Владимир Кусакин - Все равно!
— Ты мне веришь?
— Тебе, да…
— Тогда мне пора, целую в глазик! — я повернулся и побежал.
Сзади голос Степана буркнул: — Тьфу на тебя!
У меня не было времени. С минуты на минуту сюда мог ворваться полк ОМОНа, или батальон ФСБ. Ударное потрошение — ваш лучший друг и помощник.
Поэтому я сказал: — Будешь говорить, оставлю жить. Если не будешь, не надо.
Чтобы ты не сомневался в моих словах, сперва поешь.
Действуя ножом как скальпелем, я вскрыл ему брюшину, обнажив кишки, подрезал одну, вытащил полтора метра, и сунул ему в рот. Он выплюнул.
— Недавно смотрел передачу, о том что учёные никак не могут найти звено, объединяющее обезьяну с человеком. Так вот, обезьяна; сегодняшний день — день великого открытия, я его нашёл. Это ты, мудак! Куда ведёт эта дверь?
— Истинный мусульманин не боится смерти, собака!
— Не договорились, жаль. Сейчас я набью тебе полный рот твоими кишками и ты подавишься. Примет тебя Аллах в свои райские кущи? Как там в Коране?
Ужас от этой картинки отразился на его лице. Воин должен пасть в бою….
— Это подземный переход в лабораторию.
— Разве она не здесь?
— Здесь мы называли "дом отдыха". Лаборатория в соседнем здании.
Так. Ясно. Пора идти. Я схватил его за волосы, вошёл внутрь и попробовал захлопнуть. Что-то хрустнуло в его голове.
— Теперь ты может и попадёшь в свой рай. Хотя, вряд ли.
В щель приоткрытой двери стали слышны крики и топот множества ног. Менты!
Я побежал.
Тоннель был около ста метров длиной и выводил далеко за ограду «санатория», в неприметный старенький двухэтажный особнячок с эркерами и садом перед фасадом. Садом перед фасадом — здорово звучит, почти задом…
В конце широкая двустворчатая дверь, которая была открыта, а охранник пялился в окно на безобразие происходящее на улице, и говорил: — Вах-вах!
Ударом по затылку я думал отключить его на время, вместо этого он ткнулся носом в стекло, разбил его, и его артерия оказалась перерезанной. Он висел головой наружу и булькал. Я этого делать не хотел.
Неосторожное обращение с клиентом — да! У каждого врача например, есть своё кладбище, или лошадка опять же, на четырёх лапах, а спотыкается. Так вот: я вам не лошадка, ноги у меня две, и доктор из меня хреновый, сам знаю.
Вот такая вот эпитафия.
Лаборатория по моим прикидам должна находиться на втором этаже. Так со всех сторон удобней и безопасней, и вряд ли они держат в доме больше одного охранника, если не хотят привлекать внимание. А вот то что интересует меня, должно находиться в сейфе. Это вам не Европа. Живо утаранят нужную вещь.
На втором этаже горело ночное освещение и было тихо. Приёмная "Отраслевой фирмы Лотос" была открыта и я вошёл. Подёргал дверь директора — ноль шансов, морёный дуб с металлом. Ковырять с моими возможностями неделю можно.
С другой стороны, должны же они приехать сюда повинуясь чувству долга.
Хотя бы проверить? Я бы на их месте мчался как на пожар. Пожар!
Пожарные перекрыли улицу, плюс менты, КПСС и ФСБ, любопытных тьма. Вот их пока и не пускают. Им нужен звонок из центра, из Москвы то есть, от влиятельного
Мужичка, и они его скоро получат, хоть и ночь в столице.
Надо бежать вниз и забаррикадировать дверь в тоннель, а то ещё Стёпины сослуживцы пожалуют не вовремя.
Время здорово прессовало меня. Выкинул труп охранника за окно, в кусты. Задвинул штору, стекла то нет. В подсобке нашёл лопату, отломал черенок и подпёр дверь в подземный переход. Теперь можно было ждать гостей. Прятаться в приёмной всё равно негде, но классика выручает. Если стоять за шторой, то тебя не видно. Проверять вряд ли будут, их время круче меня жмёт. Но дверь в тоннель, они первым делом обязательно проверят, а уж потом спасать прибор.
Ну, вот. Звонок снизу. Приехали. Охранник должен открыть, а его нет. Испугался и убежал, скотина. Каждый урод здесь знает, что дяденьки нехорошими делами занимаются. Вот он и убежал к себе на Кавказ, типа проверить, как там барашки без него, не сдохли?
Менты они конечно не гении, но ведь всё равно догадаются, в какой дом подземный ход устроен, и придут прямо по улице. Так что побыстрее, родимые!
С дверью возились недолго. В конце-концов она хрястнула и отворилась, а я на цыпочках побежал прятаться. Гулкие шаги нескольких человек по коридору.
Голос: — Ждите здесь!
