Владимир Прасолов - По следу «Аненербе». Вангол-3
Обзор книги Владимир Прасолов - По следу «Аненербе». Вангол-3
Владимир Георгиевич Прасолов
По следу «Аненербе». Вангол-3
© Прасолов В.Г., текст, 2016
© ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2016
© Художественное оформление серии, ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2016
Вместо прологаСеверный ветер во все времена года или освежает, или пронизывает холодом до мозга костей. Он вообще не бывает расслабляюще-теплым, особенно здесь, в Сибири, крае земли, ничем не прикрытом от великого ледовитого океана, распахнутом перед всеми его капризами, отдающем ему, как драгоценную дань, серебряные воды тысяч рек. И оттого самоочищающемся и живородящем. Суровый и чарующий своей первозданной красотой, он принимает только чистых душой и оставляет их в себе навсегда. Люди, волей или неволей попавшие в эти края, оставались в них надолго, а чаще – насовсем, не в силах оторвать себя от энергии чистоты и простора, воли и безмятежного величия мира загадочной земли. Так уж случилось в России, в минувшее столетие большая часть людей попадала туда не по своей воле. Совсем юным этапом политических заключенных попал туда и Иван Голышев. Те двадцать лет, срок наказания, назначенный судом, перечеркнули его жизнь раз и навсегда. Ту жизнь, в которой он, комсомолец, бригадир, беззаветно веря в торжество идей социализма, ударным трудом выполнял и перевыполнял трудовые нормы, выдавая на-гора десятки тонн черного золота. И в которой вдруг для него не стало места… Случай спас его от верной смерти, во время побега, в тайге, а может быть, правду говорят, что случайностей не бывает. Может быть, по велению Духов тайги, старый охотник Такдыган нашел в тайге замерзавшего беглого зэка. Он вернул его уходившую с этого света душу и дал ему новое имя в новой жизни. То, что он смог расслышать из уст умиравшего. «Иван Голышев», – прошептал тот заиндевевшими губами. Вангол так Вангол, согласился старик.
Орочоны, немногочисленный эвенкийский род, в семью которого попал Голышев, выходили его и приняли к себе как сына. Ошана, дочь Такдыгана, отдала ему в жены свою старшую дочь Тингу. Старый охотник Такдыган передал свои знания и в святом месте силы посвятил в тайны Духов тайги. Вангол принял новое имя и новую жизнь, он ощутил в себе ранее неведомые способности. Он как бы просто вспоминал их…
Шли годы, Вангол набирался сил и радовал Такдыгана своими успехами. Все было хорошо и ничего не предвещало беды. Но навеки оставленный, казалось, жестокий мир уже вторгся в этот, таежный, и от него даже в здешней глухомани укрыться не удалось. Ванголу пришлось выйти из тайги. Встреча с людьми – научной экспедицией из Иркутска – дала ему возможность воспользоваться документами одного из участников экспедиции Игоря Сергеева. Студент был тяжело ранен и потерял память. Вангол, теперь уже под именем Игоря Сергеева, появляется в Иркутске. По направлению, подготовленному для него же, Игоря Сергеева, Вангол едет учиться в Москву в Высшую школу разведки РККА. Война для него началась в спецшколе Разведуправления, куда он попал в числе лучших выпускников разведшколы. В первые же дни войны с Германией, в составе разведгруппы «Ветер», он был заброшен в прифронтовую полосу для борьбы с диверсионными группами противника. Вот там и свела его судьба второй раз со Степаном Макушевым, капитаном НКВД, бывшим начальником того конвоя, из которого он когда-то совершил побег, и с Владимиром Арефьевым, лейтенантом Московского уголовного розыска, родственником Макушева. Там же он выходит на след банды уголовника Остапа, убийцы его жены и человека, завладевшего секретным архивом лагерных сексотов. Содержащее огромную информацию досье представляло большой интерес как для уголовников и советских оперативников, так и для немецкой разведки.
