Вадим Вознесенский - Механист
— Э-э, погоди. — Вогул опустился на корточки и положил ладонь на морду оленя. — Не я убил, иди в свое место и скорее возвращайся, прости нас.
Животное не шелохнулось, но даже Вик почувствовал, как дух олений откочевал на высокогорные пастбища — где сочная трава, никакого гнуса и всегда лето. Ну, или что-то в этом роде. Издох, короче. А Килим ковырнул своим ножом оленьи глаза-бусины, положил в сторону и присыпал снегом:
— Теперь из них новые олененки родятся.
Глаза и впрямь походили на громадные черные рыбьи икрины.
— Как скажешь, — пожал плечами Убийца, легко, с противным треском обломил рога, чтобы не мешали, стянул ноги бечевкой и забросил тело оленя на плечо, как котомку.
Килим только покачал головой:
— Не уважаешь Смерть.
Венедис отвела взгляд, а Вик подивился — рога хрустнули, как сухие ветки, да и туша, поди, весила под полтора центнера.
С этого момента блуждания по тайге закончились — Убийца, никуда не сворачивая, направился на север. Поразмышляв несколько километров, он вдруг ответил Килиму:
— Я ее когда-то любил. Привлекательная сучка.
То, что речь идет о Смерти, дошло не сразу. Никто тогда и не подумал принимать его слова буквально. С другой стороны — чего еще можно ожидать от Убийцы? Но, когда Венедис где-то после полудня обратилась к нему именно так — «Убийца», хозяин хоть и игнорировал вопрос по своему обыкновению, но кое-какой информацией поделился:
— Богдан.
С ударением на «о». Симпатичное имя — оценил Старьевщик — и редкое. Не каждый в нынешние времена рискнул бы назвать ребенка «данным богом». Вообще оказалось, что с Убийцей Богданом можно общаться на любые темы — надо только запастись терпением и изощренно формулировать вопросы. Так, через час механист узнал, что Рокот, к комплексу которого они идут, — это Носитель. После — что площадки Рокота единственные более-менее уцелевшие после Отработки. Что здесь неподалеку были еще корпуса Молнии, Циклона и Ангары. А шахтам Тополя досталось так, что открылся Разлом и оттуда теперь шпарят гейзеры. Скорее интуитивно Старьевщик догадался — где-то там, на выходе пара, установлен турбогенератор, и вот как раз от него тянется силовой кабель прямиком в дом Богдана.
А потом они вроде бы пришли.
В возникшие посреди тайги земли Рокота. Выщербленные стены ангаров с продавленными крышами и торчащими изнутри верхушками сосен, громадные капониры, которые вросли в землю и уже ничем не отличались от обыкновенных лесистых холмов, — Вику всегда нравилось угадывать в настырном однообразии природы грустную непреклонность великой цивилизации.
Найдется сейчас хоть один рукотворный объект, способный пережить такую Войну и простоять после этого несколько веков? Сомнительно — силой мысли не скрепишь кирпичи на тысячу лет. Жалко оно все как-то. Это же место казалось безжизненным, но величественно дерзким — в нем виделось истинное Прошлое. Даже километровые рытвины, не заживающие до сих пор на близлежащих землях Тополя, дышали, наверное, подвластной когда-то мощью.
Убийца красотами древних руин не упивался, а бодро, невзирая на тушу через плечо, шел известным ему маршрутом. Следы зверья, а уж тем более легендарных существ вроде Дракона, отчего-то не встречались. Убийца шел, невзначай сбивая снег с еловых ветвей, а механисту вдруг подумалось, что эта их охота с дохлым безглазым оленем вместо наживки может оказаться на самом деле последней. Дракон, судя по преданиям, чрезвычайно опасная тварь, а у Старьевщика в арсенале имелись только стрельбы, хотя бы и целых две.
Этому оленю, кстати, посчастливилось отойти под одобряющий шепот вогула, но кто опустит веки, если что, самому Килиму, а? Идут в логово Дракона, как в гости к теще. По обычаям, не которые народы накануне всяких рискованных авантюр посещали баню и наряжались в новое. А у Старьевщика все, что на нем было из одежды, присутствовало в единственном экземпляре. Еще принято загадывать последнее желание — идущими на верную смерть. Чего бы Вик захотел, зная — это последний раз?
Какой-нибудь глупости, как всегда, — совершенно ненужной в быту информации.
— Богдан, — окликнул он провожатого и коротко поведал историю, случившуюся с ними и неприкаянными Моисея на далеком перевале, — ты знаешь, как могут быть связаны два этих места?
— Одна широта? — уточнил Убийца. — По-всякому могло случиться…
И замолчал, но, когда Вик совсем почти отчаялся получить ответ, добавил:
— Ракеты запускали отсюда по расчетной траектории строго на восток. Сброс отработавших ступеней, выгорание компонентов топлива — все это могло произойти в том районе, где остановились те путники. И напугать.
