Константин Кривчиков - Кремль 2222. Волоколамское шоссе
– Ошмов можно. Но до куши, – сказал Бум. – А вобшэ, Тим, главное, вернутша ш добышей. Инаше нам будет пожор.
– Вот именно – пожор, – подтвердил Гаж. – Не добудем головы – будем ешо полгода ешть объедки. И к шамкам наш не подпуштят. Шыди и пушкай шлюни на ладонь.
Он вытянул перед собой ладонь и даже, для наглядности, плюнул на нее. Все дампы дружно засмеялись. Тим тоже хихикнул – за компанию. Хотя на самом деле понял лишь про то, что их будет ждать позор – если вернутся без голов. Тогда полгода придется питаться объедками. А вот про самок и ладонь он ничего не понял. Но уточнять постеснялся. Тем более что Бум хлопнул его по плечу и сказал:
– Не дрейфь, Тим. Шкоро штанешь наштояшим дампом.
Бума, как и других салаг, предупредили о том, что ни в коем случае нельзя относиться к Тиму, как к хомо. Мол, Тим хотя и хомо, но ненормальный и неполноценный. Потому что мать у него хомо, а отец – настоящий дамп. Короче говоря, Тим мутант и полукровка. Какое‑то время рос среди хомо, но отбился от них. И теперь, потеряв память, думает, что он дамп.
И нормально – пусть так думает. Хорошие бойцы клану нужны. Если Тим проявит себя во время охоты, то пройдет обряд посвящения и станет настоящим дампом. Потому что для дампов не важно, кто и кем родился. Имеет значение лишь то, кем ты себя считаешь и осилил ли соответствующее испытание.
Так ранее объяснил молодняку ситуацию по поводу Тима лично вождь Бужыр. Ну а когда вождь что‑то объясняет, то лучше понять сразу и быстро. Потому что повторного объяснения не последует. Зато последует мучительная смерть в тесных объятиях плюща‑удава – для тех, кто с первого раза не понял и посмел нарушить указания вождя.
Поэтому салаги изо всех сил делали вид, что Тим свой парень. И старались ему подсказывать, если он чего не понимал. Потому что в септе есть закон – один за всех и все за одного. А Тим, вроде бы, драться умел. Да и вообще был очень крепким мутантом и, судя по всему, не уступал в силе многим нео.
Так что, пусть считает себя дампом, если хочет, – примерно так думали молодые «мусорщики». А там посмотрим, как он себя поведет в настоящей схватке…
* * *
Становище дампов размещалось на берегу затона, который со временем образовался на месте соединения русла Москвы‑реки с руслом Большого Канала – после того, как часть Канала выше последнего шлюза пересохла. Покинув территорию клана рано утром, септ салаг перебрался на лодке на другую сторону затона и двинулся вдоль берега на север.
Их путь лежал мимо бывшей транспортной развязки – там, где бетонное русло Канала пересекало Волоколамское шоссе. До нее семерка добралась за пару часов, можно сказать, прогулочным шагом. Дампы хотя и волновались, но при этом ощущали внутренний подъем – они впервые вышли на охоту без сопровождения бывалых воинов и могли себе позволить небольшие вольности. Раньше ведь их постоянно одергивали и даже могли влепить оплеуху, а теперь они сами с усами. Как тут не прибалдеть от избытка сил и свободы?
Сначала двигались вдоль русла Канала. Оно на этом участке давно пересохло – после того как в результате боевых действий были взорваны шлюзовые ворота средней и нижней камер, и вода из них схлынула в Москву‑реку. А вот сегментный затвор верхней камеры шлюза сохранился. Поэтому эта часть Канала – от верхних ворот и до шлюза Водохранилища – была по‑прежнему заполнена водой, превратившись со временем в озеро. Дойдя до него, дампы остановились.
Озеро за минувшие годы заросло по периметру осокой и ивой, и кое‑где даже заболотилось; а летом еще и сильно высыхало. Но сейчас, в конце весны, воды было полно, и она едва не переливалась через верхний затвор в высохшее русло. Место это, в целом, считалось у «мусорщиков» относительно безопасным. Но по берегу озера они без особой нужды старались не ходить. В первую очередь, из‑за многочисленных дендромутантов, коварно росших вперемешку с обычными деревьями и кустами.
А еще водоем с недавних пор облюбовали квазимухи, устроив где‑то в окрестностях свое гнездовье. Попасть под атаку охотящегося роя, пожалуй, круче, чем напороться в тупике на дюжину голодных крысособак. Но одному из септов именно такое счастье однажды и привалило. В том смысле привалило, что вляпались по самые уши.
Хотя поначалу ничто не предвещало особых проблем. Возвращались как‑то дампы уже под вечер в становище, ну и решили пройти напрямки мимо озера. Это для того, чтобы не делать крюк по низине. В результате «спрямили» так, что из семерых бойцов до дома добрались лишь четверо. Двух закусали до смерти налетевшие вдруг квазимухи, а еще один, улепетывая от злобных фурий величиной с ладонь, угодил в заросли кровососущей ивы. Где и скоропостижно скончался, превратившись за пару минут в уродливую мумию. Это называется – попасть из огня да в полымя.
Гаж, разумеется, об этом печальном случае с соплеменниками знал. Поэтому, доведя свой маленький отряд до руин башни управления шлюзом, остановился и показал ладонью: мол, сейчас цепочкой спускаемся вниз по склону. Но неожиданно вмешался арбалетчик по имени Бум.
– А это што там за фиговина торшыт? – спросил он, ткнув пальцем в сторону шоссе.
– Какая фиговина? – спросил Гаж, прищуриваясь. Он, как и многие дампы, страдал близорукостью. К тому же роговицу его правого глаза затягивало бельмо, что не добавляло сыну вождя зоркости.
– А вот! Вроде, тут его раньше не штояло.
Глазастый, как и положено арбалетчику, Бум разглядел то, что слепошарый Гаж не был способен заметить по определению. Значительно левее русла Канала около высокой эстакады, пересекавшей шоссе, виднелось громадное существо, отдаленно напоминающее человека‑великана. Но лишь очень отдаленно, потому что вместо рук существо имело гигантские стальные манипуляторы, а над условными надплечьями высилась боевая башня со стволами орудий.
– Кого не штояло? – неуверенно спросил Гаж.
– Да био же! – воскликнул Бум.
Гаж нахмурился.
– Био? Ты не путаешь?
– Шэго мне путать, когда я его вижу? – обиженно отозвался арбалетчик. – Это био. И ошэнь большой.
– Я тоже его вижу, Гаж, – вмешался второй арбалетчик, которого мутанты называли Дужем. – Правда, он не шевелитша.
– А што он делает?
– Прошто штоит.
– Далеко до него?
– Шагов што, – сказал Дуж. – Или типа того.
Гаж несколько секунд молчал, хмуря покрытый крупными гнойниками лоб. Ему явно не хотелось признаваться в том, что он не заметил опасность. Но и против фактов не попрешь.
– Ешли прошто штоит, может, это и не био вовшэ? – наконец, «разродился» Гаж.