Эмилия Ри - Принцесса, которая любила дождь
— А префекту-то об этом откуда узнать? Разве только фон Штернгольдт боялся, что Дике выдал перед смертью имя этой двуличной твари; его имя, — сказал Крозье задумчиво. — Тогда получается, что он сначала убирает Дике, потом ликвидирует всех нас. Прячет концы в воду.
— Да бред все это, — сказала Анджелла, нахмурившись. — Фон Штернгольдт прекрасно знает о моем уровне подготовки; знает, что именно к таким ситуациям меня и готовили, он никогда на такой шаг не пойдет.
— Да мало ли, — сказал Веймар.
— Анджелла права, это лишено всякой логики — атаковать с той стороны, откуда мы постоянно ждем нападения, — сказал Брант. — Фон Штернгольдт, конечно, идиот, но — не до такой степени. Хотя — кто его знает… — усмехнулся он напоследок.
— Ладно, — Крозье поднялся из-за стола. — Пока это все — гадание на кофейной гуще. Вы как хотите, а я поеду в особняк, как следует высплюсь. Меня до сих пор в сон кидает.
— Проваливай, — махнул рукой Брант. — И мы пойдем.
Он заговорщицки подмигнул Андреа. Анджелла сжала кулак и показала Вячеславу отогнутый средний палец, обняла своего возлюбленного за шею, поцеловала по-французски. Довольно посмеиваясь, Брант вышел вслед за остальными штурмовиками вон.
— Вячеслав, Виктор! — окликнул Андреа, когда они уже вышли на лестничную клетку.
— Да, Андреа.
Брант остановился, подождал его.
— Парни, я на 90 процентов уверен, крот — именно фон Штернгольдт, — сказал, понизив голос, барон Грейхарт, догнав их.
— А Анджелла так не думает, — сказал Брант. — И знаешь, я с ней согласен. Ну, сам посуди, на кой ему все это? Пошли, чего мы стоим?
Они вместе стали спускаться по ступеням.
— Фон Штернгольдт все пытается добиться Анджеллы, — сказал Андреа. — Я вам скажу одну вещь, но она останется только между нами. Он пытался изнасиловать ее. Но не смог, и выместил на ней всю свою злость — избил ее. Мою Анджеллу…
В этом месте Андреа стиснул рукой лакированный деревянный поручень, и Виктору даже показалось, что дерево под его хваткой тихонько затрещало.
Брант остановился, удивленно посмотрел на него.
— А ты прав, — сказал он потрясенно. — Естественно, она теперь не посмеет и косо глянуть на него — случись что, это будет выглядеть, как месть с ее стороны.
Крозье и Андреа переглянулись.
— Вот ведь дерьмо, — сказал Виктор раздраженно. — И Дике молчал — понял, что мы приехали по его душу, по приказу фон Штернгольдта; боялся, что мы тоже работаем на ту сторону, потому и промолчал.
11:32Мартин Ильм окончил медицинский университет восемь лет назад. Его всегда привлекала судебная медицинская экспертиза. Вот и теперь он обследовал тело деревенского врача, зверски зарезанного несколько дней назад. Фредерик Форсберг сидел на стуле рядом с операционным столом и пил кофе.
— Удар был нанесен очень профессионально, — с легкой ноткой зависти в голосе прокомментировал Ильм, привычно орудуя скальпелем. — Точно между ребер, в левый желудочек. Поэтому он потерял так много крови.
Громко чмокнув под нажимом скальпеля, лопнула кистозная почка, брызнув светло-зеленым гноем.
— Обалдеть! — сказал, обрадовавшись, Ильм, осматривая внутренне ее содержание. — Что же он такое пил? — он щелкнул пальцами. — Официант, мне того же!
Форсберг поперхнулся кофе.
Мартин принялся старательно вырезать скальпелем фиброзную ткань.
— Это мы отправим в Сочельник ребятам из гистологии, — произнес он с любовью, осторожно подцепил пинцетом небольшой лоскут ткани и положил его в стеклянную колбу.
— Слушай, Мартин, а ты фотографией еще увлекаешься? — спросил Форсберг как бы невзначай.
— Ну да, а в чем дело? Нужно сфотографировать какую-нибудь дамочку в стиле «ню»? — ухмыльнулся Ильм.
— Нет, Эмма… — начал Форсберг.
— Эмму сфотографировать в стиле «ню»? — перебил Мартин. — Ну, только если она готова оплатить натурой.
— Нет, Эмме нужно установить, когда точно была сделана одна фотография, — сказал Форсберг. — Ты к ней на досуге зайди, поговори об этом. Только не распространяйся потом про мою просьбу. Даже ее ребятам. Никому. Ясно?
— Конечно, ясно, — сказал Ильм, продолжая кромсать мертвую плоть. — А вот этот кусочек можно в кастрюльку — и на стол…
Форсберг хотел добавить что-то еще, но его отвлек зазвонивший телефон. Проворно выхватив трубку, он ответил на вызов.
