Владимир Прасолов - По следу «Аненербе». Вангол-3
На третьи сутки они наконец увидели свет. Трудно описать чувства, которые испытывает человек, вернувшись из преисподней. Интересно то, что все краски природы вдруг становятся на порядок ярче и сочнее. Небо такое синее-синее, трава такая зеленая-зеленая, как будто раньше на глазах фильтры стояли, не пропускавшие этакую красоту…
Макушев, радостно встретивший их у входа в пещеру, улыбаясь, по очереди всех обнял и усадил у костра.
– Я уже думал, хана вам, мужики. Столько времени вас не было. Еще день-два, и, согласно твоему приказу, мы бы вызывали подкрепление.
– Я же сказал – две недели ждать.
– Так прошло-то уже больше полмесяца, Вангол.
– Как полмесяца? – почти одновременно воскликнули Федор и Ярасим.
Из-за деревьев вышел Арефьев с ведром воды.
– Ура, наконец-то вернулись! Я точно знал, что вы вернетесь, точно знал! – кричал он, обнимая друзей.
– Какое сегодня число? – спросил Федор.
– Двадцать второе сентября, а что?
– Не может быть. По моим подсчетам, сегодня семнадцатое…
– Да, должно так быть… – кивнул Ярасим.
– Потом разберемся, а сейчас надо подготовить взрывчатку и рвануть этот вход в подземелье, чтобы другим фашистам хода туда уже совсем не было. Мало ли, не караулить же здесь.
– Так вы нашли их?
– Да, нашли то, что от них осталось. Видели сверху пять тел без признаков жизни. Сорвались они в пропасть, разбились насмерть, да так, что и добраться до них невозможно было. Сплошной ледник, отвесные стены. Там, Володя, такие места есть, о которых лучше и не вспоминать. Не для людей они точно…
– Расскажите!
– Потом, конечно, расскажу, а сейчас перекусим – и за дело. Что там у вас в котелке булькает?
В котелке действительно закипала, окутывая полянку дурманящим ароматом, уха.
– Откуда у вас рыба?
– Тут рядом ручей небольшой, перекаты да ямки по колено, рыбы море, хоть руками лови…
Ярасим, посмотрев на всех, как-то грустно сказал:
– Да, места здесь богатые, но надолго ли? Такие вот придут и все нерестилища опустошат…
– Ярасим, ладно тебе, сюда еще сто лет никто не придет. На твой век дичи хватит.
– На мой-то, думаю, хватит, а вот что дальше-то будет…
– А дальше фашистов разобьем и будем строить коммунизм. А при коммунизме диких зверей никто убивать не будет и рыб тоже, наоборот, их охранять люди будут.
– Все всё поняли, разливай уху, лейтенант, – прервал речь Арефьева Макушев.
– Есть кормить личный состав! – Арефьев отдал честь Макушеву черпаком и взялся разливать дымящуюся жирную юшку по мискам.
Все как-то забыли о том несоответствии времени, которое вдруг выявилось. Главное было не это. Главное было зачерпнуть ложкой из миски ароматное варево и, подув на него, чтобы не обжечься, осторожно, медленно приняв его внутрь себя, почувствовать, как живительная сила растекается по всему усталому телу…
В августе сорок второго немцы усилили артобстрелы города на Неве. Наверное, злость срывали за то, что не сдавался город, умирал от голода, пуль и осколков снарядов, но не сдавался, туша пожарища и залечивая артиллерийские и бомбовые раны.
