Руслан Мельников - Муранча
— Эй, «красный», а ну-ка быстро отвалил от туннеля! — громко и грубо окликнули Илью сзади.
Ага, за ними все-таки наблюдали. Ну да, конечно. Добровольцам, вызвавшимся спуститься в подметро, теперь не позволят разбежаться по ветке.
Илья вернулся на станцию. Остановился возле многоярусной «фермы». Здесь горел небольшой светильничек. То ли обитателям фермы требовался свет и тепло, то ли просто местный «фермер» оставил огонек, чтобы следить за «питомцами».
Илья заглянул в ящики нижнего яруса, прикрытые поцарапанным, грязным, но все же сохранившим условную прозрачность оргстеклом. Под стеклом шевелилась жирная земля. Толстый слой гумуса, щедро приправленный каким-то мусором, трухой, отходами и гниющим деревом, жил своей жизнью. В ящиках копошились крупные тараканы, жирные личинки, клубки червей, муравьи и кузнечики.
«Неужели здесь это действительно едят?!» — ужаснулся Илья.
— Вам нравится? — спросил кто-то.
На этот раз голос обратившегося к нему человека был тихим и вежливым.
Илья обернулся. Перед ним стоял невысокий седой старичок с «профессорской» бородкой. Дружелюбное лицо, иссеченное сетью морщинок. На носу — треснувшие очки. В руках — свечной огарок. Еще один шпик, приставленный следить за беженцами?
* * *— Извините за беспокойство, — улыбнулся ему «шпик». — Вы ведь с красной ветки?
— Ну, — хмуро отозвался Илья. — А в чем дело?
— Позвольте для начала представиться. — Старичок потешно дернул головой, изображая кивок. — Я — Алексей Кириллович. В прошлом — энтомолог. Сейчас… м-м-м… — «Синий» на мгновение задумался. — Ну, вроде как главный эксперт по продовольственным ресурсам, что ли.
— Так это ваше хозяйство? — Илья кивнул на ящики с насекомыми. — И это, типа, ваши продовольственные ресурсы?
— А что, собственно, вас смущает? — улыбнулся Алексей Кириллович. Улыбка у него была мягкой и располагающей. — Червей и насекомых разводить проще и быстрее, чем выращивать грибы. А протеина в них больше, чем в говядине.
«Говядина, — с тоской подумал Илья, — еще одно старое, забытое слово! Почти такое же старое и забытое, как „энтомолог“ и „президентский люкс“».
— Кроме того, насекомые являются настоящим кладезем витаминов и микроэлементов. И — никакой вредной химии. Натуральный продукт, так сказать. Кстати, до Войны эта пища во многих уголках земного шара считалась деликатесом. А в условиях перенаселенности планеты и растущего дефицита продуктов многие видели в насекомых решение продовольственной проблемы для прожорливого человечества. Идея оказалась правильной. По крайней мере, опыт нашей ветки полностью ее подтверждает.
— А я слышал, у вашей ветки имеется и печальный опыт.
— О чем это вы? — удивился энтомолог. И, похоже, искренне.
— О гнусе, к примеру, который не дает прохода человеку, — пояснил Илья. — А еще — о летающих пираньях.
— О ком, о ком?! — Глаза собеседника за треснувшими стеклами очков стали заметно шире.
— Ну… — Илья замялся. Роль разносчика сплетен и дурацких баек ему никогда не была приятна. — О мухах, которые объедают людей до кости…
Алексей Кириллович непонимающе нахмурил лоб. Потом, кажется, что-то вспомнил. Или понял. Улыбнулся:
— Ах, вот в чем дело! Видимо, до вас дошли несколько м-м-м… преувеличенные слухи о паре неудачных выводков, подверженных мутации. Да, действительно, возле станции Роствертол как-то расплодилась мошкара, сквозь которую сложно было пройти. Сложно, но вовсе не невозможно. А в районе Орбитальной одно время завелись кусачие мухи. Жалились, конечно, больно, но я не слышал, чтобы они загрызли кого-нибудь насмерть.
«Вот что делает с людьми страх и недостаток информации», — подумал Илья. Сельмашевцы-то рассказывали ему ни много, ни мало об обглоданных скелетах в «синих» туннелях.
— К тому же оба эти выводка передохли за несколько дней, — продолжал энтомолог. — Нежизнеспособная мутация… Потом лежали под ногами сплошной биомассой. Бери — не хочу.
Бери? Бр-р-р…
— Их что, тоже ели? — поморщился Илья.
— А почему нет? Я же объясняю: насекомые — то же самое мясо, только очень мелко нарезанное.
Алексей Кириллович открыл один из ящиков, запустил руку внутрь и вынул бледно-желтую личинку толщиной с палец. Отряхнул от комочков земли.
— Не желаете попробовать?