— Да… да, я. Что? Хорошо, я выезжаю.
День 12-ый 15:00«Форд» Фредерика Форсберга катил по загородной дороге. Перед глазами старшего следователя стояла одна и та же картинка — оцепленная пустошь, сложенные в ряд черные целлофановые мешки с трупами, снег покрыт черными же пятнами спекшейся крови. Покосившаяся избушка без одной стены, с полуобвалившейся крышей. Джип «Тойота Лэнд Крузер», расстрелянный из крупнокалиберного пулемета, с выбитыми стеклами, изрешеченными боками. И в трех десятках метров от водонапорной башни — труп Густава Петера Алька. От одного воспоминания об этом зрелище Форсберга передернуло — он отчетливо видел разбросанные на пять метров вокруг экспансивными пулями внутренности террориста № 1 в Европе.
— Сначала наркоторговцы и рэкетиры Марко и Сантино Сальвадоре. Потом банда грабителей в подземном переходе. Мелкий наркодилер в церкви. Банда торговцев оружием. А теперь волей ее у нас зажмурились Густав Петер Альк собственной персоной и десяток его отборнейших головорезов, — сказал после долгих раздумий Форсберг сидящему на пассажирском сиденье ван Рибергу. — Знаешь, а мне начинает нравиться эта ваша подруга…
Некоторое время они ехали молча. Внезапно Форсберг остановил машину, выскочил из салона, прошелся взад-вперед по обочине, остановился у капота «Форда» и закурил. Отто вылез из автомобиля, подошел к нему.
— Не говори ничего! Я все понял! — сказал Форсберг.
Ван Риберг удивленно уставился на него.
— Все, вот теперь мне все предельно ясно! — сказал следователь, затягиваясь.
— Черт возьми! И ведь все перепробовали — и ужесточать уголовный кодекс, и амнистии, и суды присяжных — все! И ничего не помогло, ничегошеньки! И тогда пошли на крайние меры, да? Это ведь по-своему грандиозно! Ввести планомерный отстрел подобной швали! И вот — утрируя — появляется национальная угроза вроде Густава Петера Алька — и вы идете на переговоры, тянете время, а потом раз! — и вся банда Алька вместе с вожаком порублена в кровавый фарш; а ребята из Интерпола идут по следу неизвестных мстителей и зачищают следы, да? Ведь и так видно — не одна была здесь ваша «знакомая», а с целым взводом! И много у вас таких команд?
— Дурак ты, Форсберг, — тяжело вздохнул ван Риберг. — Бросай смотреть ящик для идиотов. И вообще. Тебе в отпуск надо.
Отто покачал головой и сел в машину. Форсберг еще некоторое время курил, пытаясь привести в порядок свои нервы, затем выбросил бычок и сел за руль.
Ван Риберг набросил на плечо ремень безопасности.
— Кстати, про знакомую, — добавил он как бы невзначай. — Ты еще забыл упомянуть некоего ван Вейдена, убиенного ею несколько лет назад.
— А это что за птица? — спросил Форсберг, заводя мотор.
— Как выяснилось позже, он был главным бухгалтером Алька, так скажем… — ответил ван Риберг.
17:55Эмма Ричардс вышла из квартиры Мартина Ильма, спустилась по лестнице. Анализ фотографии ничего не дал — наоборот, появилось еще больше вопросов. Она вышла на улицу и медленно побрела к станции метро. Рядом с ней остановился серый «Форд», посигналил. Девушка села в машину.
— Тебя подвезти? — спросил Форсберг.
— Хорошо бы, — сказала Эмма. — Я тут квартиру снимаю, тут совсем недалеко…
«Форд» въехал в узкий проулок с односторонним движением.
— Как там Мартин? — спросил следователь, поворачивая руль.
Седан миновал пару домов, свернул на широкий проспект и вклинился в поток машин, стоящих в заторе.
— Нормально, — ответила Эмма. — Все шутит.
— А что с той твоей фотографией? — спросил Форсберг, устало глядя на дорогу.
— Смотри, — Эмма дала ему снимок.
Форсберг взял фото, повертел в руках.
— Эта девушка на снимке, — подсказала Эмма. — Она один в один совпадает с той женщиной на видеопленке, которая убила Марко и Сантино Сальвадоре.
— Ну и что? — спросил Форсберг, отдавая ей фото. — Можно сделать качественный фоторобот.
— Дело не в этом, — сказала Эмма, пряча снимок в сумочку. — Мартин провел анализ этой фотографии. Ей сорок лет.
— Сколько?! — не поверил своим ушам Форсберг.
— Сорок. Или около того, плюс-минус полтора-два года, — сказала Эмма. — Я сама никак не могу понять, что все это означает. Но это факт, Ильм несколько раз проверял результаты анализа.
— Да не может этого быть. Где-то облажался наш Мартин. А впрочем, дай-ка мне ее, я попробую через наших экспертов прогнать, может хоть они что умное скажут, — сказал Форсберг. — Кстати, а ты помнишь того нашего наркодилера?
