Игорь Федорцов - Сталкер-югенд
И смех и грех с этим Пахой. Чили не сдержалась рассмеяться. Вначале его наивному неведенью. А когда он потянулся посмотреть куда «таблетка» упала, то и над пахиным распухшим лицом. Напоминало тыкву Хэллоуина. Зубы, правда, все.
У Здоровяка в подсумке Паха нашел две гранаты. М3 с осколочными рубашками.
− Считай, окупились, − остался доволен Паха, пряча гранаты в рюкзак.
Чили подобрала скомканную бумагу из-под лекарство. Одна горошина прилипла.
− Брось. И никогда ничего с полу не поднимай, − отказался Паха от находки.
Чили бумажку выбросила, но горошину припрятала. Из чисто женского наития. Пригодиться.
Оставшегося и спрятавшегося гусятника Паха высматривал до темноты. Не увидел.
− Тертый парень.
− Может, ушел?
− А договор? Раз провалишь заказ, потом не наймут. Караулит где-то. Только вот где?
Дуэль завершилась ночью. Как только стемнело, Паха пропал в густом мраке, оставив Чили дожидаться.
− Не лезь под руку, − попросил он. — Не увидит, на шум стрельнет.
Что оставалось делать, соглашаться.
Время приобрело безразмерность. Тянулось тревожно и ужасно долго. Потом стукнул выстрел. По железу звонко прошлась автоматная очередь. Вскрикнул человек. Опять одиночка. Не Паха. Короткое тух.
Больше выстрелов не последовало. Она просидела на корточках с час, вглядываясь в ползающие по полу зала тени. Вслушивалась в каждый скупой звук.
Паха вернулся с консервами и патронами ссыпанными в «банан»[20]. Всю добычу рассортировали и разложили. Одну из банок, тушенку съели. Собранное оружие Паха запасливо припрятал. До утра кимарили в пол глаза. Промозглая погода подняла в несусветную рань. Холодно до клацанья зубов.
На открытой улице, что голый в крапиве. Откуда жиганет?
− В какую сторону путь держим? — спросила Чили, наблюдая, как Паха пересчитывал стратегический запас своих пилюль. Всего три горошины, завалявшихся в кармане рубахи. Рассыпанные не искал, считал зазорным подбирать с пола. Про резерв Чили, не ведал.
− Заглянем кое-куда. Поторопимся, успеем.
Куда успеем? Что успеем? Не скажет ведь, не объяснит толком.
− Давай переложим рюкзаки, − предложила она. — Тебе легче.
− Как я сразу не сообразил, − заупрямился Паха и поддернул лямки поняги.
*** Термитник. Уровень О, сектор-8.Откуда взялось оружие, Деккер не смог бы вразумительно объяснить. Но то, что пистолета у него не имелось непреложный факт. Почему уверен, что не было? Хм…. Будь оружие, так легко с ним не совладали. А они совладали. Деккер попробовал пошевелиться. Тело слушалось, но нудно болело. А ноги…. От бедер и ниже, миллиард игл и шпилек забили сосуды и дырявили шкуру. Очевидно, последствия удара острым шилоподобным когтем в поясницу. Удар еще помнился, а потом? Потом суп с котом. Очнулся здесь, в тишине и относительной чистоте. Кусок биографии, отсутствовал напрочь. Сколько память не насиловал, правда не открылась. Удручающий пробел. Насколько удручающий? Деккер, по девчачьи, ехидно хихикнул. Гоминиды объедали свои жертвы с малого. Не осторожно, а именно с малого. С пальцев. На его левой ступне пальцы отсутствовали. Авария на производстве, пять лет назад. Тогда он работал техником. Так что на пиру победителей от него достанется меньше лакомых кусочков. Может поэтому его сюда приволокли? Заложили в НЗ?
Не своевременно пришел на ум Айзек Рифкин, не общительный мужик, дурного характера, однажды прилюдно выдавший.
− Посмотрели бы как выгрызают мошонку. А лучше послушали. Не совались бы с расспросами.
Собственно он-то как раз и не совался. Другим может и любопытно, а ему нисколько. Но после Рифкина заткнулись все. И любопытные, и рассказчики, и комментаторы, и ожидающие своей очереди потешить страшилкой.
Деккер покрутил пистолет. В оружие он мало разбирался. Стрелять умел, об уходе только общие понятия. И не более. Выщелкнул магазин. Без неожиданностей. Пуст. Проверил ствол. Имеется. Почему именно так? Для чего? Круг вариантов узок до безобразия. Вкатить себе пулю в башку или в сердце. Уйти с гордо поднятой головой. Чем плох такой вариант? А он без сомнений плох. Жить хочется. Пусть даже в таком полудохлом состоянии. Конечно, в футбол не погоняешь, эстафету не побегаешь, вальсы не покружишь, в красивой обуви не потопаешь. К бабе тоже не подступишься. Ограниченная двигательная дееспособность. Если только оседлает. Но все равно жить хотелось. А раз так… Деккер привстал на локте осмотреться получше. Из партера вид не особо живописный. Забитая мусором корзина, стоптанные тапочки, книга с оторванной обложкой и всякой дряни и мусора по мелочи и углам.
