Игорь Гунькин - Завтра будет буря
Сержант медленно развернулся на месте вокруг своей оси и нестройным шагом побрел к двери.
— Гутен абен! — крикнул на последок начальник гарнизона.
— Guten Abend- с безукоризненным акцентом ответил Сержант.
* * *Последняя свеча догорала, испуская подергивающееся, словно в предсмертных конвульсиях, пламя. Но даже такие ассоциации не могли бы помешать сознанию Кости витающему сейчас где то между лазурным небом, приходящим счастливцам в сновидениях, с мягкими, белыми облаками исполинских размеров и грешной серой поверхностью, не голубой больше, планеты, поверхность которой пенится от грехов оставшихся в живых после Величайшей катастрофы в истории человечества. А ему не спится. Он обрел еще один весомый аргумент в пользу того, чтобы больше не ходить ни в какие вылазки, не рисковать жизнью, а сидеть на своей уютной, теплой станции, заниматься честным, не опасным для жизни, трудом. Ведь теперь его ждут. Раньше все к кому он хоть как-то был привязан, ходили с ним на поверхность, а теперь большинства из них нет. А теперь его ждут. Это интересное чувство уверенности в будущем, в том, что все сложится именно так, как сейчас рисует ему его воображение, переполняло сейчас Костино сознание.
А как быстро у них все получилось. То что он втюрился в нее, впервые увидев ее на «Октябрьской» было понятно, но неужели и она с первого взгляда рассмотрела в нем пару? Ответов, собственно как и всегда, нет. Да и кому они нужны? К чему вообще эти рассуждения о высоких материях? У него, пусть и спонтанно (хотя кто знает?) только что получилось то, о чем он еще недавно не мог и мечтать, а он рассуждает… об отвлеченном.
Соня спала, положив голову Косте на грудь. Ее теплое щекочущее дыхание мягко касалось его кожи, слегка дразня нервные окончания. Изредка темные ресницы слегка подрагивали, беззвучно шелестя, словно тонкие крылья какой-то экзотической бабочки, сидящей на древесной коре и вкушающей всю прелесть тропического солнца. Любующийся этим процессом, сталкер неторопливо трепал волосы своего спящего ангела. В них не было ни превзойденного шелка, ни какого-нибудь особого аромата, но ему все равно нравился этот русый оттенок, нравилось на него смотреть, нравится легонько к нему прикасаться. Тем более ему все равно не спиться.
* * *Сержант толкнул отделяющую его от желанного помещения дверь и сделал шаг вперед. Из темноты комнаты, которую не мог разогнать хрупкий свет, вползающий из коридора, доносилось слабое похрапывание. Удальцов уже видел чудесные, или, возможно, ужасные, творения его сознания. Сержант аккуратно закрыл дверь и, не включая свет, прошел до своей кровати. Достав и включив небольшой карманный фонарик, он осветил свою лежанку и стоящую рядом тумбочку, бывшую когда то ярко-красной, а теперь стоящей особняком, облезлой кошкой доживая свой век. Сержант сел на кровать, и лениво стащив с головы берет, вздохнул. Затем положил фонарик и берет на тумбочку, и затылком приклонился к прохладным кирпичам. Холод камня приятно остужал горящий затылок.
Предоставленный сам себе, фонарик отправлял к противоположной стене все новые и новые порции искусственного света. Желтый диск не задевал спящего Удальцова, но тот, похоже, все равно почувствовал сквозь сон неладное, от чего и повернулся на другой бок, тут же начав что-то неразборчиво нашептывать своему новому кирпичному собеседнику. Похоже, новоиспеченный друг обсуждал с Удальцовым какие то нелицеприятные вещи, потому что прикрывавшее ганзейца одеяло выразило решительный протест участвовать в этом обсуждении и сползло на пол. Наблюдавший весь этот процесс Сержант поначалу радовался, на его усталом лице даже растянулась небольшая улыбка. Но поняв, что больше в комнате никого нет и что заканчивать забастовку постельного белья придется именно ему, снова помрачнел.
Запеленав, еще оказывается и вертлявого, детину, Сержант вновь сел на свою кровать. Выудив из грудного кармана коробок спичек и помятую самокрутку странного вида (она была несколько меньше обычной, часто встречающейся, самокрутки и утолить такой жажду табачного дыма мог, разве что, новичок), он тут же зажег один конец самодельной папироски и закурил.
Ядовитый дымок тонкими полупрозрачными нитями потянулся по воздуху. Тлеющее содержимое плавно меняло цвет, повинуясь изменчивым потокам воздуха.
Докурив, Сержант кинул окурок в жестяную банку, и положив голову на подушку, мгновенно провалился в сон, даже не успев раздеться.
