Олег Будилов - Далекие острова. Трилогия (СИ)
— Лейтенант Бур. Рад Вас видеть. Нас тут накрыли.
— Вы ранены?
— Не знаю, нет, — ответил я.
Маленький лейтенант недоверчиво посмотрел на меня и сказал, — я сейчас осмотрюсь немного.
Он еще раз сплюнул, видимо наглотался пыли, пока ехал и полез в развалины.
Варды опять принялись обстреливать дома на берегу, несколько снарядов легли возле каменного забора, превращая, надежное с виду укрытие, в труху.
Лейтенант вернулся, что-то сказал артиллеристам.
Видимо я слегка оглох, потому что слышал не все.
Моряки развернули орудие и с трудом подкатили его к пробоине в стене, через которую хорошо был виден катер.
— Бронебойный, — скомандовал лейтенант, зачем-то сам полез на место наводчика, прицелился и нажал на спуск. Орудие подпрыгнуло.
Я не поверил своим глазам. В борту катера открылась черная рваная дыра, из нее полыхнуло огнем и красно-желтый столб взметнулся над палубой.
— Заряжай, — весело крикнул лейтенант, не отрываясь от панорамы. Когда подали снаряд он, почти сразу, выстрелил.
Катер успел дать задний ход, пушка задвигалась, выискивая цель, но тяжелый бронебойный снаряд ударил в орудийную башню. Видимо ее заклинило, потому что орудие замерло в одном положении. Катер дал тревожный гудок и стал быстро сдавать назад. Он уходил. На палубе забегали матросы. Теперь лейтенант не спешил. Он неторопливо крутил ручки, и я видел, как напрягаются мышцы под френчем.
— Заряжай.
Третий снаряд чиркнул по броне, зато четвертый ударил в рубку, на судне начался пожар.
Катер окутался черным жирным дымом.
Лейтенант оторвался от панорамы, встал и подошел ко мне.
— Здорово Вы его, — сказал я, складывая подзорную трубу, — теперь потонет.
Лейтенант улыбался.
— Что Вы! Мы его только ранили. Чтобы такую махину подбить трех попаданий мало. Это он дымовую завесу поставил, чтобы уйти. Обнаглел он. Понял, что Вам его не достать, вот и подошел слишком близко. Теперь пойдет раны зализывать.
Катер уходил в океан, черный дым стлался по воде.
Я открыл глаза, спина затекла, вода в тазу давно остыла. В кают-компании было пусто и тихо. Часы показывали девять часов утра. До деревни около десяти километров. По незнакомой местности, опасаясь нападения, это два с половиной часа, а то и три. Значит Тар еще в пути. Можно спокойно спать. Я сидел неудобно, и тело онемело, сейчас чувствительность стала возвращаться и по ногам побежали мурашки. Пора перебираться в постель. Я вытер ноги полотенцем, отодвинул таз, чтобы не попасть в него, когда проснусь, и забрался под одеяло. В голове проносились странные мысли, зажигались и гасли фантастические видения. Скоро вернется Тар и все мне расскажет, подумал я, засыпая, и от этой мысли, стало хорошо и спокойно.
Убитыми и ранеными мы потеряли двенадцать человек. Среди погибших оказался новый доктор.
— Ты не помнишь, как его звали? — спросил я Бада. Мы стояли над воронкой, в которую десантники стаскивали убитых. Немилосердно пекло солнце и, чтобы не получить тепловой удар, я под фуражку повязал шелковый платок. Родители подарили его мне перед отправкой на офицерские курсы. Платок выцвел и порвался в некоторых местах, но я всегда носил его с собой в кармане.
— Нет. Не помню.
Бад нагнулся над доктором, вытащил из нагрудного кармана френча документы и протянул мне.
— Спасибо.
Я открыл синюю офицерскую книжку. Она была совсем новая. Читая фамилию, я увидел, что пальцы мои дрожат. После контузии, я еще не очень твердо стоял на ногах.
— Его звали Маф.
— Странная фамилия, — сказал Бад и вытащил из кобуры доктора револьвер, — ему больше не понадобиться. Закапывайте, — бросил он десантникам и отошел в сторону.
Морина расположилась в трехэтажном здании конторы, когда-то здесь сидели писари и отмечали прибывающие в бухту суда и грузы, а сейчас осталась только старая мебель и разбросанные по полу бумаги, исписанные четким конторским почерком. Круглый дом был построен в конце прошлого века из темно-красного кирпича, издалека он напоминал башню дворянского замка.
С крыши открывался вид на побережье. Справа и слева все затянуло дымом, горели дома и склады. В дальней бухте я разглядел, в подзорную трубу, вардовские катера. Город тоже горел, но что там происходит было не понятно, слишком далеко.
— Какие будут мнения, господа?
