"Та самая Аннушка", третий том, часть вторая: "Долгий привал" (СИ) - Иевлев Павел Сергеевич

— Особенно теперь, Лёха, — смеётся он, — когда у нас танк есть!

Я припомнил, как почти вынесли Андреевский маркизат, а также армию местного правителя, которая собиралась его защищать, и мысленно согласился — танк штука нужная. Особенно если применять с умом.

«Экстракция» — ещё проще. Кто-то где-то не догадался сразу нанять ЧВК, переоценил силы и хорошо встрял. Тогда те, кому его судьба по каким-то причинам не безразлична, идут к Слону и просят: «Слоник, миленький, вытащи оттуда этого дебила! Так-то он мудак-мудаком, но без него нам наших денег не видать».

— Ну и, натурально, Лёха, — рассказывает весело Слон, — идём и вытаскиваем. Так или этак, потому что иногда гланды действительно можно и через жопу удалить. Через жопу даже интереснее. Я, скажу тебе честно, мужик азартный, мне рутина претит, а экстракция — это всегда весело, интересно, с выдумкой. Иногда «Шашки вздеть! Пулемёты к бою! Пошла жара!»: впереди всё пылает, сзади всё рыдает, по бокам всё от ужаса срётся. Иногда крадёшься так, чтобы мышь не пукнула, или в засаде сидишь, как гриб-ассасиновик. Но клиент всегда чётко знает: «Ничего не бойся, жди русских». На Лейха, конечно, работать спокойно и прибыльно, денег компания на нас не жалеет, условия отдыха вообще сказочные, видал бы ты тот Берконес! Но, скажу честно, малёх скучновато. По большей части мы так, флаг демонстрируем, чтобы аборигены не думали себе лишнего. Расслабляет это личсостав. Но, сдаётся, расслабуха наша вот-вот закончится…

Глава 33

Ничего случайного

Слон, наговорившись, задремал. Мы то едем в тумане Дороги, то выскакиваем на «зигзаги» — срезаем углы. Название совершенно дурацкое и сбивает с толку, на самом деле это как раз «прямики». Летим по какому-нибудь заброшенному пустому шоссе, пока оно не начнёт заворачивать, и тогда уходим обратно на Дорогу. Я думаю, их так называют потому, что это как с тракта свернуть. В этот раз сворачиваем как-то часто, обычно Аннушка старается дольше не выходить на срезы, так быстрее и безопаснее.

— Тяжелее обычного в этот раз, — ответила она, когда я спросил. — Дорога всегда жрёт силы, но сейчас как сама машину толкаю. Прав Лейхерот, что-то не то творится с Фракталом. Опять глойти непруха: только-только начало у них дело налаживаться, профсоюз, биржа найма на Терминале, всё такое, а тут снова с Дорогой нехорошо. Они и так на пределе сил работают, любая дополнительная нагрузка — и посыплется снова караванный бизнес.

— Зато новый, через кросс-локусы выиграет, — оптимистично возразил я.

— Если Фрактал начнёт сыпаться, солдат, то и с кросс-локусами станет кисло. Это же одна структура, по сути.

— А кристаллы, которые у меня в рюкзаке, типа всех спасут?

— Легче станет, наверное. Когда-то один маяк Чёрного города держал всю торговлю. Это мощные штуки.

— И дорогие?

— Бесценные.

— Значит, можем и неприятностей огрести?

— Да легко. Четверть века назад за последние кристаллы бились так, что весь Мультиверсум трещал. В общем, не советую ими размахивать. Сунем в маяк, включим, запрём его и смоемся, потому что включённый маяк отовсюду видно. Многим станет интересно, как так вышло и нельзя ли отжать себе, так что драпать придётся с дымом из-под колёс.

Новый «зигзаг» — плотная дымка висит над раздолбанной дорогой, полуобрушенная эстакада железнодорожного пути с одиноким брошенным вагоном на ней, нездорово пылающий не то закат, не то рассвет над всем этим. Из-за тумана багровое солнце кажется неприятно огромным, нависающим и зловещим. Так себе местечко, обычно Аннушка выбирает дороги получше.

