Наперекор старухе (СИ) - Калбазов Константин Георгиевич

— Ну, здравствуйте, Олег Николаевич, — встретил меня стоящий на причале полковник Бутусов.

Мало что всё ещё жив, так уже и в звании подрос. Что не может не радовать. У меня, признаться, на него имеются планы, как, впрочем, и на Кондратенко с Белым. Только эти два генерала воспринимают меня более или мене всерьёз. Не так, как Эссен, но хотя бы готовы прислушаться к моим советам. У Романа Исидоровича есть все шансы в грядущей войне стать командующим армией, а учитывая её позиционный характер, так, может, и фронтом. Всё же оборона его конёк. Василий же Фёдорович в моей истории занимал должность начальника артиллерии Владивостокской крепости, и в перспективе вполне возможно, что получится выдвинуть его на коменданта.

Правда, в известном мне варианте Белый заболел и умер зимой девятьсот тринадцатого. И может статься, что я ставлю не на того. Но ведь в мои планы входит развернуть во Владивостоке целую медицинскую академию. Причём не абы какую, а одну из передовых в мире, где откроют целый ряд медицинских препаратов и будут применять новаторские практики лечения.

Касаемо же Бутусова, то он меня воспринимает более чем серьёзно, не прислушивается к моим советам, а следует им. Благодаря чему его пограничники превратились в настоящих универсалов. С одной стороны, это штурмовая пехота, имеющая соответствующую экипировку. С другой, готовые бойцы разведывательно-диверсионных групп. А на Камчатке предстоят именно партизанские бои. Если до этого, конечно же, дойдёт…

Одним из пунктов акта капитуляции Артура оговаривалось то, что гарнизон крепости не может принимать участие в боях на манчжурском театре военных действий. И Россия, естественно, намерена была исполнить все условия. Мы вообще любим выполнять договорённости даже в ущерб своим интересам. Но в данном конкретном случае самураи переиграли самих себя.

Разумеется, можно было третий сибирский направить во Владивосток, а воинские части тамошнего гарнизона перебросить под Мукден. Но в кои-то веки командование поступило мудро, и части, выведенные из Артура в обстановке строжайшей секретности, перебросили на Сахалин. Признаться, я не ожидал подобной дерзости.

Седьмой дивизии под командованием Кондратенко предстояло оборудовать укрепрайон на юге острова в районе Корсаковского поста, вне досягаемости морской артиллерии. Четвёртой дивизии, в командование которой вступил Надеин, надлежало поступить схожим образом на севере в районе Александровска-Сахалинского.

Понятно, что дивизиями они могли считаться лишь номинально, имея значительный некомплект личного состава при практически полном отсутствии артиллерии. Им выделили всего лишь четыре восьмиорудийные батареи, да в мастерских Горского успели изготовить три дюжины миномётов со стволами весьма сомнительного качества. Однако эти части имели богатый опыт оборонительных боёв и при отсутствии у японцев осадных орудий могли выстоять перед значительно превосходящими силами. В конце концов, японцы не имели возможности выдвинуть против них достаточно крупные силы.

Беспорядки внутри страны, международная обстановка, брожения в армии и на флоте. Всё это указывало на то, что хотя экономический потенциал России достаточно высок, ей пора задуматься о мире. Если же на момент подписания договора на Сахалине останется хотя бы одна боеспособная часть, то японцам придётся отказаться от своих притязаний. Вот и решили устроить два достаточно серьёзных узла обороны.

Кроме того, на острове будут действовать партизанские отряды. Я успел выдать некоторые рекомендации Кондратенко, на которого возлагалось общее командование военными силами острова. Так что по тайге не станут шастать целые роты. Японцев примутся жалить небольшие группы человек по десять-пятнадцать. Бить в спину из засады, после чего быстро уходить.

В течение трёх месяцев, пока третий сибирский вгрызался в землю, готовя полевые укрепления, по всему Сахалину обустраивались схроны с оружием, боеприпасами и продовольствием. И теперь этим занимались те, кто знал в этом толк. О грамотных кадрах из числа казаков и пограничников позаботился Роман Исидорович.