Евграф Семенович приболел; он собирался приступить к окончательной правке переведенной им рукописи, но слег. Слабость тела не позволяла ему встать на ноги, но голова работала ясно и четко. Он читал и перечитывал текст, уточняя смысл наиболее интересных, по его мнению, мест. Так получалось, что в некоторых случаях он своим переводом обогащал местами скучное и скупое повествование. Он постепенно, не замечая того, вступил в соавторство с Гюнтером Миттелем и настолько увлекся этим творчеством, что получал истинное удовольствие от своей работы. Не говоря уже о том, какую почву для философских размышлений он получал из текста. Ведь раньше он никогда и не задумывался о таких, казалось бы, незыблемых правилах земного жития, как, например, законы права собственности, наследования. Дети наследуют имущество родителей – это ведь само собой разумеется. Однако не везде это так. Вернее сказать, существуют, а может быть, имеют право на существование, коль родились в сознании автора рукописи, иные варианты. И вообще, закономерность этого и целесообразность теперь вызывало у него вполне обоснованные сомнения. В том мире, в котором он оказался благодаря автору, так называемом Союзе равноправных Родов, царили несколько другие ценности и законы. В целом построение всего миропорядка зиждилось на сохранении или, другим словом, сбережении традиций и достижений каждого Рода от Великого перехода до настоящего времени. Вся информация о каждом Роде тщательно собиралась и хранилась в родовых архивах, объединенных неведомой информационной системой в единое целое всего человечества. Рождение детей в течение длительного времени являлось величайшим по важности событием, к которому готовились заранее, буквально за годы закладывая необходимые качества в будущего человека. Родители знали пол ребенка еще до его зачатия, так же как и черты его характера и способности. Они знали, как это сделать. Более того, они привлекали в формирование своих будущих детей души наиболее одаренных и достигших духовного совершенства людей. Как правило, предков своего Рода. То есть по их просьбе в их ребенке воплощалась душа, например, их прапрадеда, бывшего прекрасным музыкантом или художником. В результате ребенок с детских лет начинал осваивать, а в дальнейшем совершенствовать навыки и умения, достигнутые его душой в прошлой, а то и во всех прошлых жизнях. При этом родители точно знали, что требуется этому ребенку для развития и самосовершенствования. Это давало колоссальные результаты, наполняло так называемую кладовую достижений Рода, да и всего общества в целом. Ошибки были, но очень редко и то лишь в том, что в ребенке зачастую открывались новые грани, иные таланты, не известные еще его Роду.
Достижения Рода – главная ценность и критерий общественного положения представителей Рода в обществе внутриземья. Заслуги перед Родом и обществом представителей Рода имели определенную ценностную шкалу, результаты которой, накапливаясь из поколения в поколение, создавали определенный статус каждого Рода и соответственно его представителей в общественной системе управления обществом снизу и доверху.
Соответственно этой системе накопления достижений Рода, понятие права собственности на какие-либо материальные ценности относится к Роду как к субъекту этого права. Каждый представитель Рода обладает правом пользования этими ценностями в зависимости от своего профессионального уровня и общественного статуса. Кроме того, члены общества имеют право пользоваться общественными материальными ценностями, в той или иной степени доступными им в связи с необходимостью реализации профессиональной деятельности, отдыха или просто жизненной необходимостью. Миттель описывал огромные общедоступные комплексы, в которых люди занимались любимыми видами спорта. Кроме легкоатлетических и других оздоровительных видов спорта были и массовые состязательные, что-то наподобие футбола, правда, и водного поло, волейбола и баскетбола в несколько других формах и правилах; матчи собирали огромное количество участников и зрителей. В целом здесь спорт был неотъемлемой частью жизни человека с раннего детства и до глубокой старости. Особое место занимала медицина. Гюнтер не видел больных. Он видел молодых и старых людей, даже очень старых, но здоровых и полных сил, если не физических, то творческих, это точно. По короткому и более чем скромному описанию этой темы становилось ясно, что система медицинского обслуживания состояла в том, что каждый Род имел в своем составе когорту наставников, учителей, которые с раннего возраста сопровождали, наряду с родителями, молодое поколение, прививая ему здоровый образ жизни, помогающий успешному развитию как умственных, так и физических способностей. Причинами всех болезней, которые могли возникнуть в физическом теле человека, было поведение самих людей, основанное на их мыслях и поступках, нарушающих гармонию энергий окружающего мира. Это было краеугольным камнем всей медицины. Существовала и экстренная медицинская помощь. Гюнтер однажды, во время очередной экскурсии в горах, видел, как человеку стало плохо и в считаные минуты прибыл летательный аппарат, в котором больному была проведена «несложная» операция по замене сустава стопы. В целом, по словам проводника, хирургическое вмешательство в организм человека считалось допустимым только тогда, когда все иные методы уже не могли устранить разрушительные последствия мыслей или поступков человека. Это происходило крайне редко, поскольку само общественное устройство и жизнь человека во всех своих проявлениях были настолько открыты, что не заметить негативное мышление индивида в Роду было просто невозможно. Человеку помогали найти свое место в этом мире деликатно и профессионально. Он оставался самим собой, обладая свободой выбора, но, как правило, получаемые знания позволяли сделать этот выбор верным, тем самым не допустить поражения своего физического здоровья.
