Александр Афанасьев - Время нашей беды
А у нас есть те, кто готов убивать за Россию? Потому что те, кто готовы убивать за то, чтобы России не было, – есть. Я это точно знаю…
– …на рынке уже собирают закят и джизью. Вот такие вот дела, котаны…
Все смотрели на меня. Правильно, я же из Москвы. Вроде как – представитель власти. Хотя какой, к черту, власти – нет больше власти…
– У нас стволов на руках сколько? Примерно? Сто наберется? Ну?
– Наберется.
– А чего тормозим? В городе три оружейных производства – одно сборочное и два полного цикла. На Дерябина, на Телегина – сдают офисы. На Карла Маркса, на Промышленной – тоже. Снимаем там офисы, в угрожаемый период заводим людей. На Телегина – там вообще с заднего двора прямой выход на оружейку. Они сто пудов пойдут грабить, им надо будет оружие. Если в критической ситуации договоримся – деньгами, как угодно – и займем оружейки первыми, город будет наш. Соображаете?
Вижу – не совсем. Трудно. Трудно, имея деньги, какой‑то бизнес налаженный, какой‑то статус в обществе, взять и захватить оружейный завод, раздать оружие своим сторонникам, организовать то, что на языке закона называется «незаконное вооруженное формирование». Трудно шагнуть за грань, понимая, что возврата назад не будет – пан или пропал. Трудно – но… надо. Потому что когда к тебе вломится бодрый такой здоровячок с бородой, без усов, щелкнет предохранителем, лязгнет затвором и сообщит, что ему понравилась твоя квартира или твой дом и он тут теперь будет жить, – будет уже поздно. Они в таких ситуациях не сомневаются – и склады оружейные захватят, и оружейный завод, и полицию разгромят, и армейские части блокируют, и все, что надо, сделают. Если надо – баб, детей перед собой пустят, но пройдут, добьются своего. Они как пчелиный рой, как муравейник. Они такие. А мы – нет. Мы государственники. Нам надо перешагнуть через себя, чтобы понять, что государство – это не что‑то отвлеченное, это мы все, и конкретно от тебя зависит, какая власть будет в твоем городе и будет ли вообще.
– Мужики, я знаю, что говорю. Или мы их – или они нас, нас в угол прижали. Я сейчас с Бобенковым работаю. Я за него готов подписаться – он не гнилой, настоящий. Послушайте сейчас меня…
Поверили или нет – я не знаю. Но я сказал как смог. По крайней мере, сказал честно.
Зачем? Затем, что меня чуйка никогда не подводит. Надо собирать сторонников. Иначе сомнут…
На улице Ленар достал из машины папку с документами. Я посмотрел – все в норме, заверено нотариусом. Свидетельства о браке, свидетельства о рождении детей.
– Собирали, когда на Мальдивы ездили… – сказал Ленар и отвернулся.
Ющук мне перезвонил. Контакт в Казани дал.
– Братан, слышишь? Я отзвоню из Казани. Покажу все это человеку, он скажет – можно что‑то сделать или нет. Я тоже на него посмотрю. Можно доверять – нельзя. Понял?
– Понял. – Ленар повернулся, твердо сказал: – Должен буду.
– Пока рано.
– Нет, не рано.
– Тогда можешь сразу и отдать. Проследи сам, чтобы тут все пучком было. И когда придет время решать – ни перед чем не останавливайся.
– Обещаю.
– Мы не за чужое, брат. За свое. За землю для наших детей. Дальше уже отступать некуда. Не то что Волга – уже Кама за спиной. Некуда больше нам отступать… И еще одно…
Казань, РоссияАметьевская магистральСпецоперация22 мая 2018 года
Электрички до Казани еще ходили нормально…
Обычный для меня путь, обычная электричка с Уральска – идущая на первый путь Казанского вокзала.
Что меня ждет там?..
Я вышел не на конечной – конечно, вокзал перекрыт в первую очередь, это особо угрожаемое направление. Крайняя перед вокзалом остановка – метро «Аметьево», это уже Казань, и с высоченной платформы видно метро, здесь оно проходит над дорогой, по закрытому путепроводу, тут же находится остановка. Остановочный комплекс красиво отделан голубым, цвета неба стеклом, по трассе идут машины, а на холмах высятся новостройки…
Если даже будут проверять – при мне ничего нет. Почти. Из оружия – травмат с разрешением, который я везу с Уральска, небольшой нож, который ни один самый подозрительный мент не признает холодным оружием – я его и ношу, потому что маленький и удобный. Телефон, еще небольшая эвент‑камера[17], но вообще сложно понять, что это такое. В случае чего – скажу, что это видеорегистратор…
Небольшая сумка на плече, но там только необходимое. Деньги – не много и не мало, как раз для дороги. Сколько‑то на карточках…
Электричка, протяжно свистнув, отправилась дальше, я огляделся по сторонам, стараясь не выделяться. Усиленный режим – но явно людей не хватило, все стянуты в центр. Вон стоит ментовская машина, «Фиат» – их в Набережных Челнах собирают, потому здесь и закупают «Фиаты» вместо «Фордов», как по всей России. Проверять не проверяют, просто смотрят.
