Владимир Кусакин - Все равно!
— Мне конец не нравится, так что заткнись!
— Какие мы нежные! — он сделал вид что прицелился и надавил на курок.
Светящаяся струя трассеров кажется накрыла идущий впереди Форд.
— Промазал. — сказал я.
Он дал ещё одну очередь.
— Деться им некуда. — сказал Стёпа. — До города ещё четыре километра по прямой, они рисковать не будут, свернут, вот увидишь.
Форд с бандитами действительно свернул налево.
— Давай направо!
С ума сойти с этими местными, все дороги знают!
Я повернул, и мы помчались по бетонной дороге.
— Сейчас будет эстакада, влетай на неё и тормози.
Мудрёны дела твои, Господи!
Есть две дороги.
Одна, на которую свернули бандиты, делает большую петлю и уходит в район частных коттеджей, вилл и сараев, за большими каменными заборами. Для них это спасение, в лабиринтах узких кривых улиц слишком легко затеряться