— Узкое место топологии, — пояснила она. — Срез говённый, трасса убитая, погода дрянь, туман этот вечный, дубак… Но объезжать сильно дольше. Сядешь за руль, я подремлю пока? Зигзаг длинный, чуток отдохну. Только не гони, ладно?

— С ума сойти, — удивляюсь я, вылезая из машины, — Аннушка просит не гнать!

Снаружи холодно — пожалуй, чуть ниже нуля. Местами на обочинах лежит полурастаявший снег.

— Я серьёзно, солдат, дорога хреновая, яма на яме, видимость никакая, пробьём колесо — больше времени потеряем. Ох, — добавила она, потягиваясь, — всю жопу отсидела!

Мы меняемся местами, я аккуратно разгоняюсь километров до сорока в час и понимаю, что да, это предел. Дорога скользкая, жижа местами схвачена льдом, а там, где стоит вода, скрыты ямы. Туман вроде не особо густой, но видно в нём метров на сто, не дальше. В слякоти есть следы колёс, как попутно, так и встречно. Кто-то тут ездит. Хотел спросить у Аннушки, есть ли в срезе аборигены, но она уже спит, привалившись головой к стойке. Не стал будить, включил печку, чтобы не замёрзла.

Ответ на вопрос «Кто тут катается?» ждал меня впереди — на обочине стоит колонна из десятка машин. Пикапы с большими прицепами, грузовики — по нынешним меркам, как я понимаю, караван немалый. Поравнявшись, вижу, что люди вышли, скучковались возле одной из машин и что-то активно, на повышенных тонах, обсуждают, размахивая руками. Я пытаюсь сообразить, надо ли нам выяснить, что происходит, или просто проехать мимо, но Аннушка, почувствовав, что я сбросил скорость, просыпается, смотрит в окно и командует: «Стоп».

— Что-то случилось? — Слон сзади тоже проснулся.

— А вот сейчас и узнаем, — она решительно вылезает из кабины и, ёжась от холодного воздуха, направляется к людям.

Что тут скажешь? Женщина с активной жизненной позицией. За то и люблю.

Мы со Слоном, разумеется, не оставляем её одну, и, растолкав караванщиков, я вижу, что у машины стоит совершенно феерический персонаж: растерянно улыбающийся пожилой хиппи с торчащими во все стороны дредами, на вид удолбанный в хлам.

— Камон, гайз, — говорит он неуверенно, — я ж не спецом. Ну, что вы агритесь? Ну, такая вот фигня, что ж мне порваться теперь?

— Да ты охренел, укурок! — орёт на него пожилой мужик с дробовиком на плече, — и так еле тащимся всю дорогу, сроки летят, а теперь ещё и это! Я тебе сейчас мозги-то прочищу!

— Да дай ты ему в глаз! — советует кто-то сзади. — Ишь чего удумал!

— Точно, — поддерживает его товарищ, — мы из-за этого урода деньги терять не хотим!

— Так, в чём беда, купечество? — спокойно, но авторитетно спрашивает Слон.

Голос у него такой командирский, что все сразу замолкают.

— Вот в этом утырке беда, — нехотя сообщает пожилой караванщик. — А вы, собственно, кто?

— Слон я. Потому что большой, добрый и с хоботом. Не могу проехать мимо чужих проблем. И что натворил этот неформал?

— Говорит, что не может дальше вести караван! Сил, мол, не хватает! Предлагает бросить половину машин! С грузом! Ну, не охренел, а?

— Да вмажь ему уже! Сразу силы появятся! — снова предлагает его агрессивный коллега. — Надо было рассчитывать, когда на караван вставал!

— Но, гайз, — разводит руками хипарь, — ну, что вы, как неродные? Когда отправлялись, тянул, норм тянул, без проблем. А потом как будто груза кто подкладывает, каждый перегон всё тяжелее и тяжелее. Я не жаловался, тащил…

— Скажи лучше «тащился»! — зло комментирует кто-то. — Еле ехали!

— Ну, блин, как мог! А теперь всё, народ, не могу. Ну, что вы шумите, я же не виноват!

— Он не виноват, — сказала громко Аннушка, и внимание переключилось на неё.

— Проблема не в глойти, а в самой Дороге, — продолжила она. — Мы тоже еле едем.

— А вы кто, дамочка? — спросил главный караванщик.

— Я Аннушка, курьер.