Эйдзи Микагэ - Пустая шкатулка и нулевая Мария. Том 7
– Она имеет какое-то отношение к тому, что ты пропал?
Как я и боялся, оба они ничего не знают про Марию.
– Аа… гх!..
Это слишком невыносимо. Я отворачиваюсь от них и бегу на крышу.
Спрыгнуть. Я должен спрыгнуть! Я должен умереть!
Что именно так невыносимо?
Они ничего не знают о Марии. Я не почувствовал в них ни следа Марии.
Но это ладно – к этому я был готов.
Почему же я так разбит? Почему я так потрясен и обескуражен? От чего я бегу?
Потому что все выглядело естественным. Несмотря на то, что мои одноклассники должны знать Марию, их неведение совершенно не показалось мне странным. Мария кажется далеким выдуманным персонажем из какого-то другого мира.
Я, единственный, кто помнит Марию, выгляжу куда более фальшивым, чем они.
Внезапно я осознаю нечто очень важное.
Мария.
К_а_к_о_й___д_е_в_у_ш_к_о_й___т_ы___б_ы_л_а?
Я начинаю забывать Марию… Сколько же меня крутила эта мясорубка времени, чтобы такое случилось? Да, время, проведенное мной в этом состоянии фальшивого счастья, уже давит достаточно сильно, чтобы расплющить меня.
Если я буду забывать ее и дальше – каков вообще смысл этого одинокого сражения?
– Ххааа… ххааа… ххааа…
Я мчусь, словно пытаясь стряхнуть сомнения, и наконец открываю дверь на крышу. Передо мной открывается багровый мир. У меня мало времени.
«Я люблю тебя, Кадзу-кун».
Этот мир – самый притягательный. Я хочу остаться в нем.
Однако эту мысль я тут же стряхиваю.
Я не буду колебаться. Я не хочу колебаться. Я не должен колебаться. Не оставляя себе места для сомнений, я взбираюсь на ограду.
И прыгаю.
Я падаю вверх тормашками и снова расплескиваю содержимое черепа по земле.
13190-й раз
Вернувшись в утренний класс и убедившись, что память не пропала, я встаю.
Однако на меня тут же накатывает приступ головокружения. Я кладу руку на лоб; рука дрожит. Псевдосамоубийства серьезно действуют мне на психику.
Сколько мне еще предстоит этим заниматься?
Я мотаю головой, чтобы вытряхнуть из нее сомнения. Я не должен больше об этом думать, а то сам не замечу, как утону во всех этих повторах.
– …Так.
На этот раз я протрясу всех, кто есть в школе. Буду ходить и допрашивать каждого, кто был хоть как-то связан с Марией.
Несомненно, на меня обрушится уйма негодования за то, что я брожу по школе, а не занимаюсь Моги-сан. Но все равно я это сделаю… должен сделать.
– …Ха…
Прислонившись к двери на крышу, я запрокинул голову к багровому небу. День снова закончился бесплодно.
Я продолжал допрашивать всех подряд, пока не заслужил презрение всего класса за то, что расстроил Моги-сан, однако результатом был полный провал. Никто не знал о Марии, никто не дал никакой зацепки.
– Хе, ха-ха!
Мне остается лишь смеяться. Я вымотан донельзя. Я даже ходить прямо не могу – недосып меня подкашивает. Хочу отдохнуть. Не хочу больше думать. Хочу сбежать. Просто хочу сбежать. Хочу пойти на школьный фестиваль с Моги-сан, пусть даже всего на один день.
Но не могу.
Если я еще хоть раз наслажусь вкусом счастья, то не смогу больше сопротивляться этим повторам.
А значит, пора снова прыгать.
Пора совершить самоубийство.
– …Я точно с катушек съеду.
Что вообще за логика? Почему я должен раз за разом испытывать эту боль? Оно правда того стоит?
Отсекая эти мысли, я прыгаю с крыши.
Удар. Я снова расплескиваю содержимое черепа.
13191-й раз
Я сохранил память, но не могу собрать достаточно силы воли, чтобы встать. Хочу действовать, но ни тело, ни душа не слушаются.
Дайте мне хоть искорку надежды, пусть даже она будет тусклее, чем самый тусклый ночник. Я просто хочу сделать шаг вперед.
Заставив-таки свои свинцовые конечности двигаться, я встаю.
Однако вновь я не смог добиться никакого прогресса – и вот лежу навзничь на крыше.
Никто, похоже, не знает Марию. Нет ни следа ее существования.
