Берсерк (СИ) - Мах Макс

Так себе объяснение, но ничего другого просто в голову не пришло.

- Откуда вернулись? – насторожилась Имоджин.

- Мы частично жили в пространственном анклаве «Без названия», а частично в Европе, но под другими именами. Моя линия зовется Лейбёрн, а линия Берта - де Мёлан. Но давайте вернемся, к нашей теме. Значит, мы темные, потому что Скрытые, а Анника?

- Анника учится на Слизерине.

- То есть, учебы на Слизерине достаточно, чтобы считаться темным?

- Да, на Слизерине все темные.

Берт называет это пропагандой. Она тоже встречала это слово в местной прессе, особенно магловской, но ей больше нравился термин, придуманный самим кузеном – «промывка мозгов». Теперь все становилось ясно. На Гриффиндоре «промывал» мозги Дамблдор, на Слизерине – Темный лорд. А нынешняя ситуация сложилась так паршиво еще и потому, что Поттер, влюбленный в Эванс, по страшной силе ревнует, что при его импульсивности и избалованности однажды может привести к трагедии. Все всё видят, но сделать никто ничего не может. Разубедить Поттера невозможно, объяснить ему что-нибудь тоже, поскольку это уже не любовь, имея в виду чувство, а обыкновенная обсессия[7].

«Маньяк чертов! Убила бы, да нельзя!»

***

Создавалось впечатление, что кто-то очень серьезно вложился в разжигание конфликта. В конце прошлого семестра, перед экзаменами, размежевание по политическому принципу уже ощущалось, но оно не было настолько жестким, как сейчас. За лето позиции сторон определились и, пожалуй, даже ужесточились, и народ начал строить баррикады. Пока только фигурально, но кто скажет, как долго продлится «предвоенный период»? Олег видел признаки экстремизма, как со стороны чистокровных – условно говоря, Слизерин и часть Рейвенкло, - быстро дрейфующих в сторону вальпургиевых рыцарей, так и со стороны борцов «за все хорошее против всего плохого», основная масса которых училась на Гриффиндоре и понемногу на Пуффендуе и Рейвенкло. У этих резко усилились позиции «Отряда Годрика», и юные бойцы буквально изнемогали от нетерпения и рвались в свой последний и решительный бой. Однако, формально на дворе была осень, в Хогвартсе – первый семестр, а в стране красиво изображаемый Министерством Магии мир. Но, увы, так только казалось, потому что под внешним слоем лицемерной рутины, кипели нешуточные страсти.

В конце сентября на Слизерине попробовали наехать на Энгельёэн и Блэков, но те отбились и, выгнав нахрен соседей из комнаты Регулуса, поселились втроем в одних больших апартаментах, вход в которые зачаровали по-блэковски, то есть так, что уже на следующий день в больничное крыло загремело двое семикурсников. Тяжелые магические ожоги и множественные переломы конечностей. На этом бы, в принципе, все должно было закончиться. Стороны обменялись ударами и пришли к выводу, что открытая война слишком дорого обходится. Разве что Снейпу пришлось переехать на территорию мятежников, потому что ему воздалось «за други своя». Какая-то сука разведала, что Снейп «продался» Сегрейву и Лейбёрн, и живет теперь не в «своем сраном» Коукворте, а в Феррерс-хаусе, и сукой этой, скорее всего, являлся все тот же неугомонный Поттер. Он искал летом Лили, но, разумеется, не нашел, поскольку она уже переехала к Олегу, и поэтому пошел к Снейпам, надеясь, что Северус не станет мстить, а скажет ему, наконец, куда скрылась Эванс. Однако самого «Нюниуса» дома не было, а его мать ничтоже сумняшеся похвасталась тем, что Сев нашел наконец сильных покровителей и подписал с ними контракт. После утечки информации скрывать уже было нечего, и Северус окончательно выбрал сторону. Самое смешное – это то, что Темный лорд и его окружение оказались сами себе злобными буратинами, испортив отношения сразу с четырьмя древними фамилиями и с лучшим зельеваром своего поколения. Тут бы светлым подсуетиться и протянуть попавшим в беду слизеринцам руку помощи. Не то, чтобы это сработало, но уровень конфронтации с «большевиками» явно можно было снизить. Однако не судьба. Кое-кто настучал на «непорядок», и директор Дамблдор не нашел ничего лучшего, как вмешаться. И добро бы сделал это аккуратно и втихую, он отчего-то решил, что гласность «наше все». Вообще-то, Олег его совершенно не понимал. Вроде бы хитрожопый политик и неглупый человек, говорят, даже большой ученый. Однако в последнее время он то ли потерял хватку, - постарел или деменция началась, - то ли придумал какую-то хитрую комбинацию, смысл которой был понятен только ему одному. Во всяком случае, то, что он сделал, иначе, как дуростью не назовешь. Он прилюдно, - то есть в обеденном зале при полном стечении учеников и преподавателей, - решил сказать «ну, ну, ну» тем студентам, которые, нарушая правила, ночуют не в своих дортуарах, да еще и в смешанных группах. Намекнул на разврат, напомнил о правилах и уставе и, наконец, задействовав административный ресурс, потребовал прекратить безобразие. Ни слова не было сказано о причинах «переселения народов», и все свелось лишь к обвинениям в анархии, направленных, разумеется, не на инициаторов конфликта, а на так сказать на его жертв.

