Василий Головачев - По ту сторону огня
Игнат заложил руки за спину, прошёлся по комнате, размышляя над словами учёного, тряхнул головой.
— Хорошо, я тебя понял. Объединение решит многие проблемы. Но мы пока ещё не объединились, а Дьявол ждать не будет. Что ты предлагаешь конкретно?
Шоммер ухмыльнулся, развёл руками:
— Извини, дорогой комиссар, я всего лишь ксенолог, специалист по логике негуман. Вы безопасники, вам и карты в руки. Игнат-два, уходя, дал вам линию связи? Можно с ним связаться?
Ромашин озабоченно поскрёб пальцем подбородок.
— С ним беседовал Калаев… должна быть какая-то связь. В крайнем случае мы можем связаться с их Ветвью через трансгресс.
— Вот и связывайтесь. Проблема Дьявола не терпит отлагательств. Либо мы найдём способ остановить его агрессивные устремления, либо в скором времени и нам придётся решать проблему защиты от «огнетушителей». А мы ещё не ангелоиды.
Игнат вздёрнул голову, встретил ухмылку Шоммера.
— Ты…
— Нет, — качнул головой учёный. — Я был проекцией ангелоида очень короткое время. Остался лишь его след… в уме… в душе… Просто я понял, что в любой ситуации надо оставаться человеком. Вспомни Селима. Сколько пришлось пережить полковнику, сражаясь с негодяями разных уровней? Кем он только не был! В том числе — человекочервем и человекомоллюскором. Но остался при этом человеком! Это — путь!
Игнат прошёлся вокруг виома, сосредоточенный на своих размышлениях. Шоммер следил за ним, склонив голову к плечу. Наконец Ромашин принял решение:
— Дай мне свои расчёты.
— Уже послал.
— Я свяжусь с Калаевым, надо всё обсудить.
— Ты знаешь, как меня найти.
Виом связи погас.
В спальню вошла Дениз в мягком халатике. Несмотря на возраст, она была ещё восхитительно красива и женственна.
— С кем ты разговаривал?
Игнат не ответил, разглядывая жену по-новому, со странной нежностью и сожалением.
Она подняла брови, не понимая его реакции, подошла ближе, нахмурилась:
— Плохие известия? От Артёма?
— Он сказал — всё решает система… Любая система должна иметь базу… в нашей Ветви такая база есть — женщина…
— Ты о чём?!
Игнат улыбнулся, пряча в глазах грусть, мягко привлёк жену к себе:
— Мы победим! Потому что любим. Дьяволы не знают, что такое любовь…
Глава 23
ЭТО ЕСТЬ НАШ ПОСЛЕДНИЙ…
Пассажиры солнцехода поняли концепцию стратега, управляющего охотниками, когда вдруг оказалось, что земная машина окружена хронозеркалами со всех сторон.
Какое-то время Дэву удавалось маневрировать, сохраняя дистанцию между шарами, неутомимо группирующимися вокруг, и «кротом». Однако пришёл момент, и солнцеход превратился в мечущуюся мошку, на которую со всех сторон жадно бросались «летучие мыши» — зеркальные шары, поглощающие энергию и вещество юпитерианских недр, как Гаргантюа — макароны. «Мыши» не намного превосходили по размерам земной аппарат, но любое их касание могло закончиться гибелью экипажа, и Дэву ничего не оставалось делать, кроме как избегать «тесных дружеских объятий».
— Надо прорываться, — заметил Хасид, не спуская глаз с неровной сети чёрных «вишен» в окне дальновидения: шары хронозеркал были близко, всего в десятке километров по радиусу. — Мы вспахали ядро Юпитера так, что на его поверхности скоро начнутся ураганы и тайфуны.
Кузьма не ответил.
— У нас скорость больше, — неуверенно сказала Катя. — Может, проскочим?
Кузьма молчал.
— В конце концов когда-то надо будет прорываться, — сказал Хасид тем же безразличным тоном.
Кузьма молчал.
— Иначе нас зажмут в угол, — хихикнула Катя.
— Расстояние до ближайшего хронозеркала семь километров, — сообщил Дэв.
Кузьма по-прежнему молчал.
— Заснул, что ли? — не выдержала девушка. — Надо что-то делать!
— У нас нет другого выхода, — заговорил наконец Кузьма. — Таран нас не спасёт. Вся надежда на маневренность «крота» и на реакцию Дэва. Вы готовы к смерти?
В рубке стало совсем тихо.
Потом Катя выбралась из кресла, подошла к креслу Ромашина. То же самое сделал Хаджи-Курбан. Кузьма подумал мгновение, вылез, и они обнялись. Потом так же молча заняли свои места.
— Дэв, — позвал Кузьма, — мы готовы. Попробуй прорваться. Я понимаю, их слишком много, и шансы невелики, но у нас и в самом деле нет другого выхода.
