Эльдар Салаватов - Кровь. Закат
Луцик молча, стал отстегивать гранату с пояса. Саморядов вытащил из кобуры пистолет и положил на живот. Он посмотрел на мальчишку, на Сахно, на Кровника. Приподнял угол рта:
– А что, командир… кровососы есть, а я думал, брешут. А они есть. Даже подписку дал о неразглашении. Девкам не расскажешь…
Он принял гранату из рук Луцика и положил ее к пистолету, на живот.
– А если правда, что они есть, то может и правда, что они живут вечно? А? Командир? Вот же живут люди!..
– Не люди… – помедлив, сказал Кровник. – От солнца дохнут, где же вечно?
– А без солнца? – Саморядов, не отпуская, крепко держал руку Луцика. – А? Командир?
– От пули в башку точно дохнут.
– А если в них не стрелять?
– Не знаю… – сказал Кровник. – Неизвестно. Проверить нельзя…
– Никто не проверял… – покачал головой Саморядов и вдруг всхлипнул. Луцик опустил голову.
Саморядов крепко схватил его за плечи.
– Все, – Саморядов шумно задышал, – Все! Иди, брат… Пора! Идите!
Луцик нехотя встал с колена.
– Прости, Леха, – он медленно пятился, словно не решаясь повернуться к сидящему у дерева спиной. – Прощай.
– Прощаю… и ты меня прости.
– Конечно… – Луцик остановился и поднял руку. – До встречи, братка. Увидимся.
Саморядов слабо улыбнулся:
– Это точно…
Кровник протянул ему руку. Саморядов крепко сжал его кисть.
– Прощай, командир.
– Прощай, Леха. Прости.
Сахно тоже обменялся с ним рукопожатием. Протянул ему фонарик. Саморядов отрицательно покачал головой.
– Все, – прошептал он, – Все! Идите!
Кровник сунул кейс Сахно.
Крепче ухватил детскую руку.
– Бегом марш! – сказал он.
И наступила настоящая ночь.
Их четверо в этом лесу.
Четыре неясные фигуры во мраке.
Бредущие без дороги – напрямик.
В этом ночном лесу, пахнущем хвоей.
Километров пять назад еще можно было уловить слабый запах дыма, но сейчас и он пропал.
Тишина. Хвоя гасит звук шагов до шепота.
Они могли бы ориентироваться по звездам, как их пращуры, древние охотники. Могли бы идти на яркую звезду где-то под куполом мира. Но звезды там – за густым слоем кучевых облаков, оккупировавших тропосферу. Возможно, где-то там, за облаками, есть даже луна.
Там. Но не здесь.
Здесь тьма, шорох шагов и дыхание.
Они не видят звезд. Они почти не видят пути. Переставляют ноги как роботы: правой, левой, правой, левой.
Временами, когда они спускаются в низины, можно просто идти с закрытыми глазами и спать – все равно ничего не видно.
Они смотрят на шайтан-машинку, мерцающую во мраке бледными черточками.
Компас.
Кейс несут по очереди, по полчаса. Считай, тащат с собой двадцати четырех килограммовую гирю. И ребенка.
Кровник зажал его сухую ладошку в своем кулаке, не отпускает ни на секунду. А тот – сопит молча в две дырочки. Идет, не отстает. Топает кедами. Хорошо хоть не ноет.
Кровник смотрит на свои «командирские»: до полуночи еще четверть часа.
– Стой, – вполголоса, – Отдых пять минут.
Все плюхаются на землю. Сидят, молча вытянув ноги – уже три часа в пути.
– Как они нас… – говорит из темноты Луцик. Кровник еле видит его лицо, проступающее слабым пятномю – Лихо… Двадцать девятый «Миг». Бах – две вертушки нету. Двадцать человек народу. Сука… У них даже «Миги» есть. Я дурею, как они устроились…
Сахно шмыгнул носом. Мальчишка сидел тихо – как мышка.
– Ну… – Кровник вдруг прислушался. Шевельнул ухом куда-то за спину. Потом продолжил:
– Вот я пытаюсь представить себе ситуацию, что у какого-то упыря есть «Миг-29», и что он прилетел на нем сюда, выстрелил ракетой в две воздушные цели, и (!) – Кровник поднял палец, – И в обе попал.
– А че? – спросил Луцик. – Это ж «Миг»!
Сахно шмыгнул носом.
– «Миг»? – Кровник посмотрел на часы. – Это, поверь, – просто быстро летающая и хорошо вооруженная хреновина с дядькой за рулем. Он сам по себе…
Кровник нарисовал в воздухе какую-то неразличимую сейчас геометрическую фигуру:
– Он… ну как сказать? Его же ведут с командного пункта постоянно от взлета до самой цели, понимаешь? А цели секут с радиолокационных станций. А станции натыканы по всей стране, через каждые пятьсот километров, понятно? – спросил Кровник куда-то в ту сторону, где сидел Луцик: он ожидал, что зрение понемногу будет адаптироваться, но за последнюю минуту, кажется, стало еще темнее.
