Владимир Василенко - Экспедиция в ад
Уродец все шептал что-то нечленораздельное, отрывисто дергая рукой, будто вонзая клинок в невидимое тело. Его сбивчивый, полубезумный говор ввинчивался в мозг ржавым сверлом. Захотелось заткнуть его, желательно навсегда. Пальцы сами собой потянулись к кобуре…
– А потом я ушел, – неожиданно прервав свои причитания, будничным тоном произнес Джамал. – Проплутал несколько дней, пока не наткнулся на пещеры на южном склоне. Тогда там еще никто не жил, кроме ползунов. Но мне повстречались несколько парней из новичков. Мы и обосновали там лагерь… Давно это было…
Да уж… Насколько давно? Сколько ему лет? Спрашивать бессмысленно – судя по всему, те, кто живет здесь, постепенно теряют счет времени. Тем более те, кто здесь с рождения. Но лет двадцать наверняка прошло…
– Что у тебя там за мыслишка? Знаешь обходной путь в лагерь?
– Рядом с главными корпусами есть несколько развалин… Их уже в мое время по кирпичику растащили, остались голые каркасы… Но под ними есть подземные уровни, которые соединяются с подвалами главных корпусов. Вентиляция у них там общая. И я нашел ход из лагеря наружу, про который никто не знал… Тогда не знал.
Я поморщился. Шансы, конечно, невелики. Наверняка этот ход уже успели найти и замуровать. Или, наоборот, расширить. Сам же говорит, что зэки постоянно расширяют подземные уровни, выкапывают новые норы… Шансов мало. Но это все, что есть.
Пожевав, мы снова вповалку улеглись под навесом и провалялись до тех пор, пока Поллукс не завис над самым горизонтом, погрузившись в низкие бурые облака с темными потеками понизу. До темноты оставалось часа два, не больше.
Я собрался первым. Влез в лямки изрядно полегчавшего рюкзака, привычно подогнал ремни и застежки комбинезона, проверил огнестрел. Все примочки, нужные для скалолазанья, выбросил. Надеюсь, больше они не понадобятся.
Бао и Джамал вскоре последовали моему примеру. Муха же, похоже, и вовсе собрался идти налегке. Впрочем, нагружать малыша поклажей у меня бы совести не хватило. Если что, поделюсь с ним своим пайком.
– Что там с девкой?
Джамал присел на корточки, приглядываясь к Мэри. Та по-прежнему не вставала. Скорчилась, прижав колени к груди, и мелко дрожала, бормоча что-то себе под нос. Я подошел.
– Она не сможет идти, – поднял голову уродец. Голос его дрогнул. Хотя, может, мне показалось.
– Мэри…
Я наклонился и потрогал ей лоб. Кожа была горячей и мокрой. Жар. Похоже на тепловой удар. Я Удивлен, как девица вообще умудрилась преодолеть весь этот путь. Сам едва с ног не валюсь от усталости, несмотря на все сожранные накануне стимуляторы.
– Что делать будем? – мрачно спросил я.
Джамал промолчал.
– Надо идти, – подал голос Бао.
– Заткнись, узкоглазый! – внезапно рявкнул уродец. Покосился на меня.
– Идите. Я… Я догоню.
Бао пожал плечами и первым зашагал прочь от капсул. Немного погодя мы с Мухой отправились вслед за ним. Старались не оглядываться. Да и не до того было. Впереди, уже едва различимые в сгущающихся сумерках, маячили корпуса Лагеря. Там – единственный ключ к свободе. Мой единственный шанс выбраться отсюда. И там все решится.
Джамал догнал нас через пару минут, на ходу вытирая клинок. На левой руке его красовался широкий браслет, светящийся голубоватыми огоньками…
22
Мне казалось, я слишком устал, чтобы хоть что-то смогло произвести на меня впечатление. Я был не прав.
Ночной Ад отличается от дневного, как альдебаранские подземелья от детского парка аттракционов. Поначалу, когда Поллукс только скрылся за горизонтом, плато накрыла кромешная тьма. У нас были фонари, но пользоваться ими было несподручно – в таком мраке любой источник света виден за километр. Снова нас выручил Муха. В темноте малыш видит чуть ли не лучше, чем при свете, и если бы не это, мы точно сверзились бы в какую-нибудь расщелину.
Насколько я знал, у Поллукса-5 нет естественных спутников. Поэтому удивился, когда небо на западе начало светлеть. Вскоре уже можно было различить очертания непрерывно ворочавшихся облаков, оттеняемых снизу бледным мерцанием.
– Что там? – спросил я у Бао.
Тот равнодушно пожал плечами.
– Скоро будет посветлее.
