Лучший из худших - Дашко Дмитрий Николаевич
– Только за, – вздохнул я.
Убедившись, что с девочкой всё в порядке, а женщине не требуется наша помощь, мы, выстроившись цепочкой, двинулись туда, где остановился наш поезд. Мне сразу не понравилось то, что Кострикин оказался у меня за спиной. Не иначе, как что-то задумал. И то, что с нами был ещё и Патря, его точно не смущало.
Как бы я поступил на месте киллера? Завалил бы Ланского и Патрикеева, который ничего не подозревает и тем более не ожидает удара исподтишка, потом обстряпал бы всё так, словно это дело рук Ланского. Ну и Ланскому, соответственно, была бы уготована смерть: я бы прикончил его типа в порядке самозащиты.
После моего залёта с винтовкой, да ещё и с учётом того бардака, что творится в окрестностях станции, разбираться толком не будут. Арнольд выйдет сухим из воды, да ещё и отработает свой гонорар. Перспективы для меня, прямо скажем, не радужные.
Что я могу принять в качестве контрмер? Для начала не дать себя завалить и спасти Патрю, как будущего свидетеля. Только при таком раскладе поверят именно мне. Самый идеальный вариант при этом, чтобы киллер не только раскрылся, но ещё и остался в живых. Тогда его можно допросить. Само собой, если я тупо передам Кострикина в «компетентные органы», хрен кто поделится со мной информацией, так что право «первой ночи» должно принадлежать мне. На детали плевать, главное, выйти на цепочку, пока там не обрубили все хвосты.
Так, винтовку у меня не забрали, да и хрен я бы её отдал после всего, что со мной приключилось за это время. И Кострикин, и Патря не вооружены – собственно, понятно почему: они сюда не воевать примчались. Но в случае с Арнольдом я бы не очень рассчитывал на преимущества огнестрела: мне просто не дадут пустить винтовку в ход. Убьют голыми руками – и никаких гвоздей!
Моя основная проблема – не могу начать первым. Инициативу должен проявить Арнольд, иначе ни одно следствие мне не поверит. Спровоцировать бойца-рукопашника с его стальными нервами? Не смешите мои тапки. Это просто нереально. Остаётся одно – каждый миг, каждую секунду ждать удара и не проворонить его. Запас маны исчерпан, поставить защитный купол не получится, так что придётся рассчитывать только на внутренний резерв.
Я превратился в одно сплошное ухо, пытаясь скорее не услышать, а предугадать выпад киллера. Дуновение ветерка, любой шорох заставляли моё сердце биться в бешеном ритме, и лишь шестым чувством я понимал: ещё рано, не дёргайся, чтобы не устроить фальстарт.
Киллер не нападал на меня лишь потому, что подыскивал место, где сможет разделаться с нами без случайных свидетелей. Мы как раз стали спускаться в небольшую ложбинку, она идеально подходила для воплощения его замысла.
«Ну, – произнёс я про себя, – чего ты медлишь? Давай, жги! Никто тебя не увидит, можно легко провернуть задуманное».
Обращённые к киллеру призывы сработали. Он тоже счёл, что здесь ему будет в самый раз.
Восточная мудрость гласит, что, если в поединке на смерть первый твой удар не достиг цели, этот бой ты проиграл. Я успел увернуться от стремительного змеиного выпада Арнольда, развернулся и сразу контратаковал. Киллер встретил меня блоком.
Патря мгновенно среагировал на шум, но застыл в растерянной позе, не понимая, на чьей стороне ему нужно вмешаться.
– Арни, Лан, какого хрена? – только и успел выкрикнуть он.
Арнольд метнул в него свою «звездочку»: скрывать свои намерения Кострикину теперь не имело смысла. И будь на месте Патри боец из другого батальона, исход схватки был бы решён в пользу киллера: Арнольд не промахнулся бы, его смертельное оружие со скоростью молнии впилось бы в лоб солдата. Но Патрикеев успел среагировать, и «звёздочка» пролетела мимо.
Я был бы и рад крикнуть, чтобы предупредить его, но сделать это физически не успел. Не зря Арнольд имел чемпионский титул. Он взвинтил темп схватки до такой скорости, что я только чудом сумел устоять. Казалось, мне приходится сражаться не с человеком, а с шестирукой богиней Кали.
