Олег Будилов - Далекие острова. Трилогия (СИ)
— Заряжай! Стрелки огонь!
Снизу хлопнула сорокапятка. Это Гат обстреливал приближающиеся катера. Дальше командовать не имело смысла, десантники стреляли так часто, как могли. Когда я перестал видеть из окна первый ряд атакующих, вытащил револьвер и скомандовал, — бомбардирам стрелять из окон, остальные вниз, в рукопашную!
Мы скатились по лестнице в кучу дерущихся тел. Внизу творилось, что-то невообразимое. Люди душили друг друга, кололи абордажными саблями, били обломками мебели. Я застрелил рослого вардовского лейтенанта, получил удар кулаком в лицо и штыком в ногу. Наверно меня бы сразу добили, но сбежавший по лестнице сразу за мной Кос, заколол шпагой одного из моих противников, а второго застрелил из корда десантник.
Не знаю, чем бы это все закончилось, если бы при входе не разорвалась брошенная кем-то граната. Разлетевшиеся осколки раскидали и тех, и других, и изрешетили вардовского капитана. Атака захлебнулась.
Меня спасло то, что я упал на пол в дальнем углу возле лестницы. Большинство осколков поймали те, кто дрался у входной двери. Варды не ожидали, что в старой конторе окопается почти целая морина, они думали, что нас не больше взвода. Оставшись без офицеров, гвардейцы отступили, их расстреливали со второго этажа и многих убили.
Атака обошлась наступающим слишком дорого и нас оставили в покое. Катера тоже отошли. В артиллерийской дуэли победителей не было. Гат расстрелял все снаряды, но серьезных повреждений катерам нанести не сумел. Понимая, что отрезанная от снабжения морина не сможет долго держаться без еды и воды, нас окружили и стали ждать, когда мы выйдем с поднятыми руками.
Тар все-таки добрался до города, для этого ему пришлось переплыть две бухты, пол дня прятаться в развалинах и получить ранение в руку. Мы оказались единственной мориной удержавшейся на берегу, остальные либо отступили, либо были уничтожены. Когда вардов прогнали, за нами прибыла целая делегация во главе с адмиралом Кролом. Сначала он осмотрел город, потом изуродованное побережье и наконец старую контору, которую мы превратили в крепость. Почти все защитники были ранены, так что приветствовать адмирала нам пришлось лежа. Он с интересом оглядел полуразрушенное здание, с выбоинами от артиллерийских снарядов, берег заваленный мертвецами, поблагодарил нас за службу и отбыл, прикрывая нос и рот носовым платком.
Первый раз я оказался в плавучем госпитале. Огромное судно было забито до отказа, но для нас нашлось место в холле, на верхней палубе. Сразу за моими носилками стояла кадка с пальмой и, когда открывали окно для проветривания, она шелестела листьями. Я закрывал глаза и представлял, что лежу дома в саду, а надо мной раскинулась старая яблоня. До места назначения мы плыли трое суток. Ночами, мимо проносили носилки с умершими. Простыней не хватало и тела никто не прикрывал, иногда санитары клали мертвецам на лицо их собственные френчи или гимнастерки.
Госпиталь, в который нас поместили, находился в тылу, в уютной бухте, заставленной рыбачьими лодками. Чистое белье, вкусная еда, симпатичные медсестры, внимательные врачи. Нам выделили отдельную палату. Бад и я лежали у окна, а Гат и Кос у стены. Первую неделю мы почти все время спали, просыпались только на обед и на процедуры. Медсестры были очень добры к нам и приносили еду и газеты прямо в палату. Рана у меня оказалась скверная и заживала плохо. В госпитале я получил все письма от Эн, которые не могли найти меня на фронте.
Люм разбудил меня и, пока я умывался, накрыл на стол, принес котелки с супом и разлил его по тарелкам. В кают-компанию пришли не все, Муки дежурил, а Гат просил передать, что будет обедать на батарее. Ели молча. Оставшись без корабля, десантники загрустили. Я был уверен в том, что офицеры обсуждали между собой сложившуюся ситуацию, но мне никто ничего не говорил. Командиры взводов были задумчивы и угрюмы. Сол пробовал их приободрить, рассказывая забавные истории из медицинской практики, но слушали его плохо и разговор за столом не клеился. Бад, как всегда, ел много и с аппетитом, и даже попросил добавку. Мас и Жен быстро съели свой суп и ушли. Кос сослался на срочные дела и тоже вышел, даже кофе пить не стал. Остались Бад и Сол.
— А куда делся лейтенант Тар? — спросил доктор, набивая трубку.
Бад посмотрел на меня и демонстративно уткнулся в тарелку. Он знал, что я отправил Тара в лес, но говорить об этом за столом не хотел.
— Ушел в разведку.
— Куда? — удивился Сол.