Преследуя по пятам через всю страну банду Остапа, Вангол и его друзья попадают в Забайкалье, в места непроходимой тайги, болот и марей. Там, на скалистом берегу безвестной реки, в пещере, куда так стремился попасть Остап, чтобы завладеть хранящимся в ней со времен Гражданской войны золотом, происходит развязка. Остап и его подручные убиты. Архив «грешных душ», найденный при Остапе, уничтожен… Вангол и его друзья вышли на стойбище Ошаны, чтобы сообщить ей о гибели старого Такдыгана. Шла война, здесь они выполнили свою задачу и понимали – их место там…
Возвращение из тайги оказалось непростым. Помогая раскрыть замыслы и обезвредить банду заключенных, пытавшихся совершить побег из эшелона, Вангол случайно спасает жизнь одному из них. Как оказалось, немецкому ученому, еще до начала войны участвовавшему в секретной экспедиции в нашем Заполярье. Эта экспедиция была организована и совершена, втайне от правительства СССР, немецкими спецслужбами из «Аненербе», так кратко называлось основанное в Германии в 1935 году «Немецкое общество по изучению древней германской истории и наследия предков». С декабря 1941 года оно работало уже полностью под крылом СС. Гюнтер Миттель был немцем российского происхождения. Информация, полученная от него, оказалась настолько важной, что Вангол, приехав в Москву, через свое руководство добился встречи с Берией. После этой встречи, результаты которой произвели на генерального комиссара сильное впечатление, было организовано сверхсекретное подразделение, получившее название «Северный ветер».
Основной задачей этого подразделения госбезопасности было определено всяческое противодействие работе вражеской организации, работавшей под эгидой СС, – «Аненербе», борьба с ее агентурой в СССР и в других уголках мира.
Вангол, пользуясь неограниченными полномочиями при формировании своего подразделения, смог собрать в него уже воевавших в это время на фронте под Москвой капитана Макушева и лейтенанта Арефьева. Освободить из-под стражи арестованных профессора Пучинского и его жену Нину. По его просьбе был разыскан среди призывников и направлен под его командование и бывший студент Пучинского Владимир Осокин. Все они составили основное ядро группы «Северный ветер» под руководством опытнейшего разведчика Ивана Ивановича Краскова. Командиром подразделения был назначен получивший внеочередное звание капитана Вангол. Также в группу вошла Ольга, девушка, фотография которой, случайно оказавшись в руках Вангола, вдруг определила его дальнейшую личную жизнь. Они, втайне от руководства, сыграли свадьбу перед самым началом секретных разведопераций, разлучивших их, разбросавших по земле, может быть надолго, а может и навсегда. Этого никто тогда не знал.
Северный ветер поземкой заносит едва видные следы былого, навсегда хороня их в прошлом, очищая пространства для будущего, стремительно летящего вперед, неизвестного и манящего…
* * *Если свежеиспеченной, хорошо бы, еще горячей булкой хлеба крепко ударить по деревянному лотку во время укладки, с нее обязательно посыплются частички лопнувшей хрустящей корочки. Эти ароматные хлебиночки, накапливаясь за целый день развозки буханок в конном возке хлебопекарни, были главным, ради чего трудилась Аграфена Фетисова. Получив в августе сорок первого похоронку на мужа, она поняла, что надеяться больше не на кого. Потому трудилась за двоих. Она развозила хлеб, сама грузила и разгружала возок по нескольку раз в день. В конце рабочего дня, осторожно сметая просыпавшиеся хлебные крошки в свой платок, она радовалась, когда этих крошек было две или три пригоршни. С замиранием сердца проходила она через проходную, вынося их домой, в маленький домишко на окраине Красноярска, где ее ждали четверо голодных детских ртов и мать, почти слепая и немощная старушка. Однажды на проходной ее остановили. Начальник охраны, крепко взяв ее за локоть, твердо сказал:
– Пройдемте в комнату досмотра, гражданка Фетисова. Пройдемте…
Как будто что-то оторвалось в груди у Аграфены. Ноги подкосились, и она, теряя равновесие, повалилась на сторону, увлекая за собой и начальника охраны, щуплого мужика с птичьим лицом. Подскочивший дежурный вовремя подхватил Аграфену и не дал им упасть. После стакана воды для приведения в чувство и тщательного досмотра был составлен протокол о совершении хищения социалистической собственности в условиях военного времени в виде ста двадцати граммов хлебной крошки. В конце сорок второго года Аграфена, осужденная за систематические хищения хлеба на три года лишения свободы, была отправлена в лагерь. На суде она признала, что несколько месяцев каждый день уносила домой крошки хлеба из возка…
– Курица по зернышку клюет… – заключил прокурор, требуя лишения свободы расхитительнице социалистической собственности.
Ее мать умерла сразу после суда. Четверых детей органы социальной защиты определили в детский дом. Старший, Семка, сбежал оттуда на следующий день и навсегда сгинул, наверное пополнив армию беспризорников и малолеток, рвущихся на фронт. Двое младших весной умерли от тифа. А семилетняя девочка Катенька тиф перенесла и выжила. Единственное, что она потом всю оставшуюся жизнь помнила о своей маме, – это ее теплые ладони, с которых можно было губами и языком собирать хрустящие хлебные крошки, вдыхая самый вкусный аромат на земле – запах хлеба на материнской руке…
