Андрей Чернецов - Век одиночества
— Если он покинет машину, то победителя Игр в этом году не будет! — дрожащим голосом предупредил близкий к окончательному помешательству Матти. — По правилам нужно дотянуть до аэродрома.
Сами и сам это прекрасно понимал. Совершив совершенно умопомрачительный вираж, он умело увел разваливающуюся на глазах воздушную машину высоко в небо. Судя по всему, возможности Менталиста были не безграничны: обшивка «Потрошителя» перестала трещать по швам, невидимые пальцы больше не мяли податливое железо. Жуткий карлик пропал с экрана. Теперь весь купол стадиона транслировал агонизирующий аэроплан прошлогоднего чемпиона.
— Ну, давай же, парень! — взмокший Порра напряженно смотрел вверх. — Потерпи еще немного… совсем чуть-чуть…
Лахтинен заходил на посадку. Воздушная машина накренилась на правый бок, один из моторов нещадно чадил, оставляя за собой жирный шлейф черного дыма. По взлетно-посадочной полосе уже мчались пожарные машины. «Потрошитель» робко коснулся посадочной полосы, снова приподнялся, а затем со всего размаху рухнул на подломившиеся шасси. Сидящая рядом с Нурминеном Тарья вскрикнула, закрыв лицо руками.
Но Лахтинен каким-то совершенно невероятным усилием сумел выровнять собирающийся перевернуться аэроплан, посадив его на плоское брюхо. Во все стороны ударил ворох красных искр, «Потрошитель» клюнул тупым носом и со всего размаха въехал в проволочное ограждение на дальнем краю аэродрома Прозрачный «фонарь» кабины сдвинулся назад, и на бетон ловко спрыгнул высокий человек в серебристом комбинезоне.
— Вот он — двукратный победитель Больших Пандейских Игр! — зычно разнеслось над стадионом. — Граждане Пандеи, встречайте нашего героя… Сам-мии Лах-хтиненн!!!
Порра и Тарья, обнявшись, рыдали, сотрясаемые внезапно нахлынувшими эмоциями. Толпа вокруг бесновалась. Такого потрясающего представления в этом году никто не ожидал. А Нурминен все смотрел на экран. Люди в коричневых мундирах уже оцепили место экстренной посадки, а пожарные деловито разматывали длинные рукава светло-серых шлангов. Чудом уцелевший аэроплан мог взорваться в любую секунду.
Какой-то тучный офицер уже радостно поздравлял едва держащегося на ногах Лахтинена. Вокруг пилота суетились встревоженные врачи.
— Без сомнения, эти игры запомнятся Пандее на долгие годы! — восторженно восклицал комментатор. — Маловероятно, что подобное шоу когда-нибудь еще повторится!
Что ж, с этим утверждением и впрямь трудно было поспорить.
* * *Порра решил остаться на стадионе и пропустить со знакомыми пару бокальчиков чего-нибудь безалкогольного в честь невероятного триумфа Лахтинена. Сам же победитель Пандейских игр был пока недоступен для тесного дружеского общения, поскольку все еще находился на аэродроме у Защитной Стены.
Нурминен позвонил Кайсе прямо со стадиона, благо телефонные кабинки здесь имелись во множестве. Девушка ответила сразу.
— Лаури?
— Скажи, ты это видела?
— Видела что?
— Очередную блестящую победу Лахтинена!
— Нет, я забыла, что сегодня Игры.
— Как ты могла?! Впрочем, неважно… Понимаешь, я очень хочу с тобой увидеться.
— Когда?
— Прямо сейчас!
— Я готова!
— У твоего дома через сорок минут?
— Буду ждать!
Они медленно брели по заполненным угрюмыми людьми улицам. Но этой толпы словно не существовало. То были не люди, а бесконечное море серых теней, которым нет никакого дела до прогуливающейся молодой пары.
— Ты никогда не задумывалась, что можно быть абсолютно одиноким, даже находясь в толпе? — неожиданно произнес Нурминен, глядя на витрины вечерних магазинов, подсвеченные тусклой рекламой.
— Какая странная мысль… Значит, ты часто чувствуешь себя одиноким?
— Часто? Да я все время чувствую себя одним-единственным живым существом во всей этой заживо гниющей стране! — с неожиданной для самого себя яростью выплюнул Лаури.
— И даже когда ты рядом со мной? — подняла брови девушка.
