Василий Головачёв - Атлантарктида
— Слушаю, Виктор Викторович.
Над столом развернулся пузырь объёмного экрана, в котором появилась голова президента России: не терявшее вежливой внимательности ни при каких обстоятельствах лицо, залысины, твёрдая волевая складка губ, серые оценивающие глаза.
— Я знаю, что вы ещё на работе, Петрян Павлович, — сказал президент виноватым тоном. — Не будете возражать, если я попрошу вас подъехать ко мне? Я ещё в Кремле.
Министр выгнал из тела остатки расслабленности.
— В любой момент, Виктор Викторович. Какие документы готовить?
— Американцы двинули к Антарктиде чуть ли не весь южный флот, их президент жалуется на наш флот, на провокации, которые якобы позволяют наши моряки, на сбитые беспилотники, поэтому мне хотелось бы прояснить ситуацию перед встречей в ООН.
— Понял, Виктор Викторович, буду у вас через полчаса.
— Жду. — Видеообъём связи растаял.
Евтюх откинулся на спинку кресла, вызвал машину, размышляя о своих отношениях с президентом страны.
Если Петрян Павлович считал себя «техником», успешно решающим поставленные перед ним задачи, доводящим «голые» идеи экспертов до завершения той или иной проблемы, до результата, то Виктор Викторович Ракитин, бывший контрразведчик, в его представлении являл собой мощный творческий ум, был создателем новых школ и направлений, успевающим осуществить практически все задуманные им проекты. Как и любой живой человек, он ошибался, к примеру, не осознал всей пагубности «реформирования» образования и сферы здравоохранения, начатого ещё при прежнем президенте, но державу Ракитин сумел удержать от «цветных революций», после того как прежний президент «поднял страну с колен» после ельцинской эпохи прямого предательства интересов государства, полураспада России и путинской «дружбы с олигархами». И Евтюх считал себя обязанным поддерживать все инициативы Ракитина, направленные на исправление ошибок прежних руководителей.
Министр был у президента на приёме всего четыре дня назад, и тогда они тоже говорили об Антарктиде, но, по-видимому, ситуация изменилась, и президент хотел знать все детали происходящего на южном континенте.
Поколебавшись, Петрян Павлович всё же позвонил главе ГРУ:
— Мирон Андреевич, есть что-нибудь свеженькое с юга?
— «Краб» исчез, — проворчал Волгин.
— Это я знаю, ещё?
— Авианосец «Трамп» вошёл в море Росса, но после всплывания «Грозного» у него под носом американцы слегка присмирели, дроны запускать к нашей станции перестали.
— Есть данные, что к Антарктиде отправился весь южный американский флот.
— Не весь, ещё два эсминца, авианосец «Луизиана» и два судна поддержки.
— Всё равно серьёзная сила.
— Но и мы отправляем туда дополнительно крейсер, два малых ракетных корабля и подводную лодку.
Евтюх помолчал.
— Хотелось бы мне знать, из-за чего такой переполох устроили американцы, оправданы ли такие маневры или нет.
— Американцы ничего не делают зря, они насквозь прагматичны, а это означает, что под льдами Антарктиды действительно прячется какое-то исключительно ценное сокровище.
— Золото нацистов, — с сарказмом произнёс министр, — перевезённое туда немцами в войну.
— Существует и такая гипотеза, хотя я лично в неё не верю. Я общался с учёными, историками и археологами, они в один голос трубят об артефактах древней антарктической цивилизации. Хотите, я пришлю вам их доводы?
— Долго?
— Что долго?
— Меня вызвал к себе президент, через полчаса я должен быть у него.
— Информация вся в компе, через минуту ловите.
— Хорошо. Самолёт в Антарктиду готов?
— Так точно, утром отправляем. Взвод арктического спецназа, комплекс РЭБ, ещё один подводный робот.
— Отдыхайте, Мирон Андреевич.
Министр выключил компьютер и спустился на спецстоянку автотранспорта министерства.
Антарктида, озеро Восток.
2 января, ночь
— Принимаю командование на себя, — объявил полковник Девенпорт, когда стало ясно, что альтернативы походу в недра Купола нет. — Русские идут впереди нас, поэтому надо профессионально, по-военному контролировать их движение. Надеюсь, возражений не будет?
— Ради бога, Гленн, — развёл руками Форестер. — Флаг вам в руки. Я человек почти гражданский, мирный, с меня спроса нет и пользы мало.
— Тогда действуем по моему плану.
Переоделись в спецкомбинезоны военного образца «Морской котик», вооружились, запаслись пищеконцентратами, взяли фонари и современные противогазы, одевавшиеся на голову одним движением руки.
Обыскали русскую мини-подлодку, удивляясь продуманности внутреннего интерьера. Думкопф с Девенпортом обнаружили лежащие в кабине батиплава комбинезоны, водолазные костюмы, и полковник уверенно заявил:
— Их всего семеро, причём один из подводников — женщина.
— Вы обнаружили её нижнее бельё? — пошутил капитан Ренделл, не пожелавший обшаривать подлодку.
— Запах, — отрезал Девенпорт. — Я баб за милю чую.
— А оружия там нет? — поинтересовался бортинженер.
— Скорее всего оружие они забрали с собой, судя по вскрытым ящикам и коробкам. У них подводные автоматы и пистолеты.
— Там внутри ультразвуковик лежит, — добавил Думкопф, обвешанный оружием; через одно плечо у него висел автомат, через другое — автоматический гранатомёт «ХМ25», в руке он держал пистолет, на поясе справа висел нож в чехле, слева — модуль с двадцатимиллиметровыми боеприпасами для гранатомёта.
Форестер усмехнулся про себя, оценивающим взглядом смерив мощную фигуру лейтенанта, напоминающего франкенштейновского Голема. Телохранитель Девенпорта выглядел очень убедительно. Да и сам полковник являл собой образец непобедимого воина, готового как танк смести с пути любое препятствие.
Двинулись по тоннелю вверх, в неведомые глубины комплекса, оскальзываясь, подсвечивая фонарями под ноги: впереди Девенпорт с лейтенантом, за ними Форестер, не пожелавший взять в руки оружие, кроме ножа, и последними экипаж «Мистика».
Подошли к стене, прорезанной трёхлучевой звездой пролома. Осмотрели пролом, поняли, что это люк, механизм которого заело в момент открывания, после чего он так и не раскрылся полностью. Но поскольку никого у дыры не было, это означало, что команда русских подводников прошла здесь беспрепятственно, и Девенпорт послал вперёд ординарца — проверить, нет ли впереди сюрпризов. Командовать отрядом ему нравилось, это ощущалось в каждом жесте.
Думкопф вернулся через несколько минут. Любой бы на его месте наверняка испытывал бы трудности, перенося на себе столько железа, но лейтенант не жаловался, силища у него была неимоверная.
