Николай Полунин - Орфей
Бац! Нет, я не могу так больше. Бац! Бац! Я ухожу. Бац! Щелк! Бац! Я ухожу, у меня нет больше сил. Я убегаю в свое прошлое, я лучше буду вспоминать. Я не хочу, я противлюсь вашему мягкому неотвратимому нажиму, но уж лучше он, чем это…
Началось с запаха…
* * *Начнем в этот раз с запаха. Память человеческая вообще сильна в ассоциативно-запаховом ряду. Над Балакиревским переулком витали ароматы свежеподжаренного кофе, душистых специй. Сейчас точно не скажу, а тогда, пять лет назад, — еще было. Здесь находился Моспищекомбинат, производитель сублимированных продуктов. Всякие там концентраты. Филиал Института тонких взаимодействий, как ему объяснили, располагался немножко в глубине дворов. Слышались звуки близкой Москвы-Товарной-Рязанской. Дом был кирпичный, принявший хороший капитальный ремонт, темно-бордовый, с яркими белыми окнами и выведенными белым шашечкам узора под карнизом.
Еще впервые попав сюда, он с недоумением воспринял наименование НИИТоВ и как это соотнести с тем, чем ему предложили здесь заниматься. Ему так и не объяснили внятно, с ним просто работали. Сразу трое: Сергей Иваныч, Анатолий и Вениамин, психологи-аналитики. Тесты, предлагаемые ему, расширились. Серия новых представляла собой задания со строгими ограничениями, но по форме разнообразные. То давались листки типа анкетных справок на совершенно неизвестных ему лиц и предлагалось описать, как этот человек (каким он его себе представляет) находится там-то и там-то, делает то-то и то-то. В ином случае исходные данные оставались заданы, а действия этой личности он должен был придумать сам. Была серия, где люди не участвовали, а участвовали неодушевленные предметы, природные явления, повседневные события.
«Вон та сосулька на краю крыши висела-висела и в пятнадцать часов ноль восемь минут сорок три секунды обломилась и угодила по голове гражданину Н. совершенно случайно»… «Неработающий Лейкин Ной Соломонович кавказской национальности обнаружил у себя в рекламной почте поздравительное письмо и бандероль с начинкой «Си-4» от благотворительных фондов Организации Освобождения Палестины»… «На кольцевом развороте улиц Рогова и Живописная произошло ДТП между автомобилями «Запорожец» владельца казино «Золотая ночь» и «Лексус» ветерана труда Союза советских писателей; транспортные средства не пострадали, водитель «Запорожца» госпитализирован».
Так он начинал развлекаться, когда уставал.
Заданий было много. Здесь роль играло общее количество, так как объем каждого теста не превышал страницы-двух, но в целом за одно тестирование он делал по три таких экзерсиса, и за месяц набегало почти два авторских листа. При его работоспособности было не слишком обременительно. А вот платили ему по самой высокой по тем временам ставке — четыреста долларов лист. Когда ему объясняли эти условия, мол, никто его задаром работать не хочет заставлять, он так и сказал психологу Вениамину, Венику, с ним сразу сошлись как-то ближе: «Так, может, бросить мне все остальные глупости? В издательствах ставки падают, они там все врут, что налоги задавили, стану на вас работать». Не всерьез сказал, конечно. От своей работы он ни за что бы не отказался. Вряд ли это было только везением, но все надежды, возлагавшиеся на него в свое время, он оправдывал. Его книги продавались и, что самое главное, покупались. Тут, конечно, важен был факт не насыщенного пока рынка и верной маркетинговой политики набирающих силу книгоиздательских и книготоргующих предприятий. Чистой удачей можно счесть лишь, что попал он сразу в издательство, чья политика оказалась успешной. Так что «тлетворный запашок известности» его коснулся и оказался гораздо слаще, чем он представлял себе. Кто же откажется, чего ради бросит, по какой-такой причине?
Но деньги лишними никогда не бывают, и кобальтовый «Сааб», на зависть соседям (что тоже льстило), продолжал дважды в неделю останавливаться у подъезда в точное время. Шофер поднимал наверх коробки с продуктовыми наборами высшего качества. Форма поощрения едой не канула и во времена власти только денег. Веня сказал в ответ на его попытку возразить: «Брось, старик, у нас так принято еще с поры академических пайков. У творческого человека не должна болеть голова о хлебе насущном каждый день».