— Нет… — чуть погодя признался Лаури. — С тобой все по-другому…
Он взял ее маленькую холодную руку и осторожно сунул в карман куртки. Кайса повернулась к нему, небрежным движением отстегивая защитный респиратор. Ее губы были слегка приоткрыты, большие глаза смотрели прямо на Лаури. На какую-то долю секунды молодому человеку показалось, что она не видит его, смотря сквозь, словно он бестелесный, едва различимый в темноте призрак. Не было больше никаких колебаний. Ее глаза неумолимо приближались. Он падал в эти огромные бездонные океаны, падал и не знал, что ждет его в конце — долгая счастливая жизнь или неминуемая смерть. Но все стало ясно, когда их губы встретились. Словно дурманящие сладкие волны сомкнулись где-то далеко над головой Лаури.
— В моей жизни была сплошная тьма с самого рождения, — тихо проговорил Нурминен, лаская шелковистые черные волосы. — В это трудно поверить, но это правда! Я и не жил вовсе, пока не встретил тебя.
— А теперь?
— Теперь все по-другому… Моя жизнь вдруг обрела смысл, и это очень для меня важно.
— Как свет в конце туннеля?
— Что-то вроде этого.
— Значит, я — свет? — рассмеялась Кайса.
— Нет… — быстро замотал головой Лаури. — После встречи с тобой моя жизнь как прекрасный, сияющий праздничными огнями поезд. Я изо всех сил пытаюсь догнать его и в самый последний момент вскочить на ускользающую подножку последнего вагона. А еще я очень боюсь обмануться. Боюсь, что этот поезд, несмотря ни на что, неминуемо ускользнет от меня, и я навсегда останусь в грязном черном туннеле, где никто никогда не услышит мой предсмертный крик.
Девушка крепче прижалась к нему:
— Ну что ты, в самом деле! К чему все эти страшные мысли? Скажи мне честно, чего ты боишься?
— Тебя! — искренне ответил Лаури и тут же резко отвернулся, чтобы не видеть ее больших упрекающих глаз.
* * *— Идем ко мне? — предложил Нурминен минуты или столетия спустя.
— А как же твои друзья-«отверженные»? — напомнила Кайса.
— Они мне вовсе не друзья… просто среди них мне как-то… проще, что ли?
— Проще, чем среди обычных граждан?
— Именно так! Не знаю, почему, но эти абсолютно бесправные несчастные люди кажутся мне… более честными и открытыми.
— Но ведь они стали такими не просто так? Чем-то заслужили…
— Не всегда и не все! — горячо перебил Кайсу Нурминен. — Кому-то просто не повезло родиться в семье преступника. Или дружить с ним… Любить его…
— Может быть… Но неужели нельзя как-нибудь отличить плохих от хороших и поселить в этом прекрасном мире только самых лучших?
— И об этом я думал, — грустно улыбнулся Лаури. — Не существует такого места, а если бы и существовало, то наверняка не смог бы отсеять абсолютно всех. Трудно сказать, что становится причиной, катализатором дремлющей в каждом человеке тьмы. Кого-то ломают жизненные неудачи, несбыточность былых надежд, а кто-то меняется просто на пустом месте и творит зло.
— А что, по-твоему, есть зло? — тихо спросила Кайса.
— Зло — это то, что причиняет живому боль! — не колеблясь ни секунды, ответил Нурминен.
* * *Свет в общежитии не горел — проводилось плановое недельное отключение. Причудливые тени плясали на потолке, будто свора изголодавшихся демонов. Кайса медленно прошлась по комнате, затем остановилась у окна, задумчиво глядя на бурлящие вечерние улицы. Лаури слышал ее тихое дыхание, ощущал манящий аромат ее тела. Было очень странно видеть прекрасную девушку здесь, в этой комнате, переполненной разъедающим одиночеством, одиночеством сотен похожих друг на друга смертельно унылых дней.
— Лаури…
— Да?
— Спасибо тебе за вечер…
— Пожалуйста…
Загипнотизированный мельтешащими огнями за окном Нурминен зачарованно наблюдал, как девушка медленно скользит по комнате. Он стыдливо отвернулся, понимая, как убого в ее глазах должна выглядеть обстановка его холостяцкой берлоги, и неожиданно услышал тихий шорох упавшей к ее ногам одежды.
Девушка подошла ближе, всем телом прижавшись к Лаури. От прикосновения её упругой груди парня будто ударило током. Руки Кайсы медленно поднялись по его плечам. Нежно оплели шею. Её шелковистые волосы легко скользнули по его щеке. Их губы встретились. Внезапно Кайса отстранилась, обеими руками толкнув слегка опешившего Лаури в грудь. Парень сделал маленький шаг назад. Кайса загадочно улыбнулась и снова на мгновение прильнула к нему грудью.
— Кайса…
— Нет… молчи…
— Но…
— Теперь я твоя… навсегда…
* * *Она лежала рядом, и узкая полоска света, падающего с улицы, ласкала правую грудь девушки.
— Кажется, пошел дождь…
— Я слышу…
— Какие странные тени…
