Василий Головачев - По ту сторону огня
С потолка на людей просыпалась струйка снежных искорок.
Сами собой расслабились и опали помертвевшие лепестки Катиного кокона. Потом собрался в гармошку конусовидный шлем, открывая бледное, с синими тенями под глазами и заострившимся носом, лицо девушки.
Кузьма вскрикнул, бросился к ней.
Какая-то сила остановила его, он ударился всем телом о невидимую преграду, раскинул руки.
Молодой человек взял его под руку, оттащил назад.
— Подождите немного, вы ничем ей не поможете. Лам-ка, что молчишь?
Возле кресла Кати проявился колеблющийся призрак кота, перетекающий в призрак девушки и вслед затем в смутную тень седого мужчины. Призрак оформился в плотную фигуру, но пропал.
— Ничего хорошего, — раздался из воздуха знакомый мужской голос. — У неё разорвана сердечная сумка.
Кузьма изумлённо ахнул, но тут ему стало плохо, и он мягко опустился на пол, не видя, что вокруг захлопотали нежданные гости.
— Что с ним? — осведомился фон Хорст, подойдя ближе.
— Сердечный приступ, — отозвался Лам-ка. — У них у всех повреждены сердечные клапаны от резкого скачка давления крови.
— Их надо срочно в реанимацию! — буркнул Артём, склонившись над своим «параллельным отцом», который ещё не стал отцом.
— Я попробую подлечить их.
— Ты же… — Кузьма хотел сказать: «негуман», но сдержался.
— Я, конечно, совсем не врач, — седой собеседник появился вновь, — однако немного разбираюсь в человеческой физиологии. Приходилось в своё время постигать азы биологической конституции человека.
Лам-ка бросил взгляд на Зари-му.
Девушка смутилась.
— Он мне помогал… еду синтезировал…
Артём выпрямился.
— Екатерина будет жить?
Седой «призрак» Лам-ки расплылся дымком, растаял. Из воздуха прилетел его ставший тонким и ломким голос:
— Не знаю.
Раскрылся кокон соседнего кресла. На гостей исподлобья глянул зелёный от пережитого сердечного приступа Хасид Хаджи-Курбан.
— Спасатели?
Артём и фон Хорст обменялись короткими взглядами.
Филипп Ромашин, сидевший до этого момента на корточках возле сына, поднялся.
— Вы?! — изменился в лице Хасид. — Какими судьбами?!
— Я опоздал, — тихо произнёс Филипп. — Появись мы на минуту раньше…
— Никто не знал, что здесь происходит, — мрачно сверкнул глазами Селим. — Хотя, в принципе, можно было догадаться.
— Что с ними? — кивнул на друзей Хасид.
— Нечто вроде инфаркта.
Лицо полковника сделалось мучнисто-бледным. Он с усилием выпростался из кресла, прислушался к своим ощущениям. На лбу выступили капли пота.
— Ханна олалла… чёрт! Никогда ничего не болело…
— Вы коснулись разворачивающегося хронозеркала, — сказал Артём. — Лам-ка еле успел нейтрализовать горловину мёртвой хронодыры.
— Какой?
— Эти хронозеркала — «мертвяки». Назад они выпустили бы одни трупы.
— Мы так и подумали. С обычными хронозеркалами охотиться за нами нет смысла.
— Ну почему же? — хмуро возразил фон Хорст. — Вы застряли бы внутри зеркала на какое-то время, и охотники успели бы окружить шар, а потом расстрелять вас в упор. Разве, кроме шаров, за вами никто не гонялся?
— «Каракатицы». — Хасид заметил взгляды собеседников, добавил: — Это местные пограничные корабли. У них есть оружие, с которым наша защита не справляется.
— Вот они бы вас и накрыли. Хотя «мертвяки» лучше.
Лежащий навзничь Кузьма зашевелился, открыл глаза.
Хасид наклонился над ним, но сил не хватило, и он опустился на колени. Филипп присел рядом на корточки.
— Дед… — проговорил Кузьма едва слышно. — Там Катя…
— Лежи, тебе нельзя двигаться.
— Катя… — настойчиво повторил Кузьма, поднимая голову и ища глазами кресло девушки. Заметил Артёма, замер.
Артём приблизился.
Несколько мгновений они смотрели друг на друга.
— Я тебя где-то видел…
— В зеркале, — кивнул Артём серьезно. — Я сын Кузьмы Ромашина, родившегося в другой Ветви Вселенной.
— Не понял…
— Потом объясним. — Филипп и Хасид помогли внуку сесть. — Мы перенесём тебя в медотсек.
— Не надо. — Кузьма вцепился в руку друга, с трудом встал, поковылял к креслу Кати, по-прежнему не подающей признаков жизни. — Она… умерла?