Понятно было, что никакими взглядами в двадцать первый век неведомые работы, в которые он оказался вовлечен, не пахнут. Любопытство разъедало, но прямых вопросов он себе пока не позволял. Когда пошли тесты на заданную тему с включением заданных элементов, он с самым невинным видом поинтересовался: не собираются ли они делать филологическую экспертизу на предмет установления подлинного авторства его книг? И не психологи они, а специалисты-литературоведы и лингвисты? Сергей Иваныч, Анатолий и Вениамин вежливо посмеялись.
Дело было даже не в деньгах. Деньги деньгами. Уж очень близка оказалась, по крайней мере заявленная вслух, тема исследований: его собственная личность с ее тонкими порывами и глубоким внутренним миром. Велик соблазн, если так говорится вот прямо в глаза, без малейшей несерьезности и намека на розыгрыш. Ему недвусмысленно дали понять о его личностной ценности, а также о ценности всех без исключения произведений, строк, выходящих из-под его пера. «Из-под вашего пера» — так и было произнесено. И он купился на это, да, по-другому не назовешь. Пусть сам если говорил такое, то с ядовитой иронией, и в его теперешних компаниях предпочитали не упоминать подобные вещи всерьез. А услыхав со стороны, да от солидных людей, представляющих, по-видимому, некую весьма масштабную организацию…
И еще была брошена кость. Сахарная. Мозговая. Проанализировав его творчество, ему сказали (он опять поежился), мы видим явное тяготение к острым сюжетам. Причем обусловленное вовсе не спросом рынка, как вы, может быть, думаете, а вашей глубокой психологической предрасположенностью. На подсознательном уровне. Сами вы можете этого и не ощущать, вас может тянуть к пасторалям и мелодрамам, но уж нам поверьте, мы достаточно вас изучили, нам за это деньги платят. Утверждаем со всей определенностью. И здесь вы можете рассчитывать на содействие. Человек с вашими творческими возможностями просто не имеет права, как говорится, зарывать талант. Нет-нет, не смущайтесь, это констатация факта, а не комплимент. Вы же понимаете, что с одаренной личности куда больший спрос, а значит, куда большая работа, так что не дармовые райские кущи мы вам предлагаем. А вот что вы скажете, если вам будут предоставлены материалы, каких без нашей помощи вы никогда не достанете? Реальные дела. Войны спецслужб, Закулисы большой политики. Натуралистические подробности уже прогремевших дел, так называемых «звонковых», что находились на контроле самого Президента, и по какой причине они из-под этого контроля были тихо выведены. И кем, и как. События и персоналии, никогда не поднимавшиеся на свет. Разведывательные и террористические операции во всем мире руками соответствующих российских институтов и подразделений. Как вам идея?
Он, естественно, спросил: за что? Какой резон Центру социопсихологических исследований, ну или пускай этому самому НИИТоВ, вмешиваться и устраивать литературную судьбу какого-то там молодого писателя? Предположим, вот-вот окажущегося или уже в обойме. Предположим, талантливого в выбранном жанре. Но все равно одного из. Свет на нем клином сошелся?
А затем, терпеливо объяснили ему, что это и есть их хлеб. Психологов-аналитиков и прогностиков. Сергей Иваныч, вон, между прочим, диссертацию по Александру Кабакову в восемьдесят восьмом защищал, знакома фамилия? И с чего это вы взяли, будто вы только один из? А финансируются работы — но это уже сами понимаете, под секретом, — Минобороны. Потому что войны двадцать первого века, если, не приведи, тьфу-тьфу, случатся, будут, как уже понятно всем, войнами мозгов. И борьбой за воздействие на эти самые мозги. А чем, простите за выражение, интеллигенция занимается? Так что ни букве, ни духу того первого приглашения, что вы получили, мы не изменяем. Кстати, перечисленные там международные симпозиумы и встречи отнюдь не выдумка. Так понятно?
Было понятно. Со своей набитой рукою он уже чувствовал недостаток материала, начиная потихоньку задыхаться без него. Можно, конечно, продолжать вышивать «семечки», но ему сделалось мало страстей и приключений на уровне «герой-одиночка вступает в противоборство с мафией, победителя любит спасенная красавица и пригретые сироты начинают звать папой». Удержаться на гребне волны. Вот это будет роман. Серия романов. Он уже как бы угадывал их ряд, глянцевых, ярких, выдержанных по стилю оформления, с крупно тисненным его именем, личным золотым экслибрисом. Не чахоточное «увидеть свою фамилию напечатанной». Видели уж, и не раз, и не десяток раз… Зеленый свет, карт-бланш, переиздания, самому называть сумму гонорара, контракты с телевидением…
