Земля заката (СИ) - Доронин Алексей Алексеевич

Прошли мимо еще трех больших островов – Младший отметил названия на своей карте, лёжа в каюте, будто это он сам был штурманом: Готланд, Эланд и Борнхольм. На всех этих кусках суши были поселения, а на Борнхольме даже горел маяк. И, как говорят, стояла радиовышка. Вместе эти штуки помогали кораблям в проливе не сбиться с пути, а содержали их торговцы и рыбники вскладчину.

«Хорошая, наверное, работа – быть смотрителем маяка. Только остров надо поменьше, и чтоб только пингвины паслись».

*****

Стокгольм и Хельсинки, как и Рига с Таллинном были полуразрушены и покинуты, подобно большинству крупных городов. Почему-то Эдик, Васян и Борис Николаевич говорили об этом со злорадством, будто это их втайне веселило.

Но после трех с лишним месяцев охоты за косяками в Балтике судно направлялось на юг. Как слышал Младший, в какой-то крупный порт на польских землях.

А перед этим они должны будут пройти мимо Калининграда.

– Это моя родина… – со странной паузой в конце произнес Николаич, когда они миновали зелёную полоску земли.

Младший увидел, что боцман трёт глаза. Но, нет, конечно, это ветер, как и у всех: то конъюнктивит, то ещё какая пакость.

– Красивый край, древний. Еще до прошлой мировой тут жили немцы, и называлось это всё Восточная Пруссия. А столица была Кёнигсберг, – рассказал боцман. – Но товарищ Сталин им дал по сусалам за то, что они у нас натворили. И этот кусок земли Союз забрал себе. Стал он зваться Калининград. В новую Войну ему сильно досталось. Отсюда взлетело много ракет, а вместо них прилетели другие… Короче, город снесло. Потом пришли солдаты сраного НАТО, но даже за развалины был бой. Настолько, что они прозвали их Сталинградом и оставили в покое. Остальные населенные пункты сильно бомбили, но тоже не смогли взять сходу. Тогда их взяли в осаду. Оборонялись долго. В каменных домах, в подвалах прятались, а ночью уходили в рейды. Так и обломились «партнеры». А потом эпидемии и морозы остановили бои. Уцелевших и их, и нас осталось не так много, чтоб продолжать воевать. Но границы русского края мы отстояли. Сейчас тут в основном рыбацкие поселки. Добывают янтарь, разводят живность… и ходят в море. С соседями сейчас не враждуют, торгуют. Но автомат у каждого на спинке кровати висит. Русофобы сраные кругом, спрятались под каждым, нах, кустом. Пусть спасибо скажут, что живы остались…

Боцман, как-то раз, будучи в хорошем расположении духа, показывал им фотографии. Аккуратные дома из камня, крыша из красной черепицы. Стадо коров, не очень упитанных. Но это были коровы. Младший в деревнях по дороге обычно только коз видел.

Песчаный берег с рыбацкими лодками и парус где-то на горизонте. Лепота.

Край показался Младшему красивым. Пока из всех Россий, которые он видел, лучше этой ему не попадалось.

Но, конечно, его там никто не ждал. Психологию людей во враждебном окружении он представлял. И понимал, что чужому тут не место. А тот, кто вроде свой, а вроде и нет – ещё хуже, чем чужой.

Младшему надо было уходить выполнять наряд, но если сам боцман его задерживает, то приходится остаться и дослушать.– Мне рассказывал один умник, что давным-давно тут жили славяне поморяне… но их германцы огерманили. Прикинь, Санька? Да и сами германцы кто… «Пруссия» – ничего не напоминает? Одну букву отбрось. Поэтому один черт – это наша земля. Отсюда и до самой Эльбы. И город Берлин тоже. А литовцы на самом деле русские, и латыши, и даже поляки, хоть и переделанные. Вообще все европейцы с наших равнин пошли. Это научный факт. Только они корни забыли. Эх ты… манкурат.

Младший хмыкнул. Его уже второй раз называли манкуртом, а он так и не погуглил, что это за зверь. Хотя он слабо представлял, что означает это слово. Дедушка рассказывал, что раньше, если ты хотел что-то узнать, достаточно было просто погуглить.

