилась в презрительной гримасе. Острие клинка направлено в сторону людей.
— Баас кюэр'дах, салэх? Смерть ищете, твари? Та — Мак Кехта! Я — Мак Кехта!
Имя феанни произвело эффект грома с чистого неба. Рудознатец Ойхон побледнел, упираясь лопатками в стену. Росава ойкнула и скрылась во тьме кухни.
Левч и Бореек бросились к подножию лестницы, а Сотник прыгнул вперед. Пригнувшись, Глан пропустил над головой грузик веревки Кегрека. Нырнул под стол, лишь чуть опередив с чмоканьем впившийся в столешницу меч Дудочника.
Из-под стола пригорянин вылетел ногами вперед, смачно впечатав каблук Тусану в пах. Рябой согнулся, а Сотник был уже рядом. Рванул за воротник хау-берка, толкнул в спину Борееку.
Усатый горбоносый ардан потерял равновесие, выругался и повалился, придавленный сверху Рябым.
Мак Кехта косо, добавляя разворотом корпуса силу руке, ударила Левча. Любитель яблок парировал, закрываясь мечом. Отбил и второй, и третий удары.
Дудочник, высвободив засевший в деревяшке клинок, пошел вперед, чертя острием в воздухе прихотливые руны.
Сотник сдвигался приставным шагом влево, не сводя серых глаз с противника.
— Аш, К'еедел! — зазвенел голос перворожденной. — Сзади, Сотник!
Свистнула веревка Кегрека.
Пригорянин вновь увернулся, финтом обманул Дудочника и пнул его в колено. Узколицый боец успел сместить ногу, чтобы каблук Глана прошел вскользь.
Кегрек из Кобыльей Ляжки охнул и повалился кулем между столом и длинной лавкой — в его затылок врезалась еще хранящая тепло очага сковорода. На щегольском бригантине растеклось уродливое пятно топленого сала.
Гурт удовлетворенно хмыкнул и примерился поднять лавку. Но больная рука подвела. Ардан скривился и левой зашарил по столу в поисках чего-нибудь увесистого, годящегося для броска.
Мечи Левча и Мак Кехты звенели, сталкиваясь. Сида рубила с таким бешенством, что человек едва успевал блокировать удары.
Дудочник длинным выпадом попытался достать Глана, но тот отклонился, сократил расстояние и ударил узколицего ардана локтем в бок.
Бореек вскочил и завертел головой, соображая, кому помочь. Тусан рычал на полу, держась за причинное место.
— Ты хорош, пригорянин, — процедил Дудочник. — Но ты обречен…
Он ткнул Сотника мечом в лицо. Очень быстро. Это был его излюбленный прием, приносивший победу в десятках поединков. И… Глаза узколицего полезли из орбит, когда клинок оказался зажат между ладонями Глана.
Дудочник попытался освободить оружие, потянул рукоятку на себя. Тщетно. Попробовал прокрутить эфес. Меч словно в клещи зажало.
Подбадривая себя боевым кличем, Бореек налетел на сцепившихся противников. Замахнулся кистенем.
Глан закрылся Дудочником.
— Ты — мертвец, пригорянин, — шипел узколицый.
Сотник не ответил. Дождался очередного рывка, плавно вписался в движение Дудочника и надавил эфесом на большой палец ардана. Неожиданно для всех, кроме пригорянина, меч поменял хозяина.
Капли крови брызнули Борееку на щеку. Он успел заметить оседающие плечи и спину Дудочника, признанного мастера меча, считавшегося в отряде вторым после Киселя. А потом щеки его коснулся легкий ветерок от пролетевшего, словно дротик, клинка.
Ошарашенный ардан вяло отмахнулся кистенем.
Без особого труда Сотник поймал его за рукав, завертел вокруг себя и впечатал лбом в угол стола.
— Ух ты! — в искреннем восторге воскликнул Гурт. Осторожно поставил на место пивную кружку, которую собирался швырнуть в кого-нибудь из напавших.
Мак Кехта сбежала по ступенькам, ногой перевернула Левча, у которого между лопаток торчал меч Дудочника.
— Ас'кэн'э салэх! Проклятая тварь!
Одним прыжком сида оказалась рядом с попытавшимся подняться Тусаном.
— Марух, салэх! Сдохни, мразь!