— Нет, — ответил невидимый Лам-ка. — Она в коме. Я подлатал её сердце, но моих знаний не хватает, чтобы произвести качественное лечение. Нужны какие-то реанимационные мероприятия.
— В таком случае мы возвращаемся, — твёрдо сказал Филипп.
— Одну минуту, — сказал Селим. — Лам-ка, сколько она может продержаться в таком состоянии?
— Я понизил температуру тела и могу контролировать жизненно важные функции несколько часов.
— Тогда у меня предложение: давайте уничтожим этот грёбаный завод хронозеркал над Юпитером. И вернёмся.
— Не стоит рисковать… — начал Филипп.
— Лам-ка сделает это без нашего вмешательства.
— Попробую, — ответил гиперптеридский робот вежливо. — Хотя понадобится пара часов для анализа ситуации.
— Подождём? — Селим посмотрел на мужчин.
Те в свою очередь обратили взоры на Кузьму, прижавшегося к Кате.
— Я за возвращение, — тихо проговорила Зари-ма, с состраданием глядя на «будущего отца её мужа».
— Нет! — невнятно произнёс Кузьма.
Все замерли.
— Полковник прав: завод надо уничтожить! Иначе он и дальше будет посылать в Галактику шары-убийцы! Этот беспредел надо остановить!
— Жду приказаний, — лаконично сказал Лам-ка.
Глава 24
ПРЯМАЯ АТАКА
Игнату показалось, что где-то разбился стеклянный бокал.
Он прислушался, вопросительно глянул на Реброва, сидевшего напротив за столом, и тот включил консорт-линию.
Над столом возник виом передачи.
— Объявлена тревога по форме АА! — доложил дежурный информационной службы СВР. — К Солнечной системе летят шары хронозеркал!
Ромашин и Ребров выдержали паузу.
— Сколько? — спросил охрипшим голосом бывший комиссар безопасности.
— Около сотни.
— Твою мать! Откуда они взялись?!
— Не могу знать.
— Форма «три нуля» всем нашим службам!
— Уже пошла в эфир.
— Славин знает?
— Так точно. Он сейчас вместе с мадам де Лорм перешёл на борт спейсера «Крадущийся тигр».
Виом погас.
Ребров шибко поскрёб макушку.
— Что это значит?!
— Не знаю, — угрюмо сказал Игнат. — Возможно, это реакция резидента Останавливающих на наши успехи. Возможно, Дьяволу надоело ждать, когда его команда справится с нашим сопротивлением. Ясно одно: с такой прямой массированной атакой нам не справиться!
Ребров вылез из-за стола, но снова сел.
— От Филиппа ничего?
— Прошло всего четыре дня.
— Поехали на «Крадущийся».
— Зачем?
— Посмотрим, что творится, своими глазами. И посовещаемся с Иваном.
Игнат молча включил тайф.
Через несколько секунд они вышли из отсека метро спейсера погранслужбы «Крадущийся тигр» и поднялись в зал визинга, где собрались руководители СВР.
Корабль шёл над поясом астероидов, и виомы зала показывали искристую полосу внизу, под спейсером, панораму космоса с полосой звёзд Млечного Пути вверху и яркую звезду — Солнце между ними.
В окнах дальновидения, оконтуренных красненькими пунктирчиками, виднелись «воздушные шарики», изредка бросающие звездные блики. Это были шары хронозеркал.
— Куда они направляются? — спросил Ребров.
На пришедших оглянулись; всего в зале визинга находились пять человек, в том числе Саша де Лорм, Иван Славин и командир спейсера Рене Спиноза.
— Покажи схему, — обратился последний, черноволосый и черноглазый испанец, к инку зала.
В общей панораме обзора возникли паутинки орбит центральных планет Солнечной системы, вспыхнул светлячок — Солнце. Затем засветились оранжевым десятки стрелочек, нацеленные на планеты.
— Большинство шаров летит к Солнцу, — заговорил Спиноза. — К Земле направляются шесть штук, к Венере три, к Меркурию десять, к Марсу пять.
— Размеры?
— Самые большие — до тысячи километров в диаметре.
Ребров посмотрел на Игната, хмыкнул.
— Мелочь пузатая… Дьявол решил поиграть в бильярд?
— Шары маневрируют, — негромко заметила Саша де Лорм.
— Ну и что?
— Дьявол знает, что у нас есть Потрясатель Мироздания, работающий как снайперская винтовка. Из него надо целиться. Мы не сможем уничтожить все шары.
— Откуда Дьявол мог узнать, что мы передислоцировали Потрясатель на Меркурий и перенастроили?
— Это вопрос не ко мне.
— Мы работаем, — сухо заметил Славин, — ищем оператора, допустившего утечку информации, или лазутчика. Он явно среди нас. Я не имею в виду присутствующих.
