Игорь Федорцов - Сталкер-югенд
На веранде гостеприимно встречал плетеный столик с креслом-качалкой. Внутри дома: в кухне, гостиной, двух спальнях, бесхитростное убранство. Много самодельной мебели. Стульчиков, шкафчиков, полок, этажерок заполнить углы и пространство стен. Грубовато, но функционально.
Чили тяжело сгрузила Паху на кровать. Как есть, в грязных штанах и рубахе. Если бы остались силы, пожалуй, пожалела чистые простыни. Но сил не осталось абсолютно, потому не до соблюдения чистоты. Плюхнулась рядом. Прислонилась к спинке кровати и вытянула ноги.
− Вы знаете, что надо делать? — спросила она толстяка, притащившего шмотки.
− К сожалению да, − не очень обрадовано произнес Мгебо. Вообще от момента встречи он несколько потускнел и не выглядел радостным визиту. − Пойдемте, приготовлю вам поесть. Вы голодны? И сварю чаю. Вы любите чай?
Странная привычка сперва обещать, потом спрашивать.
− А как с Пахой?
− Все что ему сейчас необходимо, немного покоя.
− Он три дня вообще ничего не ел.
− Тут я бессилен, − развел руками толстяк. − Но пока вожусь с готовкой, советую сходить, принять душ, − и со всей искренность добавил. — А вот от купания в пруду воздержитесь.
Чили понимающе кивнула головой. Приучилась. Предостерегают − слушайся.
До водопада доплелась, придерживаясь за стену, заборчик и кедры. Все тело болело. Скинула одежду. Запоздало сообразила, её хорошо видно из окна.
− Ну и пусть пялится, − отмахнулась она, вставая под подающие струи.
Вода шлепала по макушке, по плечам. Скатывалась по груди, по спине, обнимала бедра и икры, щекотано перебирала пальцы. Чили закрыла глаза. Ничего не делать, ни о чем не думать, ни о чем не тревожиться. Одно из состояний блаженства.
После душа, её ждал свернутый, очень поношенный, махровый халат с рыжим рисунком дракона. Она надела, окутавшись в мягкое облако ткани.
Вернувшись в дом с удивлением увидал, Мгебо держит дверь спальни, а Паха пытается её открыть.
− Что вы делаете? — возмутилась Чили.
− Не выпускаю.
− Открой! — надрывался Паха. — Мне надо! Слышишь? Надо!
Чили словно почувствовала боль терзающую Паху и то отчаяние, которое его охватило. Хворь дожала его.
− Паха! Паха! — звал Мгебо, желая вразумить. — Не дури! Туда нельзя одному! Нельзя! Потерпи еще маленько! Еще…
В двери долбанули. Короткое затишье. Грохот падающего тела.
− Ну-ка отойдите! — приказала Чили.
− Не ходите к нему сейчас!
− Пропустите!
− Не ходите!
− Отойди, сказано!
− Вам не следует так поступать…
Предостережение запоздало, а оттолкнуть Мгебо не получилось. Касание…. Сознание отключилось моментально. Ни слух, ни зрение, ни обоняние не воспринимали окружающее. Бытие остановило бег.
Когда восприятие вернулось, Чили продолжала стоять возле двери, а Мгебо накидывал на ручки что-то вроде веревочной петли.
− Я предупреждал, − с сочувствием произнес Мгебо.
Чили постаралась собраться с мыслями. В голове разброд и ломит в висках, как с похмелья.
Мгебо оценив работу, подергал концы шнура.
− Пойдемте лучше на кухню. Вы поедите, а потом поговорим о Пахе. И о вас.
− Обо мне? — Чили никак не могла прийти в себя после внезапной отключки.
− О вас в первую очередь, − Мгебо вздохнул. — У него очень мало времени. День или два. Он рассказывал, зачем шел сюда?
Чили замотала головой.
− Я так и понял. Что же… Пройдемте, еда на столе и чай тоже.
Чили расхотелось находиться в этом доме. Не так уж он и гостеприимен. Во всяком случае к ним. Не доверяла она и этому слишком уж добродушному толстяку.
− И все-таки прошу вас пройти, − настаивал Мгебо. — Ваше упрямство объяснимо, но упрямясь, вы не поможете ему нисколько. А ему потребуется ваша помощь. Впрочем, даже если вы хотите помочь, я не уверен, что сможете. А без моих пояснений уж точно у вас никаких шансов вытянуть его с того света.
Мгебо не нагнетал страха, он говорил сущую правду. Чили вынуждено согласилась.
− Хорошо.
− Возможно, у него имеются причины не посвящать вас в аспекты предстоящей процедуры. А возможно он поступал так из обычного собственного упрямства. Сколько его знаю, Паха всегда отличался упрямством, − рассердился Мгебо, но рассердился…. Как-то по-доброму. Как отец сердится на сына.
