Владимир Брайт - Москва никогда
– Хорошо, – несмотря на то что ее не устроило мое предложение, Герцогиня предпочла замолчать.
– Меня не беспокоить, я думаю.
– Думай, – синхронно ответили пассажиры.
После чего Флинта опять затрясло, и он стал похож на обезумевшего зомби.
«Скорее всего, Морж реагирует не на физическое состояние хозяина, а на эмоциональный фон, – понял Якудза. – В противном случае бул уже давно бы взбесился, поотрывав на хрен головы всем присутствующим…»
«Судя по реакции, сердце не выдержит. Его не хватит даже на тридцать минут, не говоря уже о часе», – в Герцогине боролись смешанные чувства: печаль и раздражение. Печаль оттого, что она сделала пациенту смертельную инъекцию. Раздражение, что Флинт оказался таким слабаком.
– ЭВРИКА!
Я наконец понял, в чем заключается главный секрет времени. Жизнь человека подобна отснятому фильму, где все изначально предрешено. Хочешь посмотреть, что будет дальше, – промотай на убыстренной перемотке. Особенно понравившиеся моменты прокрути медленно. Главное – найти пульт…
Тот самый…
Заветный…
Мысли начали путаться. Перед глазами поплыли цветные круги. Попытавшись прийти в себя, я несколько раз тряхнул головой. Не помогло. Оказалось, пока я размышлял о превратностях времени, рулевое колесо вывернулось наизнанку и, обернувшись змеей, уползло под сиденье. Черт! Как теперь машину вести?
– Верните мне руль! Точнее, змею!
– Чего он хочет? – спросил Якудза у дока.
– Не могу разобрать, говорит слишком быстро, – ответила Герцогиня. В свете последних событий инъекция «Элифентазила-С» перестала казаться ей хорошей идеей.
– Может, мне сесть за руль?
– Сейчас Флинта лучше не трогать.
– Тебе, наверное, виднее, – в его последних словах не чувствовалось особой уверенности.
– ГДЕ ЗМЕЯ???
Чтобы не свалиться в штопор безумия, я вспомнил о пляже. Уцепившись за спасительное воспоминание, как за страховочный трос, в конечном итоге выбрался из трясины зарождающегося кошмара.
Пляж…
Именно он был отправной точкой моего путешествия. Местом пересечения нескольких временных потоков. Спокойной гаванью, где можно отдохнуть и расслабиться.
Пляж…
Хотя и не без труда, мне все же удалось вернуться туда.
– Черт! Как все сложно!
Пульт…
Транквилизаторы…
Наркотики…
Сердце…
Опасность…
Я точно знал, что в начертанных на песке иероглифах скрывался смысл мироздания. Дело оставалось за малым – понять, как их можно прочесть.
– Флиииииииииинт.
– Чтоооооооооооооооооо?!! – неимоверным усилием воли мне удалось обуздать ярость.
Это так жутко бесит, когда тебя отвлекают в самый неподходящий момент!
– Кааааааааааакооооой плаааааааааааан?
Якудза мог бы спросить у Герцогини, до каких пор командир будет биться в некоем подобии эпилептического припадка? Но не стал. Да и что тут можно ответить? Ничего хорошего. Судя по всему, время от времени Флинт способен как-то возвращаться из своих «заоблачных далей», поэтому лучше попытаться спросить у него самого.
– Какой план?
Чтобы не отвечать, я вновь показал знак тайм-аута.
– Ниииииикаааааакииииих таааааааааймааааааааутооооов!!!
«Он не отстанет», – понял я, возвращаясь к обычному уровню восприятия. Во второй раз получилось намного проще. Видимо, сказывался опыт.
– Приезжаем на железнодорожную ветку. Садимся в поезд. Уезжаем.
– Так просто?
– Да.
В отличие от скептически настроенного напарника, я действительно не видел в предстоящей операции ничего сложного. Программа восстановления железнодорожных путей имела конкретную цель – наладить сообщение между анклавами. Судя по отрывочным данным, дела шли хорошо. Если руководство «Пятерки» собиралось вывезти девчонку по железной дороге в безопасное место, значит:
а) было куда везти;
б) они заранее подготовили паровоз.
Последнее время паровые двигатели заменили электровозы и тепловозы на дизельном топливе. Минус допотопного локомотива в том, что он жутко медленный, несомненный плюс – нет проблем с топливом: вокруг полно леса.
Никому не придет в голову угнать бронепоезд, значит, охраны немного: от силы пять-шесть человек. Они оповещены о нападении на конвой, но мы приедем с девчонкой и решим все вопросы, прежде чем смутные подозрения встречающих превратятся в уверенность.
– Приезжаем на железнодорожную ветку. Садимся в поезд. Уезжаем, – повторил я.
