Берсерк (СИ) - Мах Макс

В Хогвартсе началась война. Пока не полноразмерная и скорее холодная, чем горячая, но линия фронта определилась и просматривалась теперь невооруженным глазом. На Гриффиндоре власть захватили борцы «за все хорошее» из отряда Годрика, а на Слизерине – вальпургиевы рыцари, поднявшие черное знамя чистокровности.

«Большевики и белогвардейцы, - покивал своим мыслям Олег. – Надо же нам было так вляпаться!»

Однако, как говорил какой-то политик в его прошлой жизни, процесс пошел, и размежевание по идеологическому признаку, как ржа поразило уже и два других факультета. Впрочем, и на Гриффиндоре, и на Слизерине пока еще оставались колеблющиеся и нейтралы, но было очевидно, если никто не вмешается, это ненадолго. Лозунг-то известный, кто не с нами, тот против нас. В общем, напряжение витало в воздухе, а Дамблдор и его заместительница Макганагал делали вид, что ничего страшного не происходит. Вопрос был лишь в том, специально они это делают, - по недомыслию или по злому умыслу, - или они реально не понимают, к чему может привести их невмешательство? Олег даже гадать не брался, слишком уж дикие крайности выходили. Но никакого другого объяснения в голову не приходило.

- Ты все помнишь? – нагнулся Олег к уху Лили. – Ничего с себя не снимать, ни колец, ни сережек. Вообще, ничего! Ни на мгновение. И держитесь вместе с Маккинон. Кто там у вас из девушек еще адекватный?

- У нас, вроде бы, все адекватные, - в очередной раз не поняла его Эванс.

Она была очень умной, это факт. И интуиция у нее такая, что обзавидуешься. Но ее наивность следовал принять за эталон и за единицу измерения. У всех 0.1–0.2 эванса, а у нее – та самая единица.

— Это они адекватные до первого конфликта, - попробовал он в очередной раз достучаться до своей девушки.

Но куда там, она по-прежнему верила в тот бред, который проповедовал Дамблдор, и считала Гриффиндор факультетом храбрых и отважных волшебников, и, конечно же, благородных, рыцарей без страха и упрека, так сказать. Увы, ей очень скоро и на собственном опыте пришлось убедиться, что это не так. Ее банально избили гриффиндорские шестикурсницы при активном участии пары-другой однокурсниц. Досталось заодно и Маккинон, хотя к ней первоначально претензий, вроде бы, не было, но она, - невиданное дело, - встала на защиту «переметнувшейся на темную сторону гриффиндорки». От двух-трех девчонок Эванс, пожалуй, отбилась бы. Все-таки Олег занимался ее боевой подготовкой, считай, все лето, но ее задавили массой. Спасибо Сириусу, он вмешался в драку и разметал озверевших гриффиндорок, как кегли по всем углам гостиной. На этом все бы, наверное, могло закончиться, - не миром, так перемирием, - но тут в конфликт вмешался Поттер. На самом деле он гаденыш драку и спровоцировал своими шуточками на тему пожирательских подстилок. Сказал Эванс что-то оскорбительное. Привыкшая к его неадекватности Лили от идиота просто отмахнулась. Однако Поттера без применения силы не заткнешь, и он понес уже полную пургу. На что Эванс, разумеется, вспылила и наговорила бывшему воздыхателю много нелицеприятных слов, щедро сдобренных пролетарским матом, подхваченным Лили в Коукворте, где на таком языке говорил каждый второй мужчина и каждая третья женщина. В общем, слова прозвучали, и значит, провокация удалась. Теперь в игру вступили гриффиндорские фанатки квиддича, вообще, и в Поттера, в частности, оскорбившиеся за капитана своей сборной, и довольно быстро перешли от слов к делу. Они начали бить собственного префекта, что уже и вовсе ни в какие ворота не лезет. Обычно префектов не бьют, - вернее, их не бьют никогда, — это они по статусу должны разнимать драки, но все когда-нибудь случается впервые, вот оно и случилось. Второй же префект факультета, Люпин, - волчара-позорный, - как всегда в случае конфликта интересов попросту самоустранился. Эванс же по привычке попыталась вразумить неразумных, призывая успокоиться и все обсудить спокойно, и это после того, как ей разбили нос и поставили фингал под глазом. Однако она не поняла по наивности, что «скандал» вспыхнул не спонтанно, а являлся результатом хорошо организованного заговора. Поэтому ее обращения к уставу Хогвартса никакого положительного воздействия на зачинщиц беспорядков не возымели. А тут еще Питер Петегрю подлил масла в огонь, бросив какую-то уж совершенно поганую реплику, и понеслось. Но, к счастью, за Эванс вступился Сириус, а чуть позже и Лонгботтом. И, в принципе, на этом все могло бы закончиться, но тут неугомонный Поттер полез поучать Сириуса, взывая к их старой дружбе и верности делу Дамблдора. Вот только он забыл на минуточку, что Блэк окончательно вернулся в род и, учитывая возраст совершеннолетия, - а ему, как и Белле, исполнилось семнадцать, - принял кольцо наследника. Его все эти детские претензии не впечатлили, и все-таки по старой дружбе Сириус вначале попытался достучаться до Джеймса, объяснить ему, что он не прав и что так не делается, но, когда у Поттера едет крыша, он перестает соображать от слова «совсем». Поэтому привести его в чувство словами оказалось невозможно, и Сириус бывшего лучшего друга попросту вырубил, уложив на пол гостиной хуком справа, и клиническая картина нокаута[3] не позволила Джеймсу продолжать свои хулиганства. Конфликт после этого сошел на нет, но Сириус счел за лучшее забрать Эванс из гостиной Гриффиндора и передать ее с рук на руки Олегу и Мод.

