Альтс Геймер - Уровни Мидгарда
— Мы также приветствуем доблестных воинов хана Камиля, — с ледяным спокойствием ответил Штилике. — Каким попутным ветром занесло вас в наши края?
— Мы выполняем приказ нашего Военного Совета, джихангира, по патрулированию этой местности и отвечаем за спокойствие этой земли, — любезно объяснил букаул.
— Стало быть, Арзамасский район уже не нуждается в патрулировании? — Гауптман, чтобы не обострять ситуацию, сделал вид, что не заметил территориальных притязаний монголов.
— Арзамасский Удел и Арзамас-Сарай всегда надежно защищены, хвала Аллаху! — И тургауды, как эхо, подхватили: — Аллахра шокер!
Тимур-оглан неторопливо оглядел строй горгулий. Хельги почувствовал, как взгляд татарского вельможи надолго задержался на его фигуре.
— Вы ведете пленного?
— Да, нам удалось захватить преступника-норга. Он несколько дней назад убил нашего воина. И, как бы мне ни было приятно беседовать с высокочтимым букаулом, нам необходимо двигаться дальше по своему маршруту. — Гауптман с немалым трудом сдерживал раздражение.
Стоявший рядом с Хельги Гюнтер от гнева кусал губы. Посланник хана Камиля, казалось, полностью проигнорировал последние слова Штилике и продолжил рассматривать арийский отряд цепким внимательным взглядом своих раскосых глаз.
— Не будет ли мой собеседник настолько любезен, что освободит нам дорогу, дабы мы могли продолжить путь. Наши тролли уже сутки не кормлены, и ваши лошади могут случайно пострадать, — уже резче, со злинкой в голосе проговорил гауптман.
Ответ букаула потряс даже Хельги.
— За право пройти здесь вам надлежит заплатить нам дорожный налог, юлхакы. Я подсчитал, это будет сто сорок динаров.
— Любезный букаул не путает ариев с русами? Это они платили дань Золотой Орде, а не арии, — продолжая с неимоверным трудом сохранять спокойствие, переспросил гауптман.
— Это потому, что они собой заслонили вас от нас, — парировал Тимур-оглан. — А здесь что сможет вас спасти?
— Довольно! Арийские воины никому не платят налогов, кроме Наместника! Не хватало еще, чтобы всякая шваль диктовала мне свои условия! Убирайтесь с дороги вместе со своим вшивым отродьем, пока мои орки не пустили вас на конскую колбасу! — взорвался Штилике и потянул из украшенных драгоценными камнями ножен итальянскую чинкуэду.
— Казы — это хорошо, — причмокнув губами, ответил Тимур-оглан. — Жаль, что ее не приготовить из вашей нечисти. «Кто не отвечает гневом на гнев — спасает себя и собеседника»,[53] но я вижу, что нам не разойтись на этой дороге. Со мной три арбана мергенов[54] и два арбана кешиктенов[55] из личной гвардии темника Джелял-эддина! Вы скоро пожалеете о своем решении, как только что пожалели свои деньги, — букаул вдруг резко поворотил скакуна, и пятерка воинов, вздымая фонтаны пыли, галопом поскакала к сопке. К Штилике бегом подбежал ротмистр, чтобы уточнить диспозицию боя.
— Что будем делать, герр гауптман? — озадаченно спросил Гюнтер. — Я думаю…
О чем думал ротмистр, осталось неведомым. Из-за сопки выметнулась лавина конницы, в которой мелькали странные силуэты — Хельги впервые увидел кентавров. Истошный визг рванул уши, в воздухе мелькнула густая черная рябь, и по рядам горгулий словно коса прошлась. Сверху посыпались бьющиеся в судорогах гарпии.
— Ангрифф![56] — рыкнул Штилике.
Вытянул вперед и вверх правую руку, крутанул кистью, и из его ладони метнулась бледная, почти невидимая полоса. Один то ли мерген, то ли кешиктен, Хельги не разобрал, буквально остекленел на скаку и рассыпался звонкими ледяными брызгами. Остальные буквально через миг с воем пронеслись мимо ариев. Викинг увидел раззявленные пасти, мелькающие корявые руки и бьющий в упор черный ливень стрел. Вокруг рычали и хрипели, какой-то тролль грянул оземь в паре шагов от пленного, придавив горгулью. Из рук гауптмана били фонтаны чего-то бледного, и монголы разлетались на льдистые куски. Но всадники, не реагируя на потери, продолжали выстраивать вокруг дозора пыльный хоровод, из которого сыпались дротики и стрелы.
«Карусель, — вспомнил Хельги. — Они выстроили свою знаменитую карусель. Так и будут кружиться вокруг пехотного строя, пока не выбьют всех. А они выбьют, в Реальности так было всегда».
