Дуглас Хьюлик - Свой среди воров
Я открыл было рот, потом захлопнул. Какой смысл вымещать на ней злость? Это я пообещал, а не Птицеловка, что с Эппирисом, Козимой и девочками ничего не случится. И вот после всех посулов, предосторожностей и похвальбы я так и не оградил их от Круга. Я не смог защитить их от Никко.
Но я разберусь. Не знаю как, но я заставлю этого урода заплатить. Месть не поможет Эппирису и не утешит Козиму, но мы с Никко знали, что это такое. Он пришел ко мне, потому что решил, будто я его предал, а я приду к нему не ради себя, а за то, что он обидел людей, находившихся под моей опекой. Это было уличное правосудие, простая арифметика, понятная любому Кенту, и дело должно быть сделано. Никко перешел черту, унизив и оскорбив меня. Честь требовала разобраться с ним лично, иначе позор.
Я зашагал вперед. Тишина, стоявшая на боковой улочке, вдруг стала мне в тягость. Я нуждался в толпе.
– За Эппирисом и его семьей присматривают? – спросил я.
Выследить их, чтобы досадить мне сильнее, было вполне в духе Никко.
– Плут отирается поблизости, – ответила Птицеловка.
– Пошли еще троих, – приказал я, свернув на Развал – главную улицу в кордоне Ржавых Вод.
Мы вышли на нее возле центральной площади. Вокруг были люди, повозки, лавки, и мне вдруг полегчало.
– Ты тоже туда отправляйся, – добавил я. – Я хочу, чтобы их охраняли на совесть.
– Ты останешься без прикрытия, – заметила Птицеловка, прильнувшая, чтобы нас не разнесло толпой.
– Я справлюсь.
– Да, я видела, как ты справляешься.
– Кентам, которые желают меня прикончить, впору в очередь становиться, – возразил я. – Лучше мне быть одному, чем с целой свитой… Святые Ангелы!
– Что? – вскинулась Птицеловка и мигом схватилась за нож.
Я не ответил. Я стоял посреди улицы и напряженно смотрел, игнорируя людской поток, с проклятиями разбивавшийся о меня. Секундой раньше в толпе образовался зазор и мелькнуло лицо. Я стоял и ждал.
Зазор возник снова. Да. Ошибки не было.
Я бросился в людскую кашу.
– Дрот? – позвала Птицеловка скорее с досадой, чем озабоченно.
Я не обернулся. Моим вниманием завладел высокий худой человек, который только что поднялся из деревянного кресла уличной цирюльницы и вытирал с лица мыльную пену.
– Балдезар, – прошептал я себе, подкрепляя надежду именем. – Ангелы, пусть ему хватит тупости остаться на виду!
Словно в ответ на мою молитву, человек повернулся. В руке блеснула монета – он расплачивался с женщиной, которая его брила. Да, это был Фальшак.
– Спасибо, – прошептал я.
Я ускорил шаг, нащупывая кинжал, пока проталкивался. Сзади звала Птицеловка. Она прилично отстала.
Не так уж и сильно, как выяснилось. Птицеловка окликнула меня в третий раз, и Балдезар повернул голову в нашу сторону. Я метнулся за тележку, но не успел. Глаза Балдезара расширились, и он припустил по улице.
Идиот! Я бросился следом. Я был идиотом потому, что не сигналил Птицеловке молчать; он тоже был идиотом, раз побежал от цирюльницы. Кенты не отличаются щепетильностью и с удовольствием мочат друг друга повсюду, но только не у цирюльниц. Перемирие между Кругом и Сестринством Цирюльниц неукоснительно соблюдалось уже сто восемьдесят лет – еще с Семи Месяцев Бритвы после смерти Исидора, и я не нарушил бы его из-за Балдезара, как бы мне ни хотелось. Я бы не тронул его, но раз он выбежал на улицу…
Я проталкивался, уворачивался и работал локтями, не прекращая сыпать проклятиями. Мне был виден затылок Балдезара, который прыгал поплавком поверх голов, тогда как мой оставался намного ниже.
Балдезар резко свернул направо, потом налево. Я не отставал и даже стал нагонять его. Ноги у него были длиннее и шаг шире, зато мне было проще нырять в зазоры между людьми. Свирепо скалясь, я подумал, что мне достаточно держать темп. Он был писцом – куда ему от меня убежать?
Оказалось, что дальше, чем мне хотелось. Возможно, подвели лестницы, по которым меня гоняла Птицеловка, а может быть, я разогнался и не рассчитал сил, или еще действовала магия Джелема, но, когда Балдезар начал выдыхаться, моя нога уже онемела. Я стиснул зубы – не отставать! Но стало только хуже. Балдезар чуть не упал на повороте в пустой переулок, но я не сумел воспользоваться преимуществом. Он мог шататься как пьяный, но все равно бежал быстрее, чем я с моей вынужденной хромотой ветерана.