– Русский дух не вытравить даже тактическими ядерными боеголовками. И стратегическими тоже, – Николаевич поднял палец. – В каждом он есть. Слыхал, на юге есть какой-то правильный мужик, империю строит. Но даже если не он… Когда-нибудь Россия станет великой снова. Ты что об этом думаешь, Санька?

– Наверно, – пожал плечами Младший. Глаза его сузились. Ему хотелось спросить про этрусков. Откуда те взялись.

– Откуда сомнения? Станет, хоть и не при нашей жизни. Снова будут ледоколы моря бороздить и корабли с собачками в космос запускать. Может, и до Луны доберутся. Наши правнуки. А сам я из Лётного. Это рядом с Пионерском, – сказал Борис. – Вроде сейчас мирно… Но лучше держать порох сухим.

Глава 5. Свиноустье

Через неделю подошли к первому по-настоящему крупному городу на их пути, чтобы продать рыбу и загрузиться углём. Назывался он Свиноустье. А по-немецки – Швайнемюнд.

Скаро решил немного просветить Сашу.

– Приближаемся к Свиноустью. Поляки его называют Свиноуйсьце. Но так говорить – язык сломаешь! Тут живут пшеки и немного фрицев. Со вторыми гораздо меньше проблем, чем с первыми. А ещё тут ошивается шушера с половины Восточной Европы, потому что вдали от морей нормальной жизни нет.

К их беседе присоединился бывший неподалёку боцман.

– Есть тут и наши… хотя они уже не наши.

Что он имел в виду, Младший и другие спрашивать не стали. Боцман вообще иногда странные вещи выдавал. Как будто для него Война, и даже довоенные события, случились вчера. Книжек боцман не читал, но Младший видел у него много вырезок из старых газет.

Николаич напомнил, чтобы были осторожнее в городе и не нарывались на неприятности.

«А то нас выкинут отсюда и заправлять не будут. Даже если очень захочется всё разнести… держите себя в руках».

Этим же вечером они пришвартовались.

Первые два дня на берег никого не отпускали. Началась погрузка-разгрузка, работы хватало всем, в том числе и местным докерам. У их гильдии был на это патент.

Ещё надо было уладить формальности с местными властями и пополнить запасы.

Младший должен был сопроводить боцмана в торговую фирму. Грамотного и умеющего работать с цифрами, Данилова привлекли к задачам по торговой части. Ничего творческого – чистая рутина: донести коробку с документами, а потом помочь заполнять бланки и перепроверить арифметику. Боцман был дальнозоркий и плохо видел вблизи.

Он сказал, что им нужно в контору “Zawadzki i synowie, ltd.”. То есть «Завадский и сыновья». Здесь судно приобретало продукты для автономных походов в море, а также многочисленные мелочи вроде краски, тросов и машинных масел. Здесь же надо было заплатить за поставку угля.

Младший понял, что тут имеются не только мелкие лавки или купцы, но и довольно крупные торговые компании.

Город был богат. «Ляхи» оживили стокилометровую железнодорожную ветку и по ней на паровозах возили грузы. В гавани Младший видел много судов, одно из них было похоже на средних размеров танкер.

В Свиноустье имелся нефтеперерабатывающий завод. Не кустарные нефтяные «самовары», похожие на самогонный аппарат, где получают дрянное топливо, а полноценная, собранная по старым технологиям фабрика, где получали дизельное топливо, бензин и что там ещё делают из нефти…

На судне служили два поляка, поэтому язык с кучей шипящих согласных Младшего не удивил. Сначала не понятно ничего, но, если собеседник не тараторит слишком быстро и разговор идёт не о высших материях, то процентов семьдесят слов начинаешь «разуметь». А до смысла остальных тридцати можно додуматься.

Читать было даже проще, если, конечно, латиницей владеешь. Это он понял, пролистывая журналы в кают-компании. Там их имелась большая стопка, читанных-перечитанных, в сносном состоянии и в виде отдельных листков без обложки; толстых с большим количеством текста и иллюстрированных, совсем почти без букв, с «весёлыми» картинками; на английском, немецком, русском и ещё не пойми каких языках. Имелась и парочка польских журналов. «Przekrój» – разобрал Саша, хотя не знал, как это произносится. Вроде бы там был юмор.