Упал Гюнтер. Его шею выше горжета[57] насквозь прободало тонкое копье. Один тролль в отчаянии метнул шестопер в ближайшего монгола, проломил тому шлем, разбрызгал во все стороны мозги и сам свалился с несколькими стрелами, торчащими из открывшейся при броске подмышки. За мельтешением конницы на склоне холма разведчик неожиданно заметил какого-то восточного оборванца в дырявом халате, подпоясанном веревкой, в войлочной конической шапке. Оборванец крутился волчком, воздев худые руки к небу, и громко заунывно пел. Зашипело, как будто на сковороду кинули сырую отбивную не меньше чем из слона, и волосы у викинга встали дыбом. По арийскому строю хлестнула змеящаяся волна синеватого пламени — Цепная Молния, мощнейшее заклинание массового поражения. А потом вдруг монголы разорвали карусель, рванув назад, и Хельги с удивлением обнаружил себя одиноко стоящим среди трупов. Бой, продолжавшийся пять минут, показался разведчику мгновенным, он даже пригнуться не догадался. И только контуженный заклинанием, он наконец благоразумно опустился на землю, чтобы не стать случайной мишенью для лучников. Внезапно обстрел прекратился. Хельги поднял голову и увидел, что на дороге остался один Штилике. Остальные в отряде ариев были выкошены полностью. Гауптман вытащил из ножен свою чинкуэду[58] и неожиданно яростно выматерился на чистейшем русском, да еще с характерным волжским оканьем. Его стальное самообладание все-таки ему изменило. Тимур-оглан подъехал к нему, спешился, достал из ножен легкую кривую саблю с черным отливом, и они сошлись в рукопашной. Оба оказались бойцами высочайшего уровня, не чета Хельги. Клинки почти неразличимо мелькали в воздухе, был слышен только их мелодичный звон. Оба делали ставку на ловкость и виртуозное владение оружием. Всё закончилось неожиданно. Воины в прыжке пронеслись мимо друг друга, встали на полусогнутые ноги и синхронно развернулись лицом к лицу. Замерли на несколько секунд. Монгол остался в одиночестве стоять на обочине, а гауптман медленно осел в высохшую придорожную траву. Тимур крутнул саблей, стряхивая веер темных брызг, и неуловимым точным движением вогнал саблю в ножны.
— Ай-ай-ай! Какой безрассудный человек! Когда ты слабее, нужно уметь договариваться, — назидательно произнес Тимур-оглан телу Штилике и замер, беззвучно шевеля губами, видимо читая подходящие обстоятельствам мусульманские аяты[59] или дуа.[60]
Закончив молитву, монгол оглянулся на своих подъехавших воинов.
— Все тела убрать за сопку. Трофеи собрать в мешок для калана, павшим воздать должные их разрядам почести.
Отдав приказания, вельможа направился к Хельги, который уже стоял посреди свалки тел арийского отряда. Оглядев его истерзанное лицо, сокрушенно произнес:
— Ну какое варварство! Что сделали с человеком… Ай-ай-ай, эти арии совсем не умеют пытать пленников.
— Я — Хельги из клана норгов, высокородный, — торопливо представился викинг, хотя последние слова букаула ему явно пришлись не по душе. — Позвольте выразить вам благодарность…
— Позже, — остановил его жестом монгол и крикнул своим тургаудам: — Где Сеит? Пусть даст юному норгу зелье Здоровья. И мне тоже… Два.
Только сейчас Хельги заметил у монгола кровь, обильно сочившуюся на полу туна из раны в левом боку.
— Мой бесценный викинг, мы должны немедленно сниматься и отправляться ближе к нашим угодьям. Надеюсь, вы составите мне компанию?
— В качестве кого? Гостя или пленника? — Хельги решил сразу выяснить свой статус.
Тимур-оглан помолчал, с нескрываемой усмешкой поглядывая на собеседника.
— Мы, по-моему, только что оказали вам немалую услугу. Ни много ни мало — спасли вашу драгоценную жизнь. И душевное здоровье тоже, если слухи о гестаповских подвалах не врут. Простая вежливость должна подвигнуть вас на любую любезность, которая мне будет угодна. Я не прав?
— Простите мою глупость, мудрый Владыка. Раны и пытки ариев помутили мой разум. Я с благодарностью принимаю ваше предложение. — Хельги смущенно склонил голову.
— Якши. А пока примите этот отвар из рук моего телохранителя. — Тимур-оглан взмахнул рукой, и с викинга упали связывающие его оковы.
Хельги выпил зелье и блаженно закрыл глаза, чувствуя, как целебный жар затягивает раны на его лице.
— Отдохните, мой друг, пока мы хороним павших. После этого сразу двинемся в путь. И путь будет неблизким.
