Александр Ищук - Спецгруппа «Нечисть». Экспансия
– Слабо подергай ногами. Через минуту:
– Слабенько помотай головой.
И наконец, ещё через две минуты:
– Открывай глаза, ты в сознании.
Я разлепил заплывшие глаза и снова закрыл их, так как в лицо бил яркий свет.
– Полковник, пожалуйста, – попросил врач, – уберите свет. Мне нужно проверить его зрачки.
Лампу развернули, врач оттянул мне веко правого глаза и, подсвечивая маленьким фонариком, приступил к изучению.
– Мы не спалимся? – поинтересовался я у Полоза.
– Не бзди, Сашок, всё под контролем!
– Он в норме, – доложил доктор. – Но, судя по кровоподтекам из ушей, получил контузию, поэтому может плохо слышать. Говорите громче.
Майор отодвинул эскулапа в сторону и, наклонившись к моему лицу, начал старательно меня рассматривать.
– Капитан, это действительно Бармалей?
– Вне всякого сомнения, господин майор.
– Гадость какая! – охарактеризовал меня в общем и целом местный начальник. – В моем представлении он должен выглядеть гораздо… – Майор запнулся, подбирая слово: —…круче, что ли. А тут недоразумение какое-то…
– К сожалению, господин майор, – вступился за меня капитан, – свидетелей нет. За редким исключением, все, кто может подтвердить его, как вы выражаетесь, «крутость», уже мертвы.
– Я поражён. Можно сказать, разочарован!
– Командование спецназа подумало так же, Карл, – вступил в разговор полковник. – Когда Унылый давал им свои рекомендации, над ним посмеялись. И где теперь его люди? Ты знаешь, сколько человек вернулось с захвата «Урала»? Ты знаешь, сколько бойцов Унылого он угробил лично? Лично, Карл! Наша солдатня, даже офицеры, могут справиться с ними только при соотношении два к одному. Поэтому отбрось своё неправильное впечатление об этом человеке и вспомни аналитику Унылого.
– И кто у нас Унылый? – поинтересовался я у Полоза. – Кто та сволочь фашистская, что так правильно думает?!
– Процесс поиска запущен, как получу ответ – сразу сообщу.
Как именно Полоз будет осуществлять поиск, я спрашивать не стал. Майор всё же решил поговорить со мной.
– Бармалей, ты меня слышишь? – спросил он по-русски. Акцента в майорской речи не было.
Я молчал, изображая из себя «безвинно убиенного». Майор посмотрел на врача, тот пальцем показал на свои уши, напоминая про мою контузию и возможную глухоту.
– Русский, – заорал майор, – ты меня слышишь?
– Не ори, фашист. Я не глухой, – рявкнул я в ответ.
Майор, явно не ожидавший такой реакции с моей стороны, отпрыгнул назад. Полковник рассмеялся, капитан прятал улыбку руками, надзиратели подались вперёд.
– Сволочь, – сообщил мне майор.
– Кто? – поинтересовался я.
– Ты.
– Ты, фашист, не сказал мне ничего нового. Чего хочешь, убогий?
Судя по лицу майора, у него возникло нескромное желание съездить мне по морде, но что-то его останавливало.
– Так, Бармалей, я хочу…
– Кто Бармалей? – перебил его я.
– Ты – Бармалей.
– Почему Бармалей?
Немец задумался. Вопроса на мой ответ он не нашёл и повернулся к полковнику.
– Карл, он умышленно уводит тему разговора в сторону. Не обращай на это внимания, – посоветовал полкан.
– Ты стажёр, что ли? – спросил я у немца, в очередной раз уводя тему разговора в сторону.
– Я-я-я-я… – затянул немец.
– Карл, ты снова попался, – подсказал полковник. Капитан плюнул на субординацию и улыбался во все зубы.
– Сука, – сообщил мне Карл.
– Тебе, фашист, чего нужно-то?
– Здесь вопросы задаю я! – обрадовал меня майор.
– Так задавай, кретин! Уже час кашу по тарелке размазываешь!
Карл не удержался и ударил меня кулаком в солнечное сплетение. Я шумно выдохнул, изображая, что его удар «пробил» меня, и повернул голову в сторону полковника:
– Товарищ полковник, с таким специалистом мы тут до второго пришествия прелюдией будем заниматься.
– Карл, не нужно, – остановил подчиненного полкан. Его подчинённый как раз собирался пробить по мне «двоечку». – Успокойся и начни допрос. На его реплики внимания не обращай, – посоветовал полковник, проигнорировав, гад такой, моё обращение к нему.
Вняв совету мудрейшего, Карл притащил из угла камеры стул и складной столик. Поставил на столик лампу, свет которой, естественно, направил мне в глаза, сам уселся за стол и выудил из портфеля толстенную папку.
– Так, – начал бубнить он, раскрыв ее, – что тут у нас есть про «Урал»…
Минуты три он что-то вычитывал, а потом спросил:
– Фамилия, имя, отчество!
– Ты чего дуркуешь, немец? Там же всё написано. Я со своего места вижу анкету на меня и копии моих наградных листов.
Тот приподнял край папки, закрывая её содержимое от обзора.
– Нет тут копий наградных листов, – пробубнил, оправдываясь, он.
– Так, полковник, – я с усмешкой посмотрел на старшего немца. – Ты в курсе, что, согласно Женевской конвенции от тысяча девятьсот мохнатого года, пытки запрещены?
– Ты о чем? – снизошел до меня фриц. Видать, ссылка на конвенцию сбила его с толку.
– Твой подчинённый своей остротой ума практически довел меня до мигрени. Я на вас жалобу подам, коллективную.
Полковник сжал губы, пряча улыбку, а Карл сорвался с места и от души засветил мне по зубам. Вспышки в глазах и боли не было. Полоз погасил все болевые симптомы, но кровь во рту появилась.
– И бьёт он как баба, – я сплюнул на пол кровь.
– Ах ты сука! – Карл снова навернул мне по зубам.
– Карл, прекрати!
Полковник подошел ко мне, оценил труды своего подчиненного, уже отразившиеся на моей морде.
– Карл, сколько раз тебе объяснять, что бить по лицу пленного, обладающего нужной информацией, чревато неполучением этой информации. А если бы ты ему челюсть сломал? У него вон куча ребер и пальцев без дела простаивают…
Он проследил за моей реакцией, не увидел и намёка на испуг и продолжил:
– Но, судя по поведению данного экземпляра, ломать его – только время зря тратить. Лучше прибегнем к плодам деятельности наших химиков.
– Так-так-так! – заинтересовался Полоз.
– Карл, ты успокоился? – Полковник посмотрел на майора. – Тогда продолжай работу.
Карл воссиял ликом и скомандовал:
– Доктор, ваш выход.
Лохматый представитель германской медицины вытащил из маленького кофра очередной шприц и шагнул ко мне.
– Стоп-стоп-стоп! – заголосил я. – Фашисты, вы чего удумали?
– Сейчас мы тебе витаминчик вколем, – расплылся в мерзкой улыбке Карл, – и ты нам всё расскажешь!
– А как же традиция? – продолжал я тормозить процесс введение «витаминчика».
– Какая традиция? – не понял Карл.