Действительно, тьма понемногу рассеивалась. Облака будто бы светились сами собой, и вскоре все небо превратилось в сплошной мерцающий навес. Впрочем, света этого хватало только на то, чтобы различить сами облака, зато у поверхности мрак, кажется, сгустился, стал почти осязаемым. Я вспомнил, что перед отправкой мне выдали очки ночного видения, но они, как и прочие полезности, сгинули во время землетрясения. На капсулах, оставшихся после высадки команды Вэйла, мы отыскали многофункциональный бинокль. Он был поврежден – видно, посадка вышла не очень удачной. Может, потому его и выбросили. Но нам приборчик пригодился, поскольку тепловизионный режим на нем худо-бедно работал и можно было хоть как-то ориентироваться в темноте.
Сумеречная прохлада, столь приятная после иссушающего зноя, вскоре перестала быть такой уж приятной. Еще немного – и я уже основательно замерз. Чертовы скалы остывают так же быстро, как и накаляются.
Шли мы не меньше трех часов, но пролетело это время, как один миг. Я, кажется, отключился, шел на автопилоте, машинально переставляя ноги и то и дело поглядывая в бинокль. К лагерю мы подошли с юго-запада, там, где, как и говорил Джамал, торчали из земли останки какого-то большого строения.
Сам лагерь высился в синеватой мгле абсолютно черным пятном. Окон в корпусах нет, или они заделаны наглухо. Стена же, огораживающая внутренний двор лагеря, достаточно высока, чтобы скрыть от лишних глаз пламя костров и факелов. Звуков из-за стены тоже не слышно – мы слишком далеко, метрах в трехстах.
– Эй, одноглазый! – почему-то шепотом окликнул меня Джамал. – Дай-ка я взгляну в эту штуковину…
Я нехотя протянул ему бинокль. Сразу почувствовал себя ослепшим. Без приборчика ведь и в пяти шагах ни черта не разглядишь. А к темноте у меня после альдебаранских шахт отношение особое.
– Что там за хрень? – пробормотал Джамал. – Видишь? Огни.
Действительно, километрах в полутора от нас, у западной стены лагеря, горит десятка два костров, разглядеть их можно и невооруженным глазом.
– Дай-ка…
В тепловизионном режиме костры еще заметнее, образуют обширные «теплые» области. Можно различить и многочисленные фигуры, снующие вокруг них… Я зажал кнопку увеличения…
Сгорбившиеся, будто придавленные сверху изрядной тяжестью, фигуры с двумя рядами шипов вдоль позвоночника, уродливые вытянутые морды, тощие, как у насекомых, конечности, тоже с уймой мелких шипов и роговых наростов. Да уж, понятие «гуманоид» весьма широкое.
– Ну что там?
– Эриданцы.
Кажется, во время инструктажа Вэйл говорил, что зона homo sapiens граничит с их ареалом. Уж не знаю, какой умник додумался разместить рядышком кровных врагов, в свое время не одно десятилетие находившихся в состоянии вялотекущей войны. А может, это и специально. Чтобы заключенные не думали, что они здесь на курорте.
Джамал снова выхватил у меня бинокль и припал к окулярам.
– А-а… Шипастые ублюдки!
– Доводилось встречаться?
– Давно. Когда жил здесь. Они иногда шастали по окрестностям лагеря. Обычно мелкими группками. А тут их собралось не меньше сотни. А может, и больше.
– Может, их землетрясение согнало со своих мест?
– Не знаю, не знаю… Тряхнуло-то в тот раз основательно, давненько такого не было… О, гляди.
Он передал мне бинокль.
– Западный корпус. Там, слева, надстройка была. Так похоже, обрушилась напрочь. Хе-хе-хе…
Корпус – массивное приземистое строение, которому, казалось бы, любые катаклизмы нипочем, – и правда оказался изрядно потрепанным. Если приглядеться, можно различить длинные трещины, разбегающиеся по всей внешней стене, а часть постройки действительно обрушилась во Двор, обнажив внутренние перегородки.
– Эти твари, похоже, уже давно здесь стоят. Осаду устроили… – пробормотал я, разглядывая походный лагерь эриданцев.
– Какая, на хрен, разница. Лишь бы они нас не заметили…
– И то верно… Ну, и где твой потайной лаз?
– Ты думаешь, я помню? Где-то здесь… Надо подождать, пока рассветет немного.
Я тихо, одними губами, выругался. То, что успех всего дела зависит от Джамала, с самого начала не прибавляет мне настроения, а уж если его затея с подземным ходом провалится, я совсем огорчусь. А если я огорчусь, то первым делом башку откручу этому лупоглазому уроду.
– Тссс… – зашипел Бао где-то у меня за спиной. Тут же я почувствовал, как крохотные ручонки Мухи вцепились мне в штанину.
– Что такое, малыш?
Сигнал опасности. Ничего конкретного, просто, похоже, кого-то почуял. Тысяча черепогрызов! Что, если это патруль эриданцев?
Огнестрел сам собой перекочевал со спины в ладони. Я распластался на камнях, укрывшись за огрызком стены. Где-то рядом примостился Бао. Муха и вовсе спрятался у меня под боком, пальчиками-коготками уцепившись за куртку. Джамал куда-то исчез. Наверное, скрылся там, слева, за торчащей из земли сваей.