— Понял, командир, — ответил инк тоном озабоченного человека. — Сделаю всё, что смогу.
Солнцеход повернул, закручивая петлю в становящейся тесной сфере окружения, и вдруг прыгнул прямо навстречу ближайшей чёрной «вишне», словно собираясь пробить её насквозь!
Дальнейшие события развернулись в течение нескольких секунд.
Поскольку объект охоты сам ринулся «в объятия» ближайшей «охотничьей собаки», командир охот-группы не стал передвигать свою «стаю», лишь слегка сдвинул ряды хронозеркал за первой цепью, то есть — за сетчатой оболочкой сферы загона. Но солнцеход и не собирался таранить шар хронозеркала. Когда до столкновения оставались какие-то две сотни метров, — около четырёх десятитысячных доли секунды на той скорости, какую развил «крот», — он метнулся в сторону под прямым углом, не меняя скорости (поглотители инерции сработали безотказно), обошёл трёхсотметровую «хронояму» и, врубив форсаж (скорость скачком возросла до пятнадцати тысяч километров в секунду, с такой быстротой солнцеход ещё не ходил внутри плотных планетных ядер), метнулся в щель между сферозеркалами первой цепи. А потом и второй.
Однако и направляющий сферозеркала «егерь» не дремал.
Скорость шары набирали медленнее, чем солнцеход, но их было много, и командиру охотников ничего не стоило бросить наперерез земной машине дополнительную сотню «охотничьих собак».
Время как бы остановилось.
Солнцеход увернулся от одной чёрной «вишни», точнее, от гигантской «тыквы», от другой, третьей, четвёртой, нашёл дыру между тремя летящими шарами и почти вырвался… но внезапно наткнулся на препятствие, которого не ожидал встретить никто.
Последний шар хронозеркала лопнул! Вернее, превратился в стремительно расширяющуюся плоскость! И Дэв не смог миновать край этого чёрного пятна, несмотря на крутой вираж.
Солнцеход «срикошетировал» от градиента кривизны пространства под острым углом (пассажиры в рубке аппарата потеряли сознание от инерционного удара, превысившего защитный потенциал), но всё же коснулся края чёрной плоскости! Что произошло дальше, никто из экипажа «крота» уже не увидел.
Солнцеход не провалился в «яму» хронопетли. Его просто «вывернуло» в обратном направлении, будто он и в самом деле отразился от зеркала как луч света.
Дэв практически оглох и ослеп, потеряв значительную часть своих интеллектуальных функций.
Скорость солнцехода резко упала, и на него хищно кинулись «загонщики», собираясь заключить в чёрный колодец инобытия.
Однако внезапно недра Юпитера передёрнула судорога, и земной аппарат исчез!
Напрасно искали его бестолково засуетившиеся шары хронозеркал. Объект безусловного уничтожения пропал, растаял в сверхплотном водородном льде, превратился в дым, в ничто!
Кузьма очнулся сразу же, как только в рубке восстановилась нормальная гравитация. Осмотрелся, ничего не видя сквозь кровавый туман в глазах. Отмахнулся от услуг медицинского киба, предложившего какие-то лекарства.
— Катя! Хасид!
Никто ему не ответил.
Кузьма раскрыл кокон кресла, вывалился из него на колени, с трудом встал и, шатаясь, добрался до кресла девушки.
В рубке вдруг объявились какие-то люди, но он не обратил на них внимания.
— Катя! Очнись!
Руки соскользнули с полупрозрачных лепестков защитного кокона. Лежащая внутри подруга не пошевелилась.
— Катя! — закричал Кузьма. — Вставай! Дэв, раскрой кресло!
— Она… умерла… — раздался под сводами рубки незнакомый вибрирующий голос инка.
— Не может быть! — Кузьма замолотил кулаками по упругим лепесткам. — Катя, очнись! Отключи систему! Дэв, быстро её в медицинский отсек!
— Успокойся, — раздался сзади ещё один голос. — Отойди на минутку.
Чьи-то руки легли на плечи Кузьмы, он обернулся, слепой от горя и отчаяния.
На него смотрели три пары глаз, принадлежащих незнакомой хрупкой девушке, парню и лысому старику со светящимися ледяными глазами.
— К-кто вы?!
— Отойди на минутку, — повторил парень; он кого-то смутно напоминал.
Кузьма вытер лицо тыльной стороной ладони, выпрямился.
— Как вы здесь оказались?
— Все объяснения потом.
Кузьма отступил.
— Лам-ка, посмотри, что с ней.
— Смотрю, смотрю, — прозвучал из воздуха чей-то ворчливый голос.
С потолка на людей просыпалась струйка снежных искорок.
Сами собой расслабились и опали помертвевшие лепестки Катиного кокона. Потом собрался в гармошку конусовидный шлем, открывая бледное, с синими тенями под глазами и заострившимся носом, лицо девушки.