– Уу… уу…
Я плачу. Я не хочу больше прыгать с крыши. Я не хочу больше страдать. Я не хочу больше расстраивать Моги-сан. Я сыт по горло.
Но варианта «сдаться» для меня не существует, и я прыгаю снова. Удар. Я расплескиваю содержимое черепа.
Убейте меня наконец!
13192-й раз
Но моя жизнь продолжается, и цепь воспоминаний тоже. Несмотря на то, что боль я причиняю себе сам, я не могу удержаться от того, чтобы завопить и привлечь к себе общее внимание.
– Деррь – мо! – ругаюсь я, выплакавшись и утерев слезы. – Я не сдамся!
Ни хрена я не сдамся.
13201-й раз
Я гляжу на багровое небо с крыши школы.
Сколько раз я уже повторил этот день? Раз десять, наверно?
Мне нечего делать. Просто нет каких-то частиц Марии, которые можно было бы найти.
Я пойман в этих повторах. Выхода нет.
Что тогда мне делать? Продолжать дергаться? Может, уже можно потерять память? Разве я сделал недостаточно? Разве я не заслужил отдых?
Мысли набрасываются на меня, пытаются подчинить меня себе. Они не останавливаются. Я думаю лишь о том, чтобы сбежать от своего долга.
И все же я взбираюсь на ограду. Я не знаю даже, есть ли в этом хоть какой-то смысл. Не знаю, правильно ли я делаю. Но я по-прежнему скован одержимостью: я должен вернуть Марию в свою жизнь.
Я прыгаю.
Я расплескиваю содержимое черепа.
А-ха-ха, там еще есть что расплескивать?
13445-й раз
Счет перевалил за 250. Я умер больше 250 раз. Глядя с крыши на школьный двор, я вижу костер. Вдалеке играет «Оклахома миксер», но я не понимаю, что это означает.
Некоторое время назад я убил свои мысли, потому что они мне мешали.
Лишь иногда мне удается подумать о чем-то содержательном, вот как сейчас.
И все же я еще раз прыгаю с крыши. К горе моих мертвых тел добавляется еще одно.
Я даже не думаю уже, зачем я это делаю.
Удар.
14590-й раз
Кто такая Мария?
Я прыгаю.
Удар.
14668-й раз
Трупы. Пятьсот трупов.
Это устройство для убивания Кадзуки Хосино через падение.
14888-й раз
– Ааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааа!
15223-й раз
–
18900-й раз
–
22000-й раз
–
26000-й раз
–
27500-й раз
–
27756-й раз
– А?.. А?
Глядя с крыши на багровый закат, я вдруг понял, что снова могу говорить.
– …Закат.
Не знаю, сколько прошло времени. После того как я перестал думать, багровое небо и смертельные прыжки стали для меня какой-то бессмысленной рутиной.
– Красиво.
То, что такая обычная мысль появилась у меня в сознании, – почти что чудо. Я без понятия, сколько уже раз я переживал фестиваль. Недавних событий тоже не помню.
На короткое время я вернулся в нормальное состояние.
Однако это, наверно, в самом деле чудо, и если я упущу этот шанс, то снова стану бездумным созданием, которое бесцельно проводит весь день, только чтобы покончить с собой при виде заходящего солнца.
Да… сейчас я должен выбрать. Я прихожу сюда, чтобы покончить с собой, чтобы не остаться навсегда в ловушке бесконечных повторов, однако в конечном итоге я все равно застрял в ловушке, только другой. Я в полном тупике и должен принять это. Я должен решиться на то, чтобы вырваться из этой бессмысленной петли.
Я должен перестать прыгать.
Я должен отказаться от нее.
Устраивает ли меня это? – так я спрашиваю прежнего себя. Это он полон решимости вернуть ее в свою повседневную жизнь, хоть и давно уже стал пустой оболочкой. Это он управляет мной, заставляя прыгать с крыши.
Устраивает ли меня это?
Вовсе нет. Я хочу спасти ее. Она для меня дороже, чем кто бы то ни было. Ради нее я был готов пожертвовать всем, включая собственную жизнь и жизни всех остальных.
Но…
Но –
К_а_к___е_е___з_о_в_у_т?
Мои последние воспоминания о ней замазаны повторами сегодняшнего дня. Если это и был план моего врага, то он удался. Громадный вес времени выдавил ее из моей головы. Я не могу ее спасти, и в моих действиях нет никакого смысла.
Я побежден на всех фронтах.
