S-T-I-K-S: Гильгамеш. Том I (СИ) - Перваков Тимофей Евгеньевич

Таким образом, зрение существа оказалось на переходной стадии: уже не принадлежавшее животному, но ещё не достигло совершенства заражённых высших стадий. Оно позволяло ему доминировать в темноте, но делало уязвимым в резких световых контрастах. Нестабильность фокусировки вынуждала полагаться в большей степени на другие сенсорные системы.

Слуховые проходы расширились, а сама ушная раковина изменила геометрию – пассивные мембранные структуры усилили восприятие ультразвуковых колебаний, но при этом стали глухими к большинству обычных частот.

Обонятельные эпителии разрослись, захватив часть носовых пазух, что усиливало способность улавливать молекулярные следы биомассы.

Челюсть расширилась в стороны, а надкостница альвеолярных отростков начала уплотняться, образуя грубые костяные перегородки. Старые зубы ещё сохранялись, но межзубные промежутки уже покрывались белёсым налётом, который позднее превратится в монолитный ороговевший массив.

Плечевой пояс укрепился за счёт гипертрофированного роста подлопаточной и большой грудной мышцы, увеличивая диапазон пронации конечностей.

Локтевые суставы получили дополнительную степень свободы благодаря перераспределению сухожильных креплений, что позволяло лапе работать не только в сагиттальной, но и во фронтальной плоскости.

Глубокие слои фасций переродились, сформировав более плотную соединительнотканную сеть, обеспечивающую мгновенное перераспределение нагрузки и компенсацию ударных импульсов.

Гипертрофия икроножной и камбаловидной мышц привела к росту прыжковых характеристик, что, в совокупности с укорочением и уплотнением ахиллова сухожилия, обеспечивало мгновенную реакцию и увеличенную дальность толчка.

Бёдра увеличились за счёт гипертрофии медиальной широкой мышцы, а подвздошно-поясничный комплекс укрепился для стабилизации корпуса в поворотах.

Амортизационные механизмы также претерпели изменения. Эластичные структуры подкожного слоя в дистальной части конечностей стали уплотняться, компенсируя удары и минимизируя отдачу.

Медведица снижала центр тяжести, перераспределяя вес не только за счёт сгибания конечностей, но и за счёт активного контроля баланса через сенсорные рецепторы в сухожильных структурах.

Каждый шаг был не просто резким толчком – это была цепная кинетическая реакция, вовлекающая всю мускулатурную систему в единый процесс.

Она неслась вперёд, расталкивая медляков, как смятую ветошь, а её изменённая биомеханика делала её не просто хищником, а созданием, адаптированным к идеальному убийству.

Оскар выстрелил, но промахнулся — она двигалась слишком быстро, и реакция заражённой превзошла его ожидания. Болт Марка вошёл в переднюю лапу твари, глубоко засев в плотных тканях. Лотерейщица взрыкнула, но даже не сбавила скорости. Мужчины видели, как на них несётся злая бестия, но даже не дрогнули и не пошатнулись — знали, что их атака лишь первая нота в симфонии её неминуемой гибели.

А на месте Горгона виделось лишь облачко солёной пыли.

Он рванул на такой скорости, что сразу поскользил над землёй, плавный и беззвучный, как ночной мотылёк, несущийся к пламени. Его движение было слитным, непрерывным, как поток воды, стремящийся найти слабину в камне. Лотерейщица, увидев приближение живой цели, рванула вперёд с новой силой. Ведомая плотоядной яростью, в которой смешивалось желание съесть и убить, она не заметила главного.

Старый, добрый металлический трос.

Металл, звеня тараном, пошёл в открытую пасть, кроша клыки, разрывая сухожилия и лицевые мышцы. Удар был такой силы, что крепления в стенах запели от натяжения, но выдержали. Позвонки и кости хрустнули от безумной натуги, шею скрутило в жутком болевом пароксизме, россыпь зубных осколков тихо звякнула по полу. Вобравший безумную инерцию, трос тут же отдал её обратно, откинув назад чудовищную тушу. Огромное тело, подняв фонтан кровяной взвеси и пыли, стало заваливаться на спину.

Горгон уже был рядом, словно всегда ждал лотерейщицу в заранее известном ему месте.