И тут меня обогнала Птицеловка, неистово работавшая руками и в низко надвинутой шляпе, чтобы не слетела. Ее волосы выбивались и развевались на бегу. Я не знал ее скорости, но мне почудилось, что она мчалась быстрее ветра. Я отстал и залюбовался ее туго обтянутыми ногами.
Она догнала Балдезара и не стала размениваться на захваты и подножки. Она даже не прижала его к стене, а просто выхватила свой длинный нож и плавно писанула по сухожилиям.
Он тяжело и с воплем рухнул на мостовую.
Я моментально ускорил шаг. Улочка была узкая, прохожих мало, дверей в нее выходило тоже немного. Те, что я видел, были сплошь большие, крепкие, с затейливой резьбой, встроенные в высокие стены. Богатый квартал, где редко льется кровь, а когда льется, Стража времени не теряет. Телиться было некогда.
Когда я дохромал, Птицеловка стояла на коленях рядом с Балдезаром. Тот скрючился на камнях, зажимая ладонью рану на левой ноге и тяжело дыша сквозь стиснутые зубы. Из носа текла кровь – приложился о мостовую; на подбородке и скуле – глубокая ссадина. Скулить, однако, он перестал. Не иначе, Птицеловка успела шепнуть ему, что будет хуже, если не заткнется.
– Вот все, что при нем было, – сказала она, поднимаясь, и передала мне кинжал и маленький кошелек с деньгами. – Надеюсь, он не был нужен целым и невредимым.
– Только общительным, – отозвался я.
Я подступил ближе, чтобы Балдезар видел. Мне было приятно думать, что он побелел не только от боли и потери крови.
– Постой на стреме, – велел я Птицеловке.
– Но…
– Ступай.
Птицеловка глухо выругалась, но пошла. Я заметил в высоких окнах как минимум три башки. Они быстро исчезли.
– Добро, – сказал я. – Мне некогда беседовать, как хотелось бы, а потому выбирай: либо ты поёшь и я оставляю тебя Крушакам, либо молчишь и Стража находит труп. Решай.
Балдезар открыл рот, закашлялся, повернул голову и сплюнул кровавой слюной заодно с выбитым зубом.
– Дрот, – произнес он, так и лежа щекой на мостовой. – Пойми меня правильно. Я этого не хотел. Я просто…
– Значит, труп, – сказал я, извлекая рапиру.
– Стой! – вскричал Балзедар, поднимая окровавленную ладонь. – Что ты хочешь узнать?
Я осклабился так, что с улыбкой не спутаешь.
– Умница. Начнем с Клинков и поддельного письма от баронессы Сефады.
– Это не я придумал!
– Конечно нет.
Я отвел рапиру для удара.
– Нет, постой! – Балдезар с трудом приподнялся на локте. – Когда ты пришел в мастерскую, я подумал, что ты явился за письмом, которое я копировал для баронессы. А ты показал мне шифровку Ателя, и я запаниковал. Я не знал, как она попала к тебе в руки. Не знал, жив Атель или мертв и в чем твоя роль. – Балдезар зло глянул. – Но знал наверняка, что ты играешь со мной, чтобы я испугался и заговорил. Я не дурак.
Я постарался сохранить лицо бесстрастным, переваривая услышанное. Не дурак? Балдезар был даже слишком умен. Он вывел из нашей беседы намного больше, чем я понимал. Он с самого начала участвовал в событиях, а я прозевал. Если и был здесь дурак, то только я.
– Потом ты явился с поддельным письмом, – продолжил Балдезар, приняв мое молчание за согласие, – и я подумал: ну все, я покойник. Не знаю, почему ты оставил меня в живых, но я не собирался давать тебе третий шанс. Я был замазан по уши и сбежал.
– А как же Ликоннис? – спросил я. – Ты оставил его мне на растерзание?
Балдезар отвел глаза и промолчал.
– Гордый и могущественный мастер гильдии горой стоит за своих учеников и подмастерьев, – похвалил я.
Балдезар не говорил ни слова.
– Так что же случилось после моего первого ухода из мастерской?
– Я пошел к Ирониусу. Он не обрадовался новостям.
– Еще бы! – хмыкнул я.
Ирониус наверняка вообразил, что я в курсе событий в Десяти Путях, да и Балдезар его застращал. Где я, там и Никко – со временем я всяко ему расскажу. Другое дело, что этого не случилось.
– Чья была идея подослать ко мне Клинка? – спросил я. – Твоя?
– Нет! – вскинулся Балдезар. – Нет. Планировалось заманить тебя в ловушку. Убить решили, только когда погиб Федим и пропала книга.
Он врал, конечно. Даже если Ирониус хотел со мной побеседовать, потом меня все равно бы пришили. Силос с его посланием это подтверждал. И я не представлял, чтобы Балдезар подделал письмо Кристианы, не будучи уверен, что я не вернусь со встречи.
Мои раздумья прервал резкий свист. Я оглянулся и увидел, что к нам трусит Птицеловка.