Выделяться не надо…
Заметил бабку, торгует семечками, орехами, сигаретами. Явно здесь постоянно и что‑то видала. Семечки я не люблю, сигареты не курю – но контакт устанавливать надо…
– Вот эти – с солью?
– Эти с солью, эти без.
Я про арахис. Единственное, что на меня тут глядит.
– Почем?
– Восемьдесят.
Я присвистнул.
– Не дорого?
– Так жизнь дорожает…
Да уж…
– Один.
Пока бабка высыпала мне арахис в кулек, негромко спросил – по‑русски говорит чисто и явно понимает, что к чему:
– Мать, спокойно здесь?
И уже по тому, как она бросила взгляд на платформу, где милиционер, стало понятно – нет, ни черта не спокойно.
– Да как спокойно. Можно сказать, и спокойно. Пока…
Я кивнул, принимая арахис.
– Понял, мать…
Пока спускался вниз… в голове тоскливо тянулись мысли… ну как же так? Ну как же, блин, так? Пример Украины перед глазами. Республика, где коренного и некоренного населения – пятьдесят на пятьдесят. При этом – коренное занимает все места в республике. Спору нет, татары – прирожденные бизнесмены, это у них не отнять, они и в нашей республике много чего значат. Но в политике… если народ разделился пятьдесят на пятьдесят, то и представительство во власти должно быть примерно таким же, верно? А почему не так?
Принудительно в школах учили татарский – все, в том числе и русские. По опыту Украины это первый путь к беде! Нет, не заметили. Плевать. А потом – все как обычно. Помнится… в каком‑то исследовании американцы, что ли, установили: чтобы толпа действовала как единое целое, в ней должно быть как минимум семь процентов «активных агентов» – то есть тех, кто заражен некой идеей и активно ее продвигает. Остальные пойдут следом, даже не думая. Думаете, тут нет семи процентов? Есть, как не есть. И не факт, что все татары с ними согласны, не факт даже, что большинство – их никто спрашивать не будет. Семь процентов – решат за всех остальных. Я‑то прекрасно помню, как в магазине на Татар‑базаре попытался разменять крупную купюру – продавщица сказала, что не разменяет, и прошипела что‑то недоброе (догадываюсь что), а бабушка в ларьке, тоже татарка, разменяла. Я упомянул, что тут никто не меняет, – она кое‑что хорошее про своих сказала. Тут так же будет. Ситуация четверть века зрела…
В другом ларьке купил местный стартовый комплект «Мегафона» – симкой другого региона пользоваться не стоит. Спустился вниз, достал телефон, вставил новую сим‑карту. Номер я помнил.
– Салам.
– Салам. Кто говорит?
– Александр. Анвар, это ты?
– Да, кто говорит?
– Александр… я от Константина Борисовича. Помнишь еще такого? Он просил напомнить, как вы играли еще вместе. На велосипедах катались.
– Понял. Ты в городе?
– Да. Можешь забрать?
– Да. Где ты?
– Остановка метро «Аметьево». Подъедешь – отзвони, я подойду.
– Понял. Подъеду в течение часа. У тебя все нормально?
– Все в порядке, друг. Жду…
Контакт установлен…
Посмотрел на телефон… там есть значок, замочек такой – он в обычном состоянии закрыт, а сейчас – разомкнут. Это значит – введен режим контртеррористической операции, по требованию местного ФСБ операторы сотовой связи сняли защиту со своих сетей, идет массовое прослушивание. Но из нашего разговора нельзя понять ничего…
В ожидании своего контакта я ушел со станции… только дурак будет ждать здесь. Метро «Аметьево» построено рядом с дорожной многоуровневой развязкой, со станции электричек идет переход на станцию метро. У меня за спиной слева – коттеджи и частная застройка, справа через дорогу – район недавно построенных многоэтажек, передо мной слева – тоже многоэтажки, а справа, через дорогу, как бы впадина идет, и там здоровенная стоянка для машин и еще дилерский центр, «БМВ», кажется. И еще дальше – стадион, но не «Казань‑арена», это, видимо, старый домашний стадион «Рубина», не знаю, кто тут сейчас играет…