Приятно, когда твои советы не только выслушивают, но и прислушиваются к ним. Правда, тут скорее спасибо Эссену, нежели доверию моим суждениям со стороны героя обороны Артура. Ну и Бутусову за поддержку спасибо, с мнением которого его превосходительство считается. Пусть вначале Роман Исидорович и воспринимал партизанские методы ведения боевых действия с предвзятостью, сейчас ничего подобного за ним не наблюдается.

А вот самого пограничника с его тремя сотнями бойцов отправили на Камчатку. Тут ни о каком оборонительном узле речи не шло. Полковнику изначально предписывалось организовать партизанское движение. Разумеется, инструкцию, как именно это нужно сделать, ему так же вручили. Но коль скоро её отложили в дальний угол на Сахалине, то здесь и читать-то не стали. В кои-то веки Петра Дмитриевича предоставили самому себе. И теперь его заботило только одно — лишь бы японцы решили-таки прибрать к рукам Камчатку, чтобы он мог, наконец, развернуться.

— Здравия желаю, господин полковник, — вытянувшись во фрунт, отдал я ему честь.

— Полноте, Олег Николаевич. Полноте. Знаете же, что мне весь этот официоз претит. С чем прибыли?

— Для начала мне вменено в обязанность способствовать обороне Петропавловска с моря. Вы должны были озаботиться стоянкой с запасом топлива.

— Есть такое дело. Весь доставленный сюда ГСМ мы вывезли в одну неприметную бухту в паре сотен вёрст отсюда. Его охраняет десяток бойцов с одним местным охотником. Оборонять город я не стану, сразу перейдём к партизанщине. Это ведь не середина прошлого века. Тут морской калибр так причешет, что мало не покажется. Но не маловато ли одного подводного миноносца для обороны Камчатки?

— Это ведь я, лейтенант Кошелев — герой войны, гроза японцев, — деловито подбоченился я, изображая Анику-воина.

Ах да, совсем забыл, командование в очередной раз пролило на меня наградной дождь. Мне досрочно дали чин лейтенанта и наградили парочкой орденов. Хотя в чине скорее поучаствовала рука императора, никто другой вот так наплевать на морской ценз не может, я же всего-то неполных два года как вышел из корпуса.

— И правда, чего это я в самом-то деле, — поддержал мой ироничный тон пограничник.

Вообще-то, я не так чтобы и сильно ёрничал. Потому что отлично понимаю, сколько шороху сегодня может навести одна-единственная лодка. К примеру, моими стараниями иностранные суда всё ещё не горят желанием посещать порты Японии. За прошедшие месяцы мы успели совершить ещё три рейда. По одному выходу сделали и четыре «касатки» нашего отряда.

Это когда появятся средства обнаружения и противолодочное оружие, подводникам придётся изворачиваться, как ужу на сковороде. Сейчас все ведущие державы бросились изучать опыт русских моряков, и лучшие военные умы думают над проблемой противодействия опасности из-под воды.

Сдаётся мне, что в первую мировую уже не будет настолько результативных капитанов, как Лотар фон Арнольд де ла Перьер. На его счету три боевых корабля и сто девяносто четыре транспортных судна общим водоизмещением до полумиллиона тонн. Внушает, как говорится…

А вообще лодок дальнего радиуса пока только пять штук. Четыре «касатки», уже вышедшие из мастерских Суворова, не только успели сделать по одному рейду к берегам Японии. Сейчас они попарно патрулируют акваторию в районе Корсаковского поста и Александровска-Сахалинского, выступая заслоном на подступах к острову. Пятая — мой «Скат». Шестая находится на модернизации. «Дельфин» и «Сом» годятся только для патрулирования ближних подходов к Владивостоку, и как-либо существенно усовершенствовать их не получится.

Основное направление это однозначно Сахалин, а прикрыть с моря его нечем. Защищать силами Владивостокского отряда равносильно отправке его на убой. Да, он сейчас представляет собой реальную силу. Эскадренный броненосец, броненосец береговой обороны, четыре броненосных крейсера, один крейсер первого ранга и три второго. Плюсом к этому шесть миноносцев и девять номерных миноносок. Вот только всё познаётся в сравнении, и ловить владивостокцам в открытом противостоянии с японским флотом нечего. Да и качество кораблей, как и их вооружение, положа руку на сердце, сильно уступит самураям.