– Поэтому прилететь куда-то на «Миг-29» и что-то сбить просто так не получится, – продолжил Кровник. – Хоть два будет у них «Мига», хоть три… Без системы обнаружения, системы связи, системы оповещения – они бесполезны, понимаешь?
Кровник еще раз быстро глянул на часы.
– Так это что они? – спросил Луцик. – Нашими станциями пользуются?
Кровник промолчал.
– А, командир? – спросил Луцик. – Нашими?
– А сам как думаешь? – Кровник говорил на голос: ну никак в этой тьме не различишь человека.
– Ох… – сказал Луцик. – Лучше бы я этого не знал…
– А самолеты думаешь чьи? – это Сахно.
– Блин… – сказал Луцик. – Зачем я спросил? На хера мне это надо было?
Кровник лег на спину и потянулся всем телом. Тихо хрустнуло в позвоночнике и еще тише в пояснице.
– Не пойму я, – после некоторого молчания подал голос Луцик. – Они же мертвяки… Дома они не строят. Хлеб не выращивают. Музыку не слушают… Чего им это все? Зачем?
– Крооовушку им надобнооо! – кривляясь, прогундосил голосом мультипликационной бабы-яги Сахно. – Кровушка им наша слаще меда упырям-тооо!..
– И все? – спросил Луцик, – Это ж просто кровь, ее полным-полно…
– Просто кровь? – Кровник покачал головой, – Обезьяна! Вот если все так будут думать, как ты, тогда они нас точно со свету сживут. Сгонят в хлева, посадят перед теликами и будут кормить комбикормом как свиней, чтоб себя позабыли да быстрее вес набирали…
– Просто кровь? – Кровник еще раз покачал головой, – «Кровь» это не «просто». Как минимум у них самих ее нет… И получается, что это самое главное, что есть у нас. Есть в нас. Поэтому мы им сукам нужны. А вот они нам на хер не нужны.
– А если они на хер нам не нужны, зачем мы их сделали? – спросил Сахно.
– А что, правда, товарищ капитан, что мы их сами… – вполголоса Луцик из темноты. – Что раньше их не было… Что они только выдуманные были… И мы их сами… Да?
Кровник поднес левое запястье к глазам и внимательно посмотрел на положение стрелок.
– Да, – сказал он, вставая, – Подъем! У кого груз?
– У меня, – голос Сахно.
– Вперед!
Четыре неясные фигуры во тьме.
Бредущие без дороги – напрямик.
Через этот лес со старыми высокими деревьями.
Ночной лес, пахнущий хвоей.
Костя Кровник рос в местах, где такого понятия, как «лес», не существовало.
Был маленький пыльный город. Горизонт, изломанный терриконами шахт и истыканный трубами заводов.
Один из этих заводов – металлургический – стоял совсем близко, на огромной подковообразной горе.
Летом, по ночам, Костя забирался на крышу своей пятиэтажки и смотрел: в паутине железнодорожных путей, пышущий паром и дымом, завод казался еще одним городом, стоящим совсем рядом. Железным Городом, пустившим свои стальные корни в толщу горы, подножие которой куталось в тумане. Косте казалось, что это мираж. Что сквозь дыру во времени и пространстве он видит город из далекого будущего. Или из прошлого. Или совсем из другого мира, с другой планеты. Костя несколько раз пробирался туда. Представлял себя засекреченным разведчиком, заброшенным сюда из будущего. Или с другой планеты. Стрелял из воображаемой лазерной винтовки в локомотивы, тянувшие за собой огромные чугунные ванны, полные раскаленного жидкого металла. Бродил в ущельях между его громадными цехами, настолько глубоких, что бурые кучи снега лежали там до середины мая. Зажав уши, с восторгом смотрел на то, как циркулярные пилы диаметром с чертово колесо режут, словно масло, рельсы, швеллеры и двутавры. И как от этого снопы искр взлетают под самый потолок. Он ходил в «мартен» и смотрел на не помещающиеся в воображение мартеновские печи, в которых зрел чугун. Видел, как на блюминге черные закопченные клети с немецкими орлами катают своими валками, словно пластилин, прямоугольные «блюмсы», каждый – размером с автобус. Он видел маленькие фигурки людей в струящемся воздухе цехов. Он представлял себе, что они – жители этого огромного города на горе. Странные, закопченные, насквозь прокаленные люди. Они живут почти вечно и мрут только от ржавчины. Ему хотелось заблудиться здесь и стать одним из них. Но всегда нужно было идти домой.
Летом воздух в городе пах графитом, перегоревшими лампочками и газировкой. Когда ночью из огромных ковшей выливали раскаленный шлак – в городе становилось светло как днем. В небе разливалось малиновое зарево, словно где-то за горизонтом взрывалась атомная бомба. Костя видел ядерный взрыв по цветному телевизору. Ему было с чем сравнивать.
![К. Колесниченко - Закат [СИ, полностью]](/uploads/posts/books/67937/67937.jpg)