Что такое ракеты, Вик знал. Знание придавало объекту, на котором они сейчас находились, сакральную для механиста значимость. Становилось понятным утверждение вогула насчет шрамов на небе.
— Отсюда летали к звездам?
Богдан хмыкнул:
— Нет. Только чуть-чуть выше неба.
Космодром. Старьевщик и не мечтал когда-нибудь побывать в таком священном месте. А оказаться сожранным Драконом на Космодроме — вообще верх романтизма. И кретинизма, если уж на то пошло. По ходу, продолжая тему откровений: чем Убийцу и Дракона мог привлечь космодром? Механист сомневался, что благоговейным к нему отношением.
На этот раз Богдан ответил чуть ли не сразу:
— Вполне логичная случайность.
И остановился напротив вросших в холм ворот-шлюзов, всем своим видом подтверждающих, что здесь — вход в Логово и всякую надежду рекомендуется оставлять снаружи.
Глава 11
В первую очередь — запах. Осязаемо тяжелый, кислый и чужеродный. Не сказать, чтобы отталкивающий. Иной. Следующее — свет. Желтый, неравномерный, нервный. Явно искусственный, уж не от того ли турбогенератора, что и дом Убийцы? Я теперь ничему не удивляюсь. А еще где-то в центре, швыряя резкие отблески, пылает настоящий костер. Однако, прохладно.
Капонир, приспособленный для Драконьих нужд, размерами соперничает с подвалом Убийцы — судя по высоте потолков. Ну и, конечно, не пещера и не логово. Обиталище. Настолько другое, не совместимое с человеческими понятиями о комфорте, что кажется хаотическим нагромождением брусьев, перекладин и подвесов. Ровных участков пола практически нет, и здесь я чувствую себя иголкой, затерявшейся в стоге сена, или гостем гигантского муравейника.
Богдан сбрасывает с плеча замерзшую тушу, и она гремит, нарушая поскрипывающее беззвучие этого места. Акустика, учитывая странную планировку, здесь тоже необычная. Убийца перескакивает через толстенные бревна, пробирается к центру и бормочет себе под нос неслышно — для всех, кроме меня: «Млять, как в клетке у хомячка, тебе бы, тварь, еще колесо приладить».
Тащимся за ним, как будто не олень, оставшийся у входа, а мы жертвенные животные. Он идет вперед непринужденно и матерится, когда цепляется за очередное препятствие. Мы — молча, плечом к плечу, опасливо впихивая себя в инородность обители Дракона. Поэтому он — быстро, а мы — медленно. Приближаемся к огню. Костер тоже большой, гипертрофированный, как и вся обстановка.
Богдан останавливается, чтобы поправить какую-то лямку, и когда выпрямляется, я вижу застывшие в миллиметре от его затылка клыки-жвала. Костяные лезвия с зубцами длиной в фалангу, глянцево блестящие от слизи, каждый, как мой палаш, — огромные ножницы, раскрытые по сторонам от висков Убийцы. Один щелчок — и голова, разбрасывая веер кровавых брызг, превратится месиво костей и мозга.
Мы неподвижны — среди скопления древесных стволов я теперь могу опознать ветви-лапы, ростки-щетину и прутья-вибриссы. Дракон, маскирующий цвет тела, немного в стороне над нами и сбоку-позади Убийцы. Достаточно большой, если только я не принимаю настоящее дерево за участки его тела. Такие громоздкие создания не должны передвигаться настолько бесшумно. Может, он ждал нас, затаившись, рассматривая иссиня-шагреневыми глазами и отражая блики костра матовой броней, покрывающей голову, шею, все тело?
Панцирь покрыт замшелыми наростами — это что, тоже элемент маскировки?
Оказывается, многое можно увидеть, пока размышлял — успею ли выстрелить прежде, чем застывшее вниз головой существо атакует, и причинит ли ему мой выстрел какой-нибудь вред? Убийца смотрит в другую сторону — не видит нависающей угрозы. Тянусь одними пальцами к стрельбе.
— Ну что? — не оборачиваясь произносит Богдан. — Пришли убивать — дерзайте!
— Но это же совсем не дракон, — возражает Венедис.
Убийца оборачивается, кривит нос, как от неприятного запаха, но в остальном игнорирует жвала вблизи от своего лица.
— А чего ты хотела — огнедышащего варана?
Все-таки драконы бывают разные.
И оленину можно приготовить по-всякому. Два основных варианта — вкусно и плохо. Можно вымочить в уксусе, поджарить на углях или тушить в глиняном горшке. В сметане. Получится — пальчики оближешь. Но для этого необходимо время.
![Роберт Хайнлайн - Чужак в чужой стране [= Чужой в чужой земле, Пришелец в земле чужой, Чужак в стране чужой, Чужак в чужом краю, Чужой в стране чужих]](/uploads/posts/books/116183/116183.jpg)