− Я все сделаю, − заверила Чили, хотя и представления не имела, какие умения и знания необходимы.
− Погодите-погодите, − Мгебо жестом предложил пройти.
Чили последовал за ним, хотя и с оглядкой на дверь. Подозрительно тихо.
− С ним в порядке. Относительно, − обнадежил Мгебо.
Хозяин усадил Чили за стол, пододвинул тарелку, и стакан с чаем.
− Я не знаю ваши вкусы, но думаю, чай с мелиссой будет кстати. Почти с лимоном.
Девушка взяла ложку. Есть в одного, без Пахи она отвыкла.
− Ему сейчас этого не нужно. А вам… вам просто необходимо.
Мгебо терпеливо ждал, пока она поест. Чили торопилась. И яичница, и лепешки, и чай − все вкусно. Их бы следовало смаковать, жевать каждый кусочек, наслаждаться всяким глотком. Но там за дверью загибался Паха, поэтому она глотала еду почти, не жуя, а чай выдула в три глотка.
− Это делает вам честь, − он взглядом указал на оставленную половину порции, − но ему сейчас нельзя, ни еды, ни питья.
− Говорите что надо, − потребовала Чили.
− Вы так решительны… что же… раз так… начну с объяснений.
− Только короче.
− Как могу.
Мгебо встал и отошел, выбирая дистанцию, откуда хорошо видно, и расстегнул рубаху. Чили ожидала какого-нибудь подвоха или дикой выходки, увиденное оказалось…
Она сжала губы. Поглощенный обед вознамерился выпрыгнуть обратно. Девушка прижала руку к губам.
Живот Мгебо представлял собой огромный пузырь. Под тонкой, стекловидной прозрачности кожей… Чили сперва показалось, видит внутренности, а на самом же деле… на самом деле внутри, как в аквариуме плавали… сразу и не определишь что именно.
− Выглядит отвратно, но это обыкновенные дождевые черви. Мутация. Одна из… Человек натворил столько, что невозможно не удивляться последствиям его глупостей. Если по порядку…, − Мгебо застегнулся и присел за стол, −…если по порядку, это займет чуть больше времени, но вы получите более ясную картину, за что возьметесь, если конечно возьметесь. В давней моей жизни мы жили по соседству. Я и семья Пахи. С его отцом я дружил, − Мгебо горько вздохнул. — До определенного момента. Мы были фермеры. Не только мы, а добрых полторы тысячи человек. Байдаха так называлась и думаю, называется по сию пору наша деревня. Жить с земли и сохранять цивилизованность в мире, который в цивилизации уже не нуждался, трудно. Забот хватало всем. Но основная… основная… как не странно прозвучит… Знаете, извести род человеческий совсем необязательно травить его радиацией и изводить уйму патронов. Достаточно ограничить рождаемость. Женщина, родившая двоих из области фантастики. Простая арифметика Двое порождают одного. Каждое последующие поколения в половину меньше предыдущих. В семье Пахи детей было двое. Он и Лусса. На всю Байдаху шестая или седьмая семья, имеющая двоих наследников. Когда смертность превосходит рождаемость это финал. Быстрый или долгий, но не хэппи энд, точно. Поэтому первое правило, что мы выучили, бороться за каждого человека. Не оставлять своих. Паха именно такой. Он еще много какой. В нем много рационального и еще больше упрямства.
− Покороче, пожалуйста. И ближе к теме.
− Я начал из далека, потому как, зная Паху, могу поклясться, ничего из своей биографии он вам не рассказал. А это важно.
− Важно ему помочь.
− Терпение. Дойдем и до этого. Так вот. Мы жили в соседях. Когда ему исполнилось десять, погибла его мать. Динго. Откуда они взялись у деревни, никто не знает. Женщину загрызли, а сестренку не тронули. Они не трогают детей. Странные создания. Злейшие враги человека, не трогают их детей. Я помню, как Паха плакал. Они вернулись с отцом из обхода. Обход это вылазка в поисках мало-мальски пригонного для работы и быта. Паха принес выменянные у кого-то кексы. К сожалению, опоздал. С той поры я убежден, ничего нет горше детских слез. Наверное, потому Природа и невзлюбила человека. Он не щадит себя, и не щадит своих детей. Поверьте, пахина жизнь достойна пера старых романистов. Не современных, где пиф-паф, трах-трах и все. А старой школы. Верна, Рида, Лондона. Паха сбежал к самоедам. Вот так просто, взял и сбежал. Поклялся научиться выслеживать и убивать динго. Паха прожил в лесах девять лет. И даже женился. Он рассказывал вам, что был женат?
Если Чили и собиралась опять поторопить Мгебо, то такую подробность пропустить не пожелала. Забеспокоилась. Неужто приревновала?
− Не рассказывал, − произнесла девушка. И память выхватила из своих запасников обвязанный лентами дубок. Дальше смогла догадаться.