Остро отточенное лезвие Этленова клинка перерубило шейные позвонки. Голова Рябого со стуком упала на земляной пол.
— Эй, погоди! — воскликнул Глан. — Хоть кого-то живым оставь…
— Эисте, феанни. Тише, госпожа, — поддержал его Ойхон. — Л'оор баас! Довольно смертей! — Оказывается, рудознатец владел старшей речью не хуже пропавшего Молчуна. Что ж, в среде ученых Приозерной империи знание языка сидов только приветствовалось.
Мак Кехта фыркнула. Обвела глазами харчевню.
Берген лежал неподвижно, просунув безвольно разжавшуюся кисть сквозь балясины ограждения галереи. Гобрам слабо подергивался в луже крови. Могучее тело поморянина отчаянно сопротивлялось смерти, но даже на беглый взгляд становилось ясно — с такой кровопотерей не выживают.
Левч и Дудочник не подавали признаков жизни. Немудрено, если учесть перерезанные горла обоих.
Бореек неестественно согнул шею. У живого так никогда не вышло бы.
Сотник наклонился над Кергеком:
— Дышит.
— Это я его с левой, — виновато развел руками Гурт.
— Может, я смогу чем-то помочь ему? — робко поинтересовался Ойхон.
— Г'аарэх? — презрительно процедила Мак Кехта. — Дорезать?
— Нам нужен пленный, феанни, — почти устало проговорил Глан. — Пленный, способный говорить.
— Та тиг', К'еедел. Я понимаю, Сотник. — Сида протерла клинок о штанину Тусана и добавила на людской речи: — Допроси его и узнай, куда повезли Молчуна. М'акэн Н'арт, Пята Силы, тоже пропала?
— Увы, феанни. — Глан кивнул.
— Нам нужно спешить. — Мак Кехта развернулась, бросила на ходу: — Я за вторым мечом! — взбежала по лестнице. Осторожно, стараясь не испачкаться, перепрыгнула Гобрама и скрылась в комнате.
— Запрягайте коней в телегу. — Сотник глянул на выбравшегося из-под стола Дирека.
Жучок ошарашенно закрутил головой. Увидел трупы, кровь и, не поднимаясь с четверенек, изверг на пол всё выпитое и съеденное.
— Тьфу, дерьмец, — сплюнул Гурт. — А, ладно! Пущай блюет. Я с тобой, пригорянин.
Пальцы Глана сжали его предплечье:
— Спасибо, Гурт. Помоги лучше мастеру Ойхону… Мы еще встретимся.
Привлеченная тишиной, сменившей звуки боя, хозяйка появилась из дверей, ведущих с кухни, и зашлась в беззвучном крике.
— Нужно вызвать стражу, — сказал Ойхон без особой уверенности в голосе.
— Не стоит, — покачал головой Сотник.
— У меня полномочия от короля.
— О них тебя могут не спросить, мастер.
— Нет, останусь. Я не буду бегать от закона, — нахохлился рудознатец.
— Как знаешь, мастер Ойхон. — Глан присел на корточки около лежащего без сознания бойца, похлопал его по щекам. — Как знаешь… Не пришлось бы жалеть.
Кегрек заворочался и приоткрыл глаза. Увидел склонившегося над ним Сотника, попытался вскочить. Пригорянин немедленно пресек попытку к бегству, придавив лежащего коленом:
— Расскажешь всё — останешься жить.
Ардан завертел головой, попытался оглядеться по сторонам.
— Ты — единственный, кто выжил, — сурово проговорил Сотник.
На лице Кегрека попеременно отразились удивление, недоверие,страх.
— Что рассказывать? — просипел он сухим горлом.
— Где мой товарищ?
— Кисель увез.
— Куда?
— В Фан-Белл, я думаю.
— Зачем?
— Мы искали… Искали по северной границе всё необычное. Коли привезем, обещали денег…
— Кто обещал?
— Кисель заказ брал. Кажись, канцлер ард'э'клуэнский…
— Тарлек? — вмешался Ойхон. — Двухносый?
— Какой Тарлек? Тарлек с конца жнивца землю грызет… Бейона.
— Бейона?! — пришел черед удивляться и Ойхону, и Глану. Только последний смолчал, не воскликнул подобно рудознатцу.