Не с первой попытки, и не со второй, Деккер зацепился за металлическую стяжку стола. Подвывая от нарастающей колющей боли в спине и ногах, подтянутся сесть. Боль схлынула, и обзор прояснился.
Вдоль стен столы с приборами, электронные микроскопы, запыленные мониторы, корпуса компьютеров. Камера в сыпи манометров, термометров, барометров и прочей хрени. Доска с маркерными рисунками: стрелочками, кружочками, растопырками связей соединений, химической белибердой. Лаборатория?
− Уж не я ли подопытная крыса? — спросил Деккер вслух.
Понадеялся, отзовутся? Или где-то прячется хорошенькая лаборантка? Аккуратистка и прилежная ассистентка.
− Или…, − Деккер закхекал.
Плакать надо, а в голову всякая ху…ня лезет. Как-то забрался под стол своей девушки. Джесси водила карандашом по строчкам учебника, а он ей…. Деккер расхохотался. Идиотское воспоминание.
Насмеявшись до слез, приказал себе:
− Давай, двигай попой, горе-любовник.
Деккер подтянулся двумя руками, приерзался поудобней. Оружие не выпускал. Пока усаживался, прижимал подбородкам. Уж если оно появилось неизвестно откуда, также неизвестно куда может запропаститься. Это бы не хотелось. Вовсе не хотелось.
Пристроившись, для практики, подержал в вытянутой руке пистолет. Не дрожит, скоро не устает. Поводил по сторонам. Сектор обстрела так себе. Но можно констатировать готовность к неожиданностям. С одним патроном? Умора, да и только. И все же, все же, все же…. Почему он здесь? И что тут такого важного, очутиться ему в лаборатории. И что важней, он или лаборатория? Осмотрел голые стены. Удивительно, никаких календарей с сисястыми девицами, видами природы и крутыми тачками; ни плакатов — берегите электроэнергию, не сорите, дорожите рабочим временем; ни табличек с должностями, научными степенями и фамилиями. Задержал взгляд на вентиляторе под потолком — маслает в пол силы. Понаблюдал за «моргушей» − неоновая лампа никак не могла определиться, гореть или погаснуть окончательно. Скользнул под столами — никто учебники не зубрит? Успокоил себя, если загадка не отгадывается, значит того и не требуется. И польза с отгадок не велика. А вот от пистолета польза наличествует. В количестве единственного патрона. Остается расставить приоритеты в кого использовать.
Исправно сработала автоматика и двери послушно разъехались.
Двое. Не прятались, не сторожились, хотя прекрасно видели у него оружие. Видели и шли открыто. Деккер мало воевал оценить боеспособность противника, но гоминиды в бою не трусили, а дурости не проявляли. Так что же сейчас? Ситуация обязывает?
Расстояние убойное, пятнадцать шагов. Кому не повезло?
Тринадцать шагов….
Деккер поднял пистолет. Не промахнется. Трудно промахнуться. Цели крупные. И почему он должен промахиваться? Но вот, ни задача, противников двое, а пулька одна. На двоих? Или на троих?
Одиннадцать шагов…
Замыкающий довольно крепок. (Деккер начал с него.) Ростом, конечно, не вышел, но все к фигуре. Объемные мышцы, витки сухожилий. Гоминид силен, и, несомненно, ловок и вынослив. Лицо в лучших традициях плохого кино. Из эмоций только моргание и то не часто.
Девять шагов…
Впередиидущим — самка… женщина. Светлокожа, спортивна, грациозна.
Семь шагов….
Мысль возвратилась к Деккеру. Возможно, единственная пуля вовсе не для врагов, а для него самого. Раз и все! Лишить гоминид удовольствия слышать его вопли и мольбы. Зачем обманывался. Сила духа и все такое. Он не Дьёрдь Дожа[21], не выдержит. Вернее выдержит, но не долго.
Пять шагов….
Надо решаться. Промедлит, и они вполне успеют его обезоружить. Как гоминиды умеют быстро двигаться, уже убедился и не так давно.
Сердце ухнуло в пустоту, конвульсивно вгоняя кровь в вены. Жить! Жить! Жить!
Неосознанный выбор. Или подсознательный? Деккер выстрелил. В мужчину. Гоминид рухнул, перевалился набок и заплескал кровью из небольшой ранки.
Самка… женщина продолжала двигаться. Не обернулась на сородича. Никаких проявлений ненависти, гнева или ярости. Лишь хищно обострился контур скул. Но Деккер желал её ненависти, желал её гнева, желал её возмездия. Желал, чтобы его калеку признали достойным противником. Опасным. Ведь он убил! Убил одного из них!