Сначала Олег, естественно, изумился наглости и подлости директора, а потом сообразил, что надо действовать, не давая слабины, потому что репутация наше все, и «прогиб» действительно будет засчитан, вот только это не входило в их планы. Поэтому он встал из-за стола и грохнул Сонорусом так, что у всех присутствующих на мгновение заложило уши. И, как только воцарилась тишина, Олег заговорил. Очень официально и предельно ясно.

- Под протокол! – заявил он. – Я Гилберт Сегрейв граф де Мёлан глава дома д’Э официально довожу до сведения руководства школы Магии и Волшебства Хогвартс, что, если будет выполнено распоряжение директора, и вышеперечисленные студенты вернутся в свои дортуары, он берет на себя всю ответственность в последствиях, принеся здесь и сейчас Большую магическую клятву. Теперь о последствиях. Если моей девушке Лили Эванс или моему другу Сириусу Блэку будет нанесен какой-либо вред, я объявлю войну всему дому Гриффиндора, включая членов семей студентов и преподавателей и бывших выпускников. Вы готовы, господин директор, стать причиной начала магической войны?

Судя по всему, директор не был готов к такому демаршу, а выступление Олега имело немалый вес, поскольку он говорил с Дамблдором, как глава Дома, а это не кот насрал. Однако и отступить Дамблдор тоже не мог, ведь и ему могли засчитать «прогиб». Судя по всему, директор не до конца понял, с кем имеет дело, хотя у него было время сделать домашнее задание. И угроза войны-вендетты оказалась для Дамблдора полной неожиданностью. Обычно такими словами не разбрасываются и угрозой кровной мести не шутят. Последствия, таким образом, могли быть катастрофическими. Но и поддаться страху перед лицом сотен свидетелей значило потерять лицо. Поэтому Дамблдор попробовал отступить, не отступая, то есть, используя свою обычную тактику, попросту всех заболтать, похоронив проблему под завалами гладких фраз. К его большому сожалению, Олега ему было не заболтать и не заткнуть. Другое дело, что начинать войну прямо здесь прямо сейчас было страшновато. Потери-то, если что, понесут обе стороны. Поэтому, послушав директора минут пять, - исключительно из вежливости, поскольку слушать там было, в сущности, нечего, - Олег предложил компромисс.

- Господин директор, - сказал он, - извините, что перебиваю. Но вопрос у нас не философский, а житейский. Просто для примера. Вот, скажем, вернется по вашему распоряжению мисс Эванс в свой дортуар, а у нее опять украдут защитные артефакты, да еще и побьют. Это значит, что мне придется покинуть на ночь замок и убить всех родственников той дуры, которая меня в прошлый раз плохо слушала. А слушать и понимать простые истины, вы уж извините, но на Гриффиндоре не умеют. Умрут ни в чем не повинные люди, но ни ДМП, ни Аврорат, ни Визенгамот даже «ну, ну, ну» сказать мне не смогут, потому что я в своем праве. Я лорд и я предупреждал. Вы об этом знаете, потому что знаете, а ваши маглорожденные ученики – нет. Они думают, что мои угрозы не на самом деле, а понарошку, и что я пойти на такое не рискну. Объясните им при случае, что это не так. Я со своей стороны зла никому не желаю и воевать ни с кем не хочу. Тем более не нравится мне убивать или калечить живых людей. Я хочу спокойно закончить школу и забыть этот ваш хваленый Хогвартс, как страшный сон. Однако не все мои хотелки сбываются, - такова жизнь, - поэтому предлагаю, чтобы, пока страсти не улягутся, выделить апартаменты для «неуживчивых» гриффиндорцев и слизеринцев в нейтральной зоне. Вам ведь это не трудно, профессор. Неиспользуемых помещений в замке много. Поживут какое-то время отдельно. Все уляжется, и они спокойно вернутся в свои дортуары.