Вошли двое. Забрякали ключами, открыли, зашли внутрь.
— Давайте быстрее Павел Сергеевич!
— Вы мне не указывайте! — резкий бабий голос. — Я всё таки ваш начальник! А ваша задача была, чтобы этого не случилось!
— Открывай сейф поживей, козёл! — раздался удар.
— Вы мне за это заплатите!
Лязг замков, скрипнула дверь сейфа…
— Вот он! Видите, ничего с ним не случилось!
— Дайте его мне!
— Не отдам! И не смейте подходить ко мне с этой штуковиной!
Выстрел, кто-то упал. Должно быть профессор.
Как говорил Илья Эренбург — великий русский писатель и инженер душ человеческих:
— Если ты убил одного немца, убей другого — нет для нас ничего веселей немецких трупов!
Да, упырь был ещё тот! Это не дурацкие фантазии про вампиров с эльфами.
Это суровая правда жизни, где за одного убитого, двух убитых дают.
Не поняли? Значит не судьба …
Сосед у меня, как нажрётся, сына начинает учить, балкон открыт, всё слышно:
— Ты, — говорит — паскудник, только на гитаре бренчать, а Марат Козей в твои годы уже тысячу немцев убил!
А сын ему:
— Где же я тебе столько немцев найду?
— Смеёшься над отцом, змеёныш? Лёня Голиков поезда под откос пускал!
— Ага! — отвечает сын. — А белорусские партизаны салом рельсы мазали …
— Зачем? — не сварило у папы.
— Трение меньше. Немецкие паровозы до Урала остановиться не могли!
— Да я тебя за такие слова …
— Тогда я тебя как Павлик Морозов сдам, что ты краску на заводе воруешь и на шмурдяк меняешь, пионер-герой!
Обычно после этого папаша затыкался, до следующего воспитательского порыва.
Тля такая, а воспитывает!
А стрелок тем временем пошёл на выход. Обе руки у него заняты. Сумка с прибором и пистолет. Прошёл мимо. Пора. Я выскочил как чёрт из коробки, и без затей ударил по голове рукояткой ножа. Он без звука завалился на пол, я поддержал.
Подобрал пистолет, вложил ему в руку, прижал своей, и понёс его к двери. Не знаю что они учуяли, только дверь почти вылетела, с такой силой они ворвались в комнату.
Надо было им подождать немного, конечно. Было бы больше шансов. Я выстрелил.
В ответ прозвучал залп из двух стволов. Тело у меня в руках задёргалось в предсмертных конвульсиях. Поэтому следующий выстрел я тоже промазал. Зато все остальные попал, и они тоже. Только не в меня. Не то чтобы стрелки были неважные, просто при перестрелке в комнате, очень большой дефицит времени.
В общем, время нужно чтобы прицелиться. Хотя я слышал, что есть такие ганмены-диверсанты, могут из двух стволов сорок-пятьдесят вооружённых солдат порешить. Но это — большой талант. Один на миллион.
А так получается что один убил двух, но и его тоже не забыли. Взял сумку. Если так пойдёт и дальше, то у меня будет коллекция. Посмотрел внутрь. Ещё и денег куча, на дно лечь собирались. Прибор бросил, он мне не нужен, а всё остальное понадобится
Я был уже за забором, когда здание осветилось, и в окнах замелькали тени…
Единственное, что меня занимало сейчас, это вышли они на Стёпу или нет. Надо готовить его эвакуацию, и подальше. Пошёл делать звонки.
О роте химзащиты я узнал в местном отделении Гражданской обороны. Вот к ним и поехал. Старший лейтенант Митрохин сидел в своём кабинете завалив ноги на стол и глядя в потолок на ленивого паука, также неподвижно застывшего над головой командира.
— Ты кто? — спросил он, не утруждая себя посмотреть.
— Врач.
— А-а, врача нам не надо. У нас своих здесь сколько угодно, врачей. Врут постоянно.
Вчера пять комплектов химзащиты затырили куда-то. Слушай, — внезапно оживился он, — Может ты доктор?
— А как же, физиохеропат!
— Тогда у тебя и спирт есть?
— У меня есть мотоцикл с коляской, а в ней три ящика водки.
Митрохин широко перекрестился и глядя на паука сказал:
— Спасибо тебе господи, за неусыпную заботу о своём недостойном сыне. Аминь! Пошли! — он вскочил и поволок меня на улицу.
После того как ящики уютно разместились под столом, старлей поставил две кружки и открыл бутылку.
— Ну давай рассказывай, херопут, что тебе нужно?
Он замер как перед прыжком, и выпил почти полную кружку до дна.
— А почему она холодная?
— В холодильнике стояла.
— В холодильникке-е… — смачно протянул он, и с тоской глянул в угол.
— Здесь тоже холодильник стоял, а теперь видишь, до чего докатились? Как твоё имя? Хотя какая разница? Пей!
