Василий Гавриленко - Теплая Птица (отредактированный вариант с альтернативной концовкой)
настороженность, у некоторых - злорадство. Но настоящий укол беспокойства я
ощутил, увидев испуганное, покрытое испариной лицо адъютанта, спешившего ко
мне.
-Конунг, - выкрикнул Белка.- Самир и Машенька пропали.
-Что значит пропали?
-Ну, не вышли на построение. Их вообще нигде нет, конунг.
«К ЧП относятся случаи ненадлежащего исполнения своих
обязанностей, игнорирования указаний начальника отряда, употребления
оружия и продовольствия не по назначению, прямого неповиновения. Эти
случаи караются на усмотрение конунга, но не ниже средней категории
наказаний (арест, увечье и прочее). Случаи дезертирства, саботажа и
перехода на сторону противника: за подобные нарушения Устава –
немедленная ликвидация».
Сохранение каменного выражения лица стоило мне немалого усилия.
Похоже, это Череп, Чрезвычайное Происшествие, – последний пункт
инструктивного приложения к УАМР, пункт, которого страшатся все конунги.
Белка испуганно заглядывал мне в лицо.
-Может быть, - я кашлянул, - они от страху срут где-то под кустом?
Утопающий цепляется за соломинку.
-Мы все обыскали, конунг, – подал голос начальник саперной бригады.
Обломилась соломинка.
Самир и Машенька…. Первый считает, что я никчемный конунг и что куртка
с серпиком луны на рукаве по праву принадлежит ему. Второй ненавидит меня за
Николая. Итак, что же это? Ненадлежащее исполнение обязанностей, прямое
неповиновение, дезертирство, саботаж, переход на сторону противника? А ну, как
все сразу?
Подул ветер, покрытые быльем бараки негромко завыли.
-Это проклятый город, - прошептал Киряк.
Ну вот, уже и паникер объявился.
Шагнув к Киряку, я с размаху влепил кулаком по красной перепуганной
роже. Киряк не отшатнулся, не вытирая показавшуюся на губах кровь, пробасил:
-Спасибо, конунг.
Стряхнув с кулака красные сопли, я повернулся к Белке.
-Прочесать местность повторно. - (« Кара за нарушение Устава –
немедленная ликвидация»), - И еще: при обнаружении нарушителей – стрелять на
поражение.
Цепочка бойцов покачнулась, по лицам скользнули тени.
-Всем ясен приказ? Стрелять на поражение! – крикнул Белка. – За дело.
Стрелки разбрелись. Я остался с адъютантом.
«Если приказать отряду спешно оставить привал и следовать за
дезертирами по неразведанному периметру, это может вызвать брожение среди
стрелков, а возможно, и бунт. Не исключено, что Самир на это и рассчитывает».
Проглотив подступивший к горлу комок, я сказал Белке:
-Давай отбой.
Подняв автомат, адъютант выпустил в морозный воздух короткую очередь.
Из-за поросших бурьяном разрушенных домов, перевернутых кверху
брюхом ржавых автомобилей, разросшихся деревьев стали появляться группы
стрелков. Они приближались, держа наперевес автоматы; пять групп, двадцать
пять человек - клочковатые бороды, шрамы и ожоги на лицах, свирепые глаза…
Мне стало тревожно. Смогу ли я и дальше управлять этими угрюмыми
бородачами?
-Никого, конунг, - сообщил Богдан.
-Они уж далеко, - мрачно заметил Якши. – Небось, к резервации
подбираются.
Кое-кто несмело засмеялся: меньше всего можно было ожидать, что
дезертиры попытаются вернуться к своим, в резервацию, прямо в лапы ОСОБи.
Нет, такие поступки не совершаются с бухты-барахты; Череп – это чаще всего
обдуманное, выстраданное действо, с ясной целью и тщательной подготовкой.
Вот только как я умудрился проморгать его?
-Молодцы, парни, - кашлянув, сказал я. – Отбой.
-Слава конунгу, - нестройно протянули стрелки и разбрелись.
Со мной, как и положено, остался Белка.
Мы молчали, глядя, как бойцы рассаживаются на обледенелых камнях и
кочках, достают из мешков тварку.
Небо потяжелело, стряхивая на землю крупные хлопья. Кромка Джунглей,
видная отсюда, исчезла за снегопадом. Нужно спешить. Погода
благоприятствовала нам: укрывшись за стеной пурги, мы сумеем незаметно
приблизиться к питерам. Если только…
-Конунг, - подал голос Белка. – Как думаешь, Самир и Машенька
переметнулись к питерам?