* * *Он очутился возле небольшого, но аккуратно сделанного лакированного стола со стоящими по обе стороны стульями. На его крышке расположился золотистый светильник, и свет его освещал все в радиусе двух метров. Стены, если такие тут, конечно, имелись, полностью поглощала тьма, и была эта тьма настолько плотной и вязкой, что казалось, стоит заступить за светящийся круг и пропадешь в этой тьме навсегда.
— Не стоило этого делать- послышался размеренный голос.
— Делать чего? — ответил Сержант, крутя головой в поисках собеседника.
— Тебе необязательно использовать дурь, для того чтобы со мной общаться- в этом голосе не было ни гнева, ни радости — вообще никаких эмоций.
— А кто сказал, что я хочу с тобой «общаться»? — фыркнул Сержант.
На свет буквально выплыл из темноты его собеседник: мальчик лет двенадцати — тринадцати с белыми как снег, глазами без зрачков.
— Но ты же здесь-
— Я здесь, потому что ты меня преследуешь, и сны с недавних пор, я вижу только с твоим участием- сложив руки на груди, ответил Сержант. — А дурь мне, для того чтобы тебя контролировать-
— Дурь, — начал призрак — просто своеобразный допинг для твоего воображения, — изображая задумчивость, проговорил мальчик — причем достаточно вредный- добавил он. — К тому же тебе не нужно меня контролировать…-
— А что мне, все время смотреть, как ты на меня мертвый валишься и кровью заливаешь?! А потом просыпаться в холодном поту и видеть перед глазами твои мертвые глаза?! — потеряв терпение, перебил собеседника герой сна.
— Дай мне договорить, затем я выслушаю твою позицию по этому вопросу- существо скривило недовольную гримасу. Получилось что-то непонятное, вызывающее лишь мурашки по всему телу. — Тебе не надо меня контролировать, ведь я — это ты. Или ты не можешь контролировать самого себя без дури?-
— Ты который раз мне это говоришь! — раздраженно бросил Сержант. — Так если ты — это я, тогда какого черта ты сейчас стоишь в образе мальчика, которого… я убил!?-
— Это твое самое яркое воспоминание. Разберешься в себе, поменяешь мне оболочку- улыбнувшись, сказал призрак.
Пока Сержант взглядом буравил мальчика, тот безмятежно сел на один из стульев, открыл верхний ящик стола и достал оттуда шахматную доску.
— Значит все что нужно, что бы ты отвалил — разобраться в себе? Так просто?-
— Ты не понял, — парень раскрыл шахматную доску и разноцветные фигуры повалились на стол, стуча о лакированное покрытие стола. — тебе нужно разобраться не так, как ты читал в книгах, где герой бессовестно врывается в свой внутренний мир, ища ответы на интересующие его в данный момент, вопросы, тебе лишь нужно понять причины тех или иных поступков, чтобы придти к гармонии и согласию с собственным сознанием- наставляя, словно ребенка, проговорила тень мальчика.
— И с чего мне начать? — не расцепляя рук, спросил Сержант.
Расставляющий фигуры призрак поднял взгляд. Сержант заметил это едва дрогнувшим векам.
— Я не знаю- признался он. — Я ведь всего лишь ты. Ты не знаешь и я, следовательно, не знаю-
— Тогда откуда ты знаешь, что мне нужно «придти к гармонии и согласию с собственным сознанием»?-
— Это и ты сам знаешь, но не понимаешь… ты смотришь… почти в упор, но, увы, не видишь- последовал ответ. — А теперь давай сыграем, а то кто то в этой комнате жуть как давно не играл-
— Играть с самим собой?-
— Так давно не играл, что хоть с чертом, причем можно на его же сковородке- улыбка, еще раз изображенная призраком вызывала противоречивые эмоции, но она явно не была доброй, Сержант чувствовал это.
— Черт с тобой, пускай это будет первый шаг к нашей общей гармонии- сдался он.
— Ну вот и славненько! — проговорил призрак и сделал первый ход.
* * *Стук в дверь разбудил Костю. Поднявшись с кровати, сталкер вдруг обнаружил, что он находится у себя в квартире. Костя схватил часы. Большая стрелка находилась между четырьмя и пятью часами.
— Сейчас, сейчас! — бросил он стучащемуся.
Кое-как, со всевозможными проклятиями, натянув найденные под кроватью, штаны, сталкер дошел до двери и, повернув ключ, потянул ручку на себя.
На пороге стоял Никитка. Веселый и бодрый, он явно хотел заразить своим настроением окружающих.
— Хватит спать, уже вечер почти. Пойдем перекусим лучше-