Его действия напоминали танец минимальных усилий. Поворот — и пыль даже не дрогнула под его протезом. Шаг в сторону — едва заметный, но точный, открывающий для его удара уязвимую зону под ключицей заражённого. Одним изящным движением он взмахнул правой рукой над рухнувшей тушей, держа клюв почти за самый конец, и, словно пчела-убийца, обрушил хищное жало на её тело.

Сталь пробила шерсть и жир, войдя в плоть лишь своим концом.

Но именно этого и добивался расчётливый бородач.

Размашистый, точный, идеально рассчитанный удар. Остриё клюва вошло сверху, под ключицу, пронзая медвежью шкуру и толстый жир, концом проникая в грудной отдел и разрывая сосудистый узел. В ту же секунду Горгон нажал на выпуск газа.

Раздался влажный хлопок и смрадный разрыв.

Вся шея и часть грудины, лопнули, как разорванная изнутри бочка с яблочным вареньем. Ударная волна выдавила из глазниц мутную вязкую массу, кости треснули, разлетаясь рваными обломками, а мышцы и внутренности, местами выверенные стремительно расширившимся газом, вспучились под шкурой уродливой гематомой. Словно кто-то удалял линолеум с помощью надувания его насосом с игольчатой насадкой. Колоссальная травматизация. Всё произошло в одно мгновение.

Выверенный перекат вывел старожила из зоны поражения, даже капля крови не коснулась его одежды. Он встал на одно колено, резко вдохнул, оценивая обстановку. Тело твари ещё не осознало своей смерти, конвульсивно подёргиваясь в агонии, но бой со свитой сытых медляков только начался.

Бородач махнул парням красноречивым жестом, призывая их сразиться с оставшейся стаей, пока он переведёт дух и понаблюдает.

Марк поднял кулак, затем сжал пальцы в знак сценария «восемь» — бой против толпы низкоразвитых заражённых без поддержки Горгона. Оскар кивнул, сжимая клюв.

Тактика была отработана заранее. Марк прикрывал левый фланг, Оскар — правый. Удары наносились поочерёдно, чтобы сохранять ритм и не сбивать дыхание. Главное — не дать окружить себя, постоянно двигаться, контролируя окружение и не загоняя себя в угол. Спины они держали рядом, передвигались полукругом, шаги точные, уверенные.

Первый медляк потянулся вперёд, и Оскар ударил, направляя молот в ногу твари. Заражённый осел, но не рухнул сразу — в следующий миг Марк, не давая ему пошатнуться, развернулся и с силой вонзил тупой конец клюва в висок. Череп треснул, и тело осело.

Следующий шаг, следующий удар. Они двигались вперёд, выбивая заражённых из строя, разворачивая их друг против друга. Оскар пробил шею следующего — тело задёргалось, а затем обмякло. Марк выбрал методичность — удары тупым концом ломали шейные позвонки, оставляя клюв чистым.

Медляки кончились.

Последние ползуны, добравшиеся до первых павших бегунов, уже рвали плоть, не обращая внимания на бой. Один из них поднял голову, но тут же получил в затылок тупым концом клюва Марка. Маленький нарост смялся, будто скорлупа. Оскар одним точным ударом пробил шею другому — тот даже не издал звука.

Затихло.

И тут их взгляды устремились вперёд.

В конце тоннеля громоздилась гора из перемолотых костей и останков. Здесь погибла целая группа рабочих — они обратились, а затем они примкнули к заражённым, но их всё равно сожрали свои же.

Горгон, осторожно переступая, заглянул в помещение, откуда появилась лотерейщица. Внутри — гниющая кровь, смрад, перемолотые кости. И кое-что ещё.

Клетка.

Массивная, промышленная, с разорванными стальными прутьями.

Горгон склонил голову, выстраивая картину.

— Браконьеры, — тихо пробормотал он. — А мы всё думали, кому принадлежал этот склад. Здесь держали зверя. Скорее всего, транспортировали или ждали переправки.

Он развернулся к потным и переводящим дыхание мужчинам.

— Зверь прилетел впервые. Он был начинающим лотерейщиком, но гораздо опасней любого лотерейщика человеческого происхождения. Хороший повод запомнить навсегда: не только люди могут превращаться в монстров и в оценку опасности твари должно всегда входить происхождение.