Короткое совещание я решил провести прямо на крыше, чтобы избежать лишних вопросов. Открывающийся вид был красноречивей любых слов.
— Кажется, мы окружены, — сказал командир второго взвода.
— Согласен, — поддакнул Бад.
Артиллерийский лейтенант вплотную подошел к ржавому ограждению и рассматривал окрестности в подзорную трубу. Меня передернуло. Я всегда боялся высоты, поэтому старался держаться подальше от края.
— Слева они прорвались это точно, — сказал он, — может быть справа еще можно пройти.
— Нужно попробовать пробиться к своим, — добавил командир второго взвода и с надеждой посмотрел на меня.
Я отвел глаза. Легко сказать, труднее решиться. Воспоминания о гауптвахте были еще слишком свежи. Теперь я не просто командир взвода, если я нарушу приказ, меня повесят. Я вспомнил смертельно раненного Баса, его затравленный взгляд. Только сейчас я начинал его понимать.
Мы отбили атаку, бухта наша, но радоваться нечему. Рано или поздно варды ее захватят. Можно попробовать прорваться, но, если город захвачен, идти нам некуда, если он в осаде, мы натолкнемся на сплошную линию атакующих и погибнем, уходить на лодках нельзя, вокруг чужие катера. В детстве, мы представляем себя великими полководцами, нам кажется, что мы могли бы свернуть горы и повести за собой тысячи людей, но здесь, стоя на крыше старого дома, я не мог отделаться от мысли, что мое поспешное решение может оказаться неверным и приведет нас всех к гибели. И тем не менее, я твердо знал, уходить отсюда нельзя.
— Мы остаемся. У нас есть приказ удерживать бухту до подхода основных сил. Морине закрепиться в этом здании, окна и двери завалить мешками с песком и старой мебелью, перед дверью соорудить баррикаду из подручных материалов.
Командир второго взвода моринер-лейтенант Зуп, сокрушенно покачал головой, он явно был со мной не согласен.
— Мы сможем втащить пушку в здание? — спросил я артиллериста.
Гат улыбнулся, показав белые зубы.
— Двери широкие, можно попробовать.
— Мы превратим это здание в крепость и будем держаться.
— Нас всех перебьют, — сказал Зуп, — Вы нас погубите.
Бад хотел, что-то сказать, но я предостерегающе поднял руку. Каждый имеет право на свое мнение. Вот только не всегда стоит его озвучивать. На войне очень тонкая грань отделяет храбреца от труса и патриота от предателя. Крол очень хорошо дал мне это понять, после возвращения со скалы.
— Если Вы так боитесь оставаться, берите пять человек из своего взвода, отправляйтесь в город и сообщите о том, что мы ждем помощи, — сухо сказал я.
— Слушаюсь, — радостно ответил Зуп.
Орудие мы вкатили по пандусу на первый этаж. Позиция оказалась, что надо. После того, как десантники разломали и выбросили всю мебель, стало понятно, что орудие можно разворачивать в разные стороны и держать под прицелом сразу несколько направлений.
— Зачем ты его отпустил? — спросил Бад, глядя в след удаляющейся группе во главе с Зупом.
— Все равно, кого-то за подмогой посылать надо, — ответил я, — если боится оставаться, пусть идет.
К нам подошел Гат, он явно хотел, что-то сказать, но не решался прервать разговор.
— Вы, что-то хотели, лейтенант? — спросил я.
— Извините, господа, — артиллерист осклабился, — когда меня отправили к Вам, то забыли вооружить. У Вас револьвера запасного не найдется?
— Найдется. Дай ему револьвер доктора, — попросил я Бада.
Со стороны берега раздались выстрелы. Мы выглянули в окно. Из сада выбежал моринер, и нелепо размахивая руками, побежал к зданию конторы. За ним из кустов выскочили несколько солдат в синей форме, один встал на колено, прицелился и выстрелил, но промахнулся. Десантник бежал изо всех сил, карабин он бросил и теперь рассчитывал только на быстроту своих ног.
— Варды, — выдохнул Бад.
Из зарослей акаций вышло много людей. Я насчитал десять человек, впереди шел офицер. Он, что-то сказал и солдаты перестали стрелять.
— Хотят живым взять. Отлично. Приготовиться, стрелять по команде, не дайте никому уйти — сказал я.
Десантники сгрудились возле окон.
Моринер добежал до конторы, ворвался на первый этаж и упал на пол, тяжело дыша.
Варды медленно приближались. Офицер на мгновение замер, огляделся, но видимо решил, что опасности нет, и опять пошел вперед.
— Огонь! — крикнул я.
Со всех этажей грянули выстрелы. Офицер упал. Солдаты заметались, но через несколько секунд все было кончено. Моринер так и лежал на полу, закрыв голову руками. Бад проходя мимо, пнул его сапогом в пятку.