— Нет, спасибо. — Илья поморщился.
— Мерзость какая!
— Брезгуете? И напрасно. Это универсальный высококалорийный продукт. — Пожилой интеллигентный жукоед расхваливал извивающуюся личинку, как диаспорский торговец — свой лучший товар. — Вкус, конечно, специфический, но к нему быстро привыкаешь. Зато насекомых можно потреблять в любом виде — в жареном, вареном или тушеном. А можно есть прямо так.
Алексей Кириллович положил личинку в рот. Под зубами хрустнуло, что-то брызнуло на куцую бородку. Жукоед утерся и вдумчиво дожевал насекомое. Проглотил без видимого напряга, как какой-нибудь грибочек. Усмехнулся, глядя в кислое лицо Ильи:
— Условности, всего лишь нелепые условности мешают вам употреблять пищу, которую проще всего добыть. У вас на красной ветке, вероятно, еще был выбор провизии, и вы могли привередничать. У нас выбора этого давно нет. Нас слишком много, а еды слишком мало. В конце концов, согласитесь, энтомофагия — это лучше, чем каннибализм.
— Лучше. Наверное…
Илья покосился на копошащуюся в ящике массу.
Но все же до чего противно!
— Вашу бы ветку на муранчу натравить, — фыркнул Илья. — Может, сожрали бы всю.
— Остроумно, остроумно. — Старичок вежливо усмехнулся. — А вы знаете, кстати, что муравьи и саранча некогда были довольно распространенной и излюбленной пищей человека?
— Зато теперь все изменилось с точностью до наоборот, — вздохнул Илья. — Пищевая цепочка выстраивается в обратном направлении.
— Да, теперь многое меняется, — согласился Алексей Кириллович. Он больше не смеялся и не улыбался. — Природа сходит с ума. Но, собственно, именно о муранче я с вами и хотел поговорить.
Илья удивлено поднял брови.
— И что вас интересует?
— Все. Я расспрашиваю о ней каждого, кто хоть что-то видел или слышал.
— Зачем? Работаете над новым кулинарным рецептом?
— Нет. — Алексей Кириллович оставался серьезен. — Хочу понять, с чем мы имеем дело. И есть ли у нас хоть какой-то шанс уцелеть в этом противостоянии.
В памяти всплыл разговор на Сельмаше и выдвинутое бородачом дядей Мишей предположение о том, что жукоеды могут подсказать, как извести муранчу.
— Ищете способ одолеть тварей? — напрямую спросил Илья.
Алексей Кириллович развел руками:
— Я всего лишь старый энтомолог. Но ведь и муранча — это всего лишь насекомое, пусть и вымахавшее до неприличных размеров. А я изучал насекомых не один год и написал на эту тему не одну научную работу. Так может быть, мои знания пригодятся не только для того, чтобы решать продовольственную проблему?
Резонно вообще-то.
Илья вспомнил огромные жвала-кусачки, вцепившиеся в прутья сельмашевской решетки. С этого он и решил начать.
— Ну что ж, слушайте…
* * *Алексей Кириллович внимательно его выслушал и, задав несколько уточняющих вопросов, удовлетворенно кивнул.
— Все верно, — пробормотал энтомолог. — Я так и думал.
— Что верно? Что вы думали? — насел на ученого Илья.
— Ну… — Алексей Кириллович задумчиво почесал подбородок. — Описанные вами мандибулы очень похожи на муравьиные.
— Что-что похоже? — не понял Илья.
— Мандибулы. Жвалы членистоногих. И феромонты опять-таки… Это особые пахучие вещества, с помощью которых обычные муравьи общаются друг с другом, — пояснил энтомолог, не дожидаясь нового вопроса. — Так называемая «химическая речь».
— Та вонь, которая идет от муранчи?
— Да, она самая. Но с другой стороны, с саранчовыми этих существ роднит наличие крыльев, надкрылков и, вероятно, задних прыгательных лап, с помощью которых они также обмениваются сигналами — только уже звуковыми. Очень интересный вид. Возможность летать, вернее, перепархивать с места на место по воздуху значительно расширяет потенциальный ореол обитания вида и увеличивает скорость передвижения колонии. И все-таки…
Алексей Кириллович тряхнул головой, словно принимая важное решение.
— Все-таки это не просто стая саранчи, тупо перемещающаяся в поисках пищи. Это высокоорганизованный социум, который больше напоминает муравьиное сообщество. То, что рассказывают очевидцы… Осваивание человеческого жилья… Сбор припасов…
— Ага, социум, — хмыкнул Илья, — Скажите еще — коллективный разум.
— Вполне возможно. — Энтомолог глядел на него спокойно и совершенно серьезно. — Вы не представляете, насколько упорядоченной и рациональной может быть жизнь муравейника!