После всего, что мы видели на острове, ни у кого не возникало желания выйти из форта. Многих пугала сама мысль об этом. Подавленное состояние молодых офицеров я относил на этот счет. Они прекрасно понимали, что отсидеться за стенами не удастся, и рано или поздно, я захочу прочесать ближайшие леса.
Люм принес кофейник, налил всем кофе и принялся собирать грязную посуду. Я сделал несколько глотков, достал сигару и закурил.
— На карте Толя обозначена деревня аборигенов. Тар отправился туда.
Сол уставился на меня поверх очков.
— Деревня. Я не знал.
— Это потому, доктор, — вставил Бад, — что Вы все время проводите в лазарете. Мы скоро заведем себе рабов и наложниц, а Вы так ничего и не узнаете.
— Да, ну Вас, — заулыбался Сол.
Бад придвинул к себе чашку и принялся шумно размешивать сахар серебряной ложкой. От этой скверной привычки я так и не сумел его отучить.
После обеда я сел заполнять судовой журнал. Собственно, этим давно надо было заняться. Каждый день морины должен быть зафиксирован. Если что-нибудь случиться, и мы все погибнем или пропадем, как экспедиция Толя, журнал станет единственным документом, по которому можно будет проследить нашу жизнь на Диком острове.
Это простая и нудная работа. Все страницы пронумерованы и сшиты, Вы открываете нужную, соответствующую сегодняшней дате и делаете запись. Все они похожи одна на другую, кол-во раненных, убитых и больных, если есть, список приказов.
Я все заполнил, получилось не очень аккуратно.
Морина жила своей обычной жизнью, меня никто не беспокоил, и сидя в одиночестве в кают-компании, мне, наконец, представилась возможность обдумать события последних дней.
Я прошелся по комнате, зачем-то открыл дверь в спальню и остановился на пороге, дезинфекцией почти не пахло.
Записка мертвеца оказалась пустышкой. Он что-то спрятал, но найти тайник я не сумел. Или храм не тот или кто-то оказался проворнее. Что же он оставил? Сначала я решил, что в храме закопан судовой журнал. Это был бы идеальный вариант, прочитать несколько страниц и сразу все узнать.
Я аккуратно прикрыл дверь.
Застрелившийся офицер надежно хранил свои тайны.
Чайник давно остыл, но я налил себе в чашку холодную заварку, она бодрила даже лучше кофе и потом, после сигар, у меня всегда пересыхало во рту.
Что-то было не так. Что-то меня беспокоило, какая-то маленькая деталь, заноза, которая зудела и отвлекала от дел. Почему я не могу успокоиться?
Мы окопались в форте за высокими стенами, припасов много, люди здоровы, все спокойно.
Может быть меня смущают мертвецы в яме? Нет, я не могу нести ответственность за людей Толя. То, что с ними случилось не мое дело. Нужно думать о живых.
Стоит ли опасаться нападения дикарей?
Я ни на минуту не сомневался, что нам предстоит нешуточная война с местными племенами. Никаких доказательств, что с людьми Толя разделались аборигены, у меня не было, но все указывало именно на это. Если бы на побережье высадились варды и напали на форт, то крепость была бы разрушена артиллерийским огнем, и под ногами у нас, ковром, лежали бы стрелянные гильзы. Ничего подобного не было и в помине, зато на трупах доктор нашел следы холодного оружия. Их просто прирезали, возможно, даже во сне. Если дикари появятся, никаких дружеских отношений, в форт я их не пущу, обмены товарами и общение только снаружи, за стеной.
На улице послышался шум, я отложил в сторону прибор для письма и закрыл журнал. Дверь распахнулась и в кают-компанию вошел Тар. Он вытирал носовым платком мокрое от пота лицо, на френче под мышками расплывались темные пятна.
Лейтенант отдал честь и улыбнулся, — Ваше задание выполнено.
Послушать разведчика собрались все кто мог, даже ученный пришел. Офицеры расселись вокруг стола, и Люм сбился с ног, наливая кофе, чай и вино. Тар подробно рассказал о своем путешествии. Оказывается лес не сплошной, километров через пять начинаются поля с редкими перелесками, их пересекает неглубокая река, которую можно перейти в брод. На берегах, в нескольких местах, разведчики нашли следы стоянки человека, старые кострища. За рекой опять начинаются леса, только не хвойные, как на побережье, а лиственные. Карта неточная. По оценкам Тара до деревни не десять, а все двенадцать километров. Поселение расположено в небольшой долине, возле пресного озера. Они насчитали одиннадцать домов, все давно заброшены. Дома крепкие, сложенные из целых бревен, но многие повреждены. В середине деревни большая воронка, дома поблизости сгорели и разрушились, человеческих останков нет. Видимо взрыв был страшной силы, случился пожар, и выжившие оставили деревню.