– Флинт, ты серьезно? Хотя, что я спрашиваю? Герцогиня, скажи, что ты вколола нашему супергерою, и я замолчу.
– Это…
– Не говори! – приказал я.
– Почему?
– Во-первых, нарушишь очарование момента, во-вторых, мы уже подъезжаем.
– Нет, я все же ск…
– Замолчи! – мне показалось, что я произнес фразу не так уж и громко, но, судя по тому, с какой силой Морж ударил хвостом по обшивке салона, ему передалось эмоциональное состояние хозяина.
– Все в порядке, – я попытался успокоить ведомого…
Тщетно.
– …кажу…
Никогда прежде бул не был так взвинчен.
– Герцогиня, закрой рот! – крикнул Якудза, понимая, что прямо сейчас девяносто килограммов неконтролируемой животной ярости порвут на куски всех, кроме хозяина.
– Все в порядке… – пульт от времени до сих пор оставался у меня.
Нажав на паузу, я попытался «перетащить» взбешенного була на пляж. Наши сознания в некотором роде связаны, поэтому все должно получиться. Нужно всего лишь хорошо постараться.
– Флииииииииинт!
Истошные крики Якудзы только отвлекали. Я знал, что Моржа нужно как можно быстрее успокоить, иначе никому не поздоровится, и работал над этим. Первые две попытки окончились неудачей. К счастью, третья увенчалась успехом.
– Вот видишь, дружище! Я же говорил, ничего не случилось.
Мы шагали по мокрому песку, ласковый прибой омывал босые ступни. На секунду показалось, что сейчас Морж ответит. Скажет что-нибудь наподобие: «Вижу, хозяин. Ты, как обычно, прав».
Этого не случилось. В фильме нашей Судьбы не было места волшебству…
– И правда, приехали, – печально вздохнул Якудза, снимая автомат с предохранителя.
«Флинт в жестком коматозе. К счастью, Морж там же. Герцогиня – не в счет, не говоря уже о бесчувственной девчонке. Значит, рассчитывать можно только на себя…»
– Якудза, – я оставил Моржа на пляже, вернувшись в машину, – ты ошибаешься.
– В чем?
– В том, кто здесь главный. Отдай Герцогине автомат, возьми девчонку на руки и следуй за мной.
– Не… – ему явно не понравился план.
– Выполняй приказ!
«Что бы бы док ни вколола Флинту, у него присутствовали проблески сознания, во время которых он становился тем…»
С кем лучше не спорить.
Машина остановилась у закрытого шлагбаума контрольно-пропускного пункта.
– Может, стоило…
– Нет! – жестко отрезал я. – Играем роль до конца.
«Какую, нахрен, роль, Флинт?» – хотел спросить Якудза, но в последний момент решил ограничиться избитым:
– Вся жизнь театр, и люди в ней – актеры…
– Лучше не скажешь, – усмехнулась Герцогиня, думая о своем.
Из подсобки навстречу вышли два человека и…
БОЕВОЙ АНДРОИД.
После этого все мысли о театре, актерах и прочей ерунде остались в прошлом, уступив место осознанию факта: НАМ КОНЕЦ!
* * *Возглавлял шествие лейтенант. Бойкий паренек. Про таких обычно говорят – из молодых, да ранний. Второй, сержант, намного серьезнее. Лейтенантишку всерьез не воспринимает. Себе на уме. Не трус, но грудью на амбразуру не полезет. Не потому, что за жизнь так печется, а просто уже ни во что не верит. Третий – самый опасный, боевой андроид. Кажется, у них должна быть на уровне генома заложена преданность людям. Только этот был каким-то необычным. Весь словно в плесени черной. Той самой, что опасней всего. Покрыт с ног до головы, так что видно одни лишь глаза.
– Пооооооооочеееееееемуууууууууууууу…
Губы лейтенанта растягиваются в некоем подобии глупого вопроса, но мой взгляд обращен на «заплесневевшего» андроида, вперившегося взглядом в бесчувственную девчонку. В выражении его глаз читается смерть.
«Даже если бы конвой “Пятерки” оторвался от нас, его все равно бы уничтожили», – понимаю я.
Свои…
Чужие…
Снова свои…
Все смешалось в безумном хороводе лжи и предательства, захлестнувшего город, бьющийся в предсмертной агонии. И уже непонятно, кому верить, кому нет, а споры черной плесени убивают все, к чему прикоснутся.
«Морж!»
Умная морда була поворачивается к хозяину.
«Он слишком быстрый для нас. Даже здесь, на пляже. Нужно спуститься глубже еще на один уровень. Туда, под воду, где время идет еще медленнее. На дне океанской впадины темно, холодно и страшно, и все же мы должны это сделать. Понимаешь?»
Морж растягивает пасть в довольной улыбке. Это означает: «Да, хозяин, я все понимаю. Готов идти за тобой на край света».
