Владимир Свержин - Гнездо Седого Ворона
— В схватке она пришлась бы точно в кадык, — совершенно без эмоций пояснил Седой Ворон. — Запомните, мальчики мои, давний закон гласит: сила действия равна силе противодействия. Оглушая руку противника, вы не жалеете и свою. Добивайтесь цели, не разменивайтесь на пустые стычки.
Сохатый вскочил на ноги быстро и ловко, как наставник учил.
— Прежде ты не показывал этого приема! — смущенно, будто пытаясь оправдаться, заявил он.
— Теперь ты его увидел, — Седой Ворон чуть заметно усмехнулся. — Но суть не в этом. Ты должен осваивать искусство боя, пока не перестанешь различать приемы.
— Когда мы выучим их все? — уточнил Бирюк.
— Не существует всех приемов, — отрицательно покачал головой мастер. — Пока вы не станете просто адекватно двигаться, отвечая на внешнюю опасность, не задумываясь, как любой человек закрывает или открывает глаза; пока заученные техники не станут вашими естественными движениями — до той поры, сколько бы вы ни отрабатывали их, они останутся правильными, но бесполезными. Так что учитесь наполнять собой каждый миг своего движения, жить в нем.
— Седой Ворон, — Бирюк не мог сдержать восхищения, — ты, наверное, самый великий из всех ныне живущих воинов!
Лицо мастера вмиг погрустнело.
— Скорее всего нет. Как раз нынче я хотел говорить с вами об этом. Те люди, что искали Заставу…
— Которых мы убили? — уточнил Сохатый, довольный, что наставник напомнил тот случай.
— Они самые. Я бы очень хотел знать, откуда они взялись, чего хотели и, главное, кто за этим стоит?
— Может, и никто, — усомнился Бирюк. — Сами пришли.
— Ты упустил важные мелочи. — Мастер укоризненно покачал головой. — Когда ты уйдешь отсюда в самостоятельный поиск, а это будет очень скоро, такая оплошность может стоить жизни. Судя по захваченным трофеям, отряд был снаряжен для рейда. Ничего лишнего: сухой паек, вода, боеприпасы. Даже шатра не было, ставили наметы из двух плащ-палаток. Явно не кочевники. Стало быть, где-то есть база, на которую его преследователи, — он кивнул на старшего из братьев, — надеялись вернуться. А базы сами по себе не возникают.
— Торговец, приходивший весной на перевал, рассказывал, что там, внизу, люди отчаянно голодают, некоторые собираются в отряды, чтобы грабить караваны и селения. Он называл их раздольниками. Может, это они и были? — предположил Сохатый.
— И снова пальцем в небо! — огорченно покачал головой учитель. — Эти были хорошо экипированы и вооружены, сноровисто перемещались по местности и, вероятно, подчинялись воинской дисциплине. А кроме того, парни выглядели вполне упитанными. Они совсем не похожи на оголодавших раздольников, скорее, на воинское подразделение, но без единого знака различия. Армейские так не ходят. Если это те, о ком я думаю, то все очень плохо.
— Но мы же их всех убили, — гордо расправил плечи Сохатый и наткнулся на останавливающий взгляд учителя.
— Думаю, это была всего лишь разведка.
— Но теперь-то они назад не вернутся, и, стало быть, о нас никто ничего не узнает, — предположил Бирюк.
— Напрасно ты так думаешь, — покачал головой Седой Ворон. — Если ушедшие в рейд не вернулись — это верный знак, что они нашли искомое. Следовательно, очень скоро здесь появятся главные силы врага.
— Что же теперь делать? — переглянулись ученики.
— Снова вернуться к месту, где ты встретился с чужаками, — учитель поглядел на Сохатого. — Отыскать след и размотать клубок. Как говорится, найти и выкорчевать корень зла.
— Но прошло время. Много дней, — в голосе Сохатого отчетливо слышалось удивление. — Давно и след простыл.
— Не волнуйся, мы найдем его. Быть может, это станет вашим последним испытанием. — Он вздохнул. — Быть может, самым последним.
* * *Сборы были недолгими. Сохатый проверил крепление автомата, зачем-то еще раз пересчитал снаряженные магазины в трофейном разгрузочном жилете, нащупал гранаты, затем обхватил ладонью рукоять ножа: удобно ли выходит из ножен. Метательные кинжалы упрятаны в голенища сапог. На всякий случай еще и короткоствол, спасибо чужакам за богатую добычу! Попрыгал. Все тихо, не звенит.
— Вы что же, уходите?! — Асима ворвалась в убогую хижину братьев, точно снежная буря, срывающая зимнею порой двери жилища. — Уходите? Бросаете меня?!
— Ты многое умеешь, — попытался объяснить Сохатый. — Мы уйдем, ты останешься защищать селение.