Он что, прочел мои мысли?
-Я разве говорил это?
-Я думал…
-Думать – не твоя забота.
Белка умолк, ковыряя носком ботинка желтый снег.
-Как бы то ни было, нужно спешить, - посмотрев на адъютанта, проговорил
я. – Завтра с утра, если метель не прекратится, мы выступаем. Оповести бойцов,
пусть почистят и смажут оружие. Перед походом все получат дурь.
5
ЗАПАДНЯ
Метель не прекратилась, напротив, над городом нависла сплошная пелена;
на месте зданий возникли снежные курганы, кое-где из-под сугробов торчали
изломанные черные деревья. Тишина и неподвижность подавляли у стрелков
всякое желание переговариваться друг с другом. Двигались плотной цепью по
заглохшей дороге вдоль остовов домов, напоминающих рассыпавшиеся от
древности гробы; впереди, извиваясь, скользила поземка. Нулевой район остался
за спиной.
Я сжимал левой рукой цевье автомата, вдавив приклад в плечо.
Указательный палец правой руки в черной перчатке замер на спусковом крючке.
Ствол до поры до времени глядит вниз, но в любую секунду взметнется и
выплюнет в воздух свинец. Выстрелят двадцать шесть бойцов, идущих со мной
бок о бок.
-Конунг, - подал голос Белка. – Посмотри-ка.
О, старый знакомый! Огромная каменная фигура, свернутая на бок
исполинской силой, со снежными шапками на голове и плечах, указывала
обрубком руки в небо. Я где-то уже видел такой же памятник. Живое божество
древнего погибшего мира, гневливое и карающее могучей дланью, точно
муравьев со стола, смахнувшее с родной земли людей. Ленин.
Этот район на карте был обозначен как «Мертвый» и, правда, даже по
сравнению с Нулевым производил гнетущее впечатление. Здесь больше ржавых
машин и троллейбусов, бетонных столбов, переломленных, как соломинки; ям,
наполненных незамерзающей желтоватой жидкостью. Дома в Мертвом районе
гораздо выше своих собратьев в Нулевом: шести, семи и даже десятиэтажные
коробки с пустыми глазницами окон, выщерблинами и трещинами на громадных,
серых и коричневых, телах. Этот мир не порождал видений, не давал
возможности и желания представить, как тут было до Дня Гнева; казалось, - здесь
испокон веку ветер волнует поросшие бурьяном развалины и таращится на
перевернутые кверху брюхом машины мутный зрак солнца.
Автоматная очередь разорвала тишину. Я обернулся.
-Кто?
Мог бы и не спрашивать: Киряк, идущий третьим в левом крыле цепи, еще
не успел опустить дымящийся ствол.
-Какого хера?
-Конунг, - правая часть лица Киряка нервно подергивалась, глаза
расширились; он тяжело дышал, - Там…
Я повернул голову, куда указывала рука Киряка в грязно-белой перчатке. В
одном из верхних окон трехэтажного здания, явно выбивающегося из общей
громадности строений Мертвого района, что-то виднелось. Это могло быть что
угодно, - треплемый ветром обрывок красных обоев, какая-нибудь тряпка;
возможно, уцелевший после зачистки дикий.
-Киряк, в конец цепи.
Стрелок, опустив голову, повиновался.
-Еще раз пальнешь без приказа - ответишь по Уставу.
Метель усилилась, не давая рассмотреть маячащую в окне находку Киряка.
Сердце моё учащенно забилось, во рту появился неприятный привкус.
Это здание только казалось трехэтажным, на самом деле, трехэтажной
была небольшая пристройка, а большая часть строения - в два этажа. Желтая
штукатурка осыпалась, обнажив серый потрескавшийся кирпич. К черной пасти
входа вела бетонная лестница. Я ступил на нижнюю ступеньку и стал
подниматься, зная, что бойцы следуют за мной так же медленно и настороженно.
Возможно, как и я, они считают каждую ступеньку. Одна, вторая, третья … Восемь
ступеней.
Позеленевшая табличка: «Средняя общеобразовательная школа №...».
Дальше стерто, но и так ясно. То место, где бывшие учили своих детей.
«Сашка, ты в Devil Port играл? Да? Как на третьем уровне главаря
убить? Ну, этого, как его, Вельзевула? Я пробовал, не получается… Слушай,