Сириуса поблагодарили и даже пригласили выпить. И пока Мод оказывала Лили первую помощь, парни пили виски и обсуждали то безумие, которое сразу вдруг охватило Гриффиндор. Между тем, Мод привела Эванс в божеский вид и привела в гостиную заливать горе алкоголем. И тут выяснилось, что на Эванс нет ни сигнального медальона, ни двух колец со щитами, ни демпингующих и прикрывающих разум сережек. Этот комплект Олег дал ей не просто так. Эти вещи вполне могли ее защитить хотя бы от первых ударов, не говоря уже о том, что должны были передать Олегу аварийный «SOS».

- Куда делись кольца и кулон? – строго спросил Олег. – Я же предупреждал, ничего не снимать.

Но Эванс, не привыкшая к чистокровным штучкам-дрючкам, сняла. Она пошла в душ и по привычке положила все свои «блестяшки» на прикроватную тумбочку, а когда вышла из ванной комнаты, забыла надеть.

- Забыла? – насторожилась Мод, и уже через пять минут расспросов стало ясно, что Эванс забыла о своей «ювелирке» не просто так, а потому что кольца, серьги и кулон исчезли с тумбочки.

— Значит, кто-то из твоих подруг по дортуару знал о том, что должно случиться в гостиной, и предпринял меры. – Объяснил Олег. – Тебя разоружили и подставили под удар!

- Да, нет! – возмутилась наивная Эванс. – Они все хорошие девочки! Они бы не стали!

Интерлюдия: Дела наши грешные

- Может быть, и так, хорошие и не стали бы, - прищурилась Мод. – И мы это сейчас проверим. Ты, Эванс, отдыхай пока, а мы с Бертом сходим на Гриффиндор. Узнаем там, что и как.

Из-за дурацких игр директора «в разрешу - не разрешу» у Гилберта и Мод все еще оставался открытым допуск в гриффиндорскую гостиную, вот они и вошли туда, чтобы выяснить, что да как, и кто виноват, и кому в Британии жить хорошо, а кому попросту надоело. Свежий пароль знал Сириус, он же его и озвучил. Портрет Полной дамы отъехал в сторону и открыл проход. При их неожиданном появлении парни и девушки, как раз в этот момент праздновавшие в факультетской гостиной «славную победу добра над злом», ломанулись, кто куда, но припозднились. Не та скорость реакции, да и пара-другая порций огневиски сильно мешают правильно воспринимать окружающую действительность и вовремя реагировать. Поттеру и Люпину Олег сломал руки. По обе руки каждому. А Питеру Петегрю, по-видимому, для разнообразия, ноги. Мод в это время поднялась по лестнице к женским дортуарам, смела несколькими движениями рук выставленный заслон и вошла в комнату Лили.

- Кто взял цацки Эванс? – спросила, оглядев всех присутствующих долгим взглядом.

Девки признаваться не пожелали.