Владимир Василенко - Экспедиция в ад
Под конец приснилась «мамаша» из логова ползунов. Я бегу от нее по длинному, бесконечно длинному туннелю, по колено увязая в густой липкой слизи. Выдергивать ноги из этой пакости становится все труднее, и я выбился из сил. А тварь следует за мной по пятам, еще немного – и достанет одной из длинных, оканчивающихся острыми шипами лап. Я падаю, чуть ли не с головой ныряя в зловонную жижу, превратившуюся уже в настоящий клей. Левая рука завязла напрочь, правую кое-как удается выдернуть, и я оборачиваюсь, инстинктивно заслоняя лицо ладонью…
Но «мамаша» остановилась. Ее внимание привлекла другая жертва, так же, как и я, увязшая в липкой дряни, судорожно бьющаяся в попытках вырваться. Маленькая хрупкая фигурка с развевающимися, будто на ветру, длинными светлыми волосами.
Лита!!!
Ужас вышвырнул меня в реальность, как щепку, подхваченную взрывной волной. Я дернулся, судорожно хватая ртом воздух. Крика, как это часто бывает, не получилось – горло будто перехватило тугим обручем, дышать было тяжело, сверху меня придавило что-то тяжелое и мягкое…
Окончательно очухавшись, я обнаружил, что связан. Руки заведены вверх, за голову, и прикручены к одной из торчащих из песка костей. Верхом на мне восседает Мэри, белки ее глаз влажно поблескивают в полутьме. В руках у нее клинок, острием которого он медленно водит мне по груди. Вот нажала чуть сильнее… Теплая капля лениво поползла вниз, щекоча кожу. Девица хихикнула – едва слышно, будто шепнула что-то.
В пещере темно, горит лишь пара фонариков недалеко от входа. Где остальные? Спят? Или эта полоумная их уже прирезала? Я шевельнулся, пробуя на прочность свои путы. Мэри, будто очнувшись от наваждения, резко наклонилась вперед, прижала острие клинка к моей шее. Снова хихикнула, дохнув в лицо запахом гнилых зубов.
Опять все решили эмоции и рефлексы. Если бы принялся рассуждать – успею ли отбросить девку раньше, чем она полоснет меня по горлу, и полоснет ли вообще – то упустил бы момент. Но накатила ярость, и я резко вывернулся всем телом, так что Мэри слетела с меня, как всадник со взбесившейся лошади. Одним усилием разорвал веревку на руках – только запястья заныли от боли. Когда девка с визгом бросилась на меня, отвесил ей такую оплеуху, что она отлетела чуть ли не к выходу и, уткнувшись лицом в песок, затихла.
– Что за …?! – донесся из дальнего угла голос Джамала. Будто в ответ ему в темноте вспыхнули еще два фонарика – оба в руках у Бао. Проснулся наконец узкоглазый. Хотя спал ли он? Сомневаюсь…
Джамал наклонился над девицей, с поразившей меня осторожностью перевернул ее, провел кончиками пальцев по щеке. Бросил на меня диковатый взгляд, заставивший меня схватиться за огнестрел.
– Следи за ней получше. В следующий раз башку оторву! – процедил я, не сводя с него глаз. Что там с Мэри? Неужели прибил? Тогда уж точно проблем не оберешься. Проще будет и Джамала отправить вслед за ней.
Девица шевельнулась, приходя в себя. Джамал погладил ее, запустил пальцы в ее спутанные волосы, зашептал что-то на ухо. Я постепенно расслабился. Взглянул на Бао.
– Нам пора, – сказал тот, будто только этого и Дожидался. – Скоро рассветет. Надо торопиться.
Не знаю уж, как он определил, что уже утро. Хотя, судя по моим часам, он оказался недалек от истины. Я прислушался. Шума снаружи не доносилось – видно, буря утихла.
– Где Муха? – спросил я.
Малыш появился бесшумно, откуда-то сбоку, будто тень от стены отделилась. До меня донеслись его пси-импульсы – жалобно-взволнованные и… он будто бы оправдывался.
– Не переживай, малыш, – я легонько похлопал его по хрупкому плечу. Окинул взглядом пещеру. – Ну что, выдвигаемся?
Бао, а за ним и Джамал кивнули. По очереди выбрались наружу через узкий лаз. Я отправился последним.
Тело ноет от вчерашних нагрузок, голова раскалывается от недосыпа, так что сама мысль о том, что предстоит еще один день провести на ногах, приводит в ярость и отчаяние. Но единственное, что я могу с этим поделать, – это поменьше думать. И просто действовать.
К счастью, это-то я умею.
21
Этот переход стоил всех предыдущих, вместе взятых. Я уже без зазрения совести горстями глотал стимуляторы, пока не прикончил весь запас, выданный мне перед отправкой. Но препараты уже мало что решали. По-моему, от них только голова начала кружиться, а по телу разлилось какое-то нездоровое онемение. Лишь кончики пальцев покалывало, как от слабого электрошока.
Мы упрямо карабкались вверх по склону, преодолевали почти вертикальные подъемы, перелезали через насыпи острого щебня, перепрыгивали через глубокие расщелины. День с самого утра выдался жарким, а когда Поллукс вышел в зенит, находиться на открытом пространстве стало совсем невмоготу. Повязали головы тряпьем и время от времени смачивали волосы остатками воды. Джамал – тот и вовсе пару раз помочился на свой тюрбан.
Мы уже не шли, а брели, едва переставляя ноги. Даже двужильный Бао, похоже, начал уставать. Искали, где бы укрыться от зноя и передохнуть, но подходящего места, как назло, не попадалось.
Когда оказываешься посреди такого вот раскаленного, как сковородка, пространства, первое время мозг сам подкидывает тебе спасительные фантазии. С ног валишься от усталости, голова закипает от жары, во рту вместо языка – шершавый камень, но где-то на задворках сознания теплится мысль, что все это скоро кончится. Нужно только потерпеть чуть-чуть. А если не сможешь дотерпеть – ничего страшного. Стоит только подать сигнал – и прибудет подкрепление с целой цистерной прохладной прозрачной воды, со жратвой, с мазями от ожогов. Но лучше потерпеть, ты ведь крутой. Ты должен показать всем, что ты и без всего этого справишься.
Самое хреновое начинается, когда осознаешь, что все это происходит с тобой на самом деле. И на самом деле ты – жалкая мошка, брошенная в середину пышущего жаром плато, и если ты через четверть часа не найдешь укрытия, то просто сдохнешь здесь, причем всем плевать будет на это. Вот тут-то и начинает подступать откуда-то из глубины, из самых отдаленных закоулков души, Ее Величество Паника. Поддашься ей – и все, конец.
Наверное, я действительно стал слишком много думать для представителя моего ремесла. А может, я просто был единственным, у кого оставались силы еще и думать. Потому что спутники мои просто брели вперед, прикрыв глаза, и я уже давно не слышал из их уст ни единого слова – лишь хриплое прерывистое дыхание.
Я окликнул Бао.
– Ты же говорил, что знаешь дорогу. Где тут укрыться?
– Там, – мотнул он головой на север. – Я думал, успеем дойти. Но теперь уже не дойдем.
– Как это не дойдем? – хотел было вспылить я, но сил не осталось даже на то, чтобы повысить голос. – Сколько еще осталось?
– Будем так плестись – часа два. Или три.
Тысяча черепогрызов! Действительно, не дойдем. Может, сделать привал прямо здесь? Нет, нужна тень, а нам не из чего соорудить даже плюгавенький тент.
– Хэй! – донесся до нас возглас Джамала. Уродец последние полчаса шагал впереди всех. Вот и сейчас он уже на вершине небольшого гребня, на который мы только собираемся забраться.
– Чего там? – крикнул я в ответ, щурясь от слепящего света.
Джамал лишь издал какой-то вопль, похожий на карканье, и скрылся по ту сторону склона. Что за…
Мы с Бао из последних сил бросились вперед. Мэри и малыш Муха остались у подножия склона. Девица плюхнулась на землю, явно собираясь плюнуть на все и тихонько помереть. Муха, добрая душа, крутился возле, то и дело поглаживая ее по засаленным космам. Наверное, уговаривает не сдаваться. Эх, малыш, мне бы твое самообладание…
Узкоглазый добрался до вершины раньше меня и замер, вглядываясь куда-то вниз. Я, последние метры подъема преодолев на четвереньках, плюхнулся на пузо и выдохнул:
– Ну что там?
– Капсулы, – будничным тоном произнес Бао.
Склон, который мы преодолели, по сути, был последней ступенькой, ведущей на вершину плато. Дальше перед нами расстилалась кажущаяся бескрайней каменистая пустыня, в которой изредка торчали одинокие скалы, похожие на чьи-то гигантские гнилые зубы. Наверное, в пасмурную погоду эта равнина просматривается на много километров вокруг, но сейчас горизонт тонет в колышущемся мареве разогретого воздуха. На севере, метрах в трехстах от нас, поблескивают металлическими поверхностями несколько яйцевидной формы аппаратов, вроде того, на котором я сам явился сюда уж не вспомню точно, сколько дней назад.
Джамал с завидной скоростью рванул вперед и теперь уже на полпути к капсулам. Я мотнул головой, смахивая капли пота с бровей, и проводил его взглядом. Сил на то, чтобы подняться и последовать за ним, пока не было.
– Надо идти, – сказал Бао и двинулся следом за уродцем.
– Надо помочь остальным, – прохрипел я.
Он обернулся, окинул меня взглядом своих узких, как щелки, глаз.
– Мэри – девка Джамала. Пусть он ей и помогает.