— Вот еще! На Заставе полно мужчин с оружием. Даже если они узнают, что я умею все, чему учил вас Седой Ворон, кто станет меня слушать?! Я для них лишь кухаркина дочь!
— Но мы, понимаешь, не можем взять тебя с собой, — мучительно отводя взгляд, пояснил Бирюк.
— Почему я должна это понимать? Что значит, «не можем»?! — возмутилась девушка. — Разве для настоящего воина есть что-то невозможное?! Вы просто боитесь! Вы просто мальчишки, а не воины!
— Сама посуди, — попытался урезонить ее Сохатый, — дело очень опасное. Только поэтому Седой Ворон берет нас, а не идет один, как всегда делал раньше…
— Так ты хочешь сказать, что я стану обузой? — презрительно хмыкнула Асима, скривив в недовольной усмешке манящие полные губы. — Не я ли спасла тебя совсем недавно?!
— Я бы сам управился, — недовольно буркнул молодой воин.
— Ну, конечно! Ты бы их загрыз! — Она вплотную подошла к другу детства. — Не ты ли совсем недавно говорил, что любишь меня больше жизни? А теперь я для тебя — пустое место, ты бросаешь меня?
Твои слова, словно автоматные гильзы после стрельбы: блестящие, горячие и такие же пустые, — она резко повернулась. — Что, Бирюк, разве я не права? Попробуй со мной поспорить! Хотя ты мне ничего такого не говорил, я знаю, что думаешь ты совершенно то же самое.
— Мы уничтожим врага и вернемся, — нахмурившись, выговорил юноша.
— Как бы не так! Я слышала, Седой Ворон говорил: те, кого мы прикончили, — всего лишь разведка. Но послать столько людей в разведку может лишь большой отряд. Возможно, очень большой. Мать слышала, учитель говорил со старостой. Он не желает навлекать опасность на Заставу, и потому намерен уйти куда глаза глядят. Намерен он сначала ударить по врагу, или просто уведет вас неведомо куда, — все равно вы уходите отсюда насовсем.
— Понимаешь, Асима, — попытался объяснить Сохатый, — как сказал учитель, мы идем своим путем, и этот путь лишь начинается здесь…
— Вот и прекрасно! — оборвала девушка, гневно вспыхнув. — Вы идете своим путем, а я — своим. Я тоже не намерена сидеть в этой дыре!
* * *«Вы идете своим путем, а я — своим, — звучало в голове Сохатого. — Вы идете своим путем, а я — своим… А я — своим, а я — своим…» — он застонал и приоткрыл глаза. Склонившийся над его постелью незнакомец, как видно, опасался своего пациента, но выглядел дружелюбным и внимательным.
— Где я? — едва шевеля пересохшими губами, спросил воин.
— В селении, — чуть робея, пояснил человек, от которого исходил аромат сушеных трав. — Хотите чистой воды?
— Хочу, — ответил Сохатый, вновь прикрывая глаза. Клочья недавнего прошлого кружились в голове бешеной каруселью ярких световых пятен, бессвязных образов, обрывков слов и разрозненных действий. Чьи-то лица, какая-то стрельба, взрывы…
«Стоп! — он постарался вернуть мелькнувшее в сознании воспоминание. Не тут-то было. — Асима, это ведь точно была Асима!»
— Вот, — послышался голос лекаря. — Пейте, вода хорошая, из нашего источника, очень чистая.
— Спасибо. — Он попытался немного приподняться и почувствовал, что связан. — Я в плену?
— Нет, что вы, — человек поддержал ему голову и поднес глиняную чашку к губам. — Вы метались в бреду, насилу утихомирили.
— Тогда развяжите меня, — резко потребовал Сохатый.
Врачеватель с опаской поглядел на могучего пациента.
— Хорошо. Только поклянитесь водой и хлебом, что не тронете никого в нашем селении.
— Зачем бы я стал это делать?
— Откуда же мне знать? — пожал плечами знахарь. — А зачем вам было искать гибели Старого Бирюка?
— Бирюк?! — Сохатый напрягся, и ремни стали лопаться один за другим.
— Э-эй! — лекарь попятился, отгораживаясь выставленными перед собой ладонями. — Я позову стражу.
— Какая стража! Где мой брат?!
* * *Аттила был стар. Долгие годы непростой жизни, сражений и походов изнурили его некогда могучее тело. Но и сейчас убеленный сединами древний старец, поддерживаемый телохранителями под руки, был на голову выше своих наместников, а ведь каждый из них, лично им отобранных — славный воин и непреклонный ревнитель веры, — считался в своем народе едва ли не великаном.
Аттила щурился, пристально разглядывая их, замерших перед ним в низком поклоне. Одного из этих восьмерых он должен назначить преемником. Избранник поведет дальше войско и понесет слово его в дальние пределы, чтобы вновь создать великую державу, единую и могучую, не допускающую и тени сомнения в своей неодолимой силе, а стало быть, и непререкаемой правоте.