Да что ж за незадача такая – чуть ли не с первого удара я снова лишился винтовки. Приклеивать её к себе, что ли?! Меня загнали в глухую оборону, а это означало одно: ошибка неизбежна, я обязательно пропущу удар – и тогда всё, мне крышка.
Но тут напомнил о себе Патря. Он тоже включился в схватку. Бойцом Патрикеев оказался хорошим, но всё-таки далеко не чемпионом, как и я. Даже на пару мы еле сдерживали натиск киллера. Без него был бы совсем кабздец…
Мелькали руки и ноги. Я уворачивался, ставил блоки, пытался атаковать, но меня быстро ставили на место. Я с ужасом осознал, что через несколько секунд буду не в силах и дальше выдерживать этот темп.
Где же режим «берсеркера», который сейчас был так нужен? Почему не желал активироваться? Неужели этот дар забрал с собой давно не подававший признаков жизни настоящий Ланской – моё альтер-эго? Что же, как ни горько признавать, тогда мы сдохнем вдвоём. Против Кострикина у меня нет никаких шансов: это боец от бога.
Трах! – тупой конец солдатского ботинка врезался мне в грудь. Это был изумительный по своей некрасивости, но ужасно эффективный по мощи удар. Меня словно лягнула лошадь. Гравитация исчезла как природное явление, тело взвилось в воздух, и только потом земное тяготение напомнило о себе. Я приземлился на спину. Хорошо хоть немного успел сгруппироваться, иначе бы точно расшиб башку об камни. Но сил, чтобы дальше вести бой, у меня уже не осталось.
Арнольд тем временем переключился на Патрю. Маваши, ещё маваши – бойцовские комбинации следовали одна за другой. Солдат перестал быть противником, превратившись в боксёрскую грушу. Сейчас из него выбьют последний дух, потом очередь снова дойдёт до меня.
И тут взгляд наткнулся на мою дорогую, совсем дорогую винтовочку! Я метнулся к ней, пока киллер не проследил мои намерения. Схватил нежно и страстно, как подругу, по которой безумно соскучился. Всё, блин! Против лома нет приёма, окромя другого лома. В данном случае – винтаря. Главное, выцелить Кострикина, причём так, чтобы при этом не грохнуть его, а лишь подстрелить. Мы ещё не все темы с ним перетёрли. Накопились вопросики, от ответов на которые зависит моя дальнейшая жизнь.
И тут я ощутил, как у меня становятся дыбом волосы не только на голове, но даже на груди и спине. Да что же за день сегодня такой, а?! Словно все против меня сговорились!
На гребень ложбины откуда-то вырулило нечто такое, о чём я даже понятия прежде не имел: огромная, пузырящаяся мышцами мохнатая тварь с увенчанной рогами многоглазой башкой размером с десятилитровое ведро. Дружелюбным оно не выглядело ну ни на капельку. Скорее наоборот, было голодным и желало жрать.
Арнольд и Патря одновременно прекратили драку и практически в унисон заорали:
– Стреляй, Лан! Стреляй!
Глава 9
Подсказки были мне не нужны, я и сам догадался, что сюда пожаловала отнюдь не домашняя зверюшка, а какой-то монстр. Ну, просто сомнительно, что на здешних фермах разводят такую вот явно не мясо-молочную породу скота. Эта скотина в полном соответствии со старой шуткой жрёт мясо и запивает его молоком. В данном случае мясом были мы – трое схватившихся друг с другом человек. Общая опасность на время прекратила наши разборки.
Винтовка у меня в руках уже задёргала-запрыгала, выплёвывая из себя куски свинца. Несколько выстрелов – и тварь завалилась на бок и так же боком съехала вниз почти к моим ногам. И пахла она отнюдь не фиалками. В нос шибанула резкая смесь не то аммиака, не то нашатырного спирта, способная поднять даже мёртвого.
При других обстоятельствах я бы, наверное, пробле-вался, а сейчас просто зафиксировал в голове это как факт. Главное, что зверя удалось завалить. Не верилось, что всё вышло как-то легко, без надрыва и титанических усилий.
Хотелось бы пропеть что-то вроде «вот и всё…» и что-то там про тёплое лето, но радоваться было рано. Мало того что мы ещё не порешали свои проблемы, так и в округе могло шастать немерено этих зверушек. И тогда действительно будет «вот и всё», но уже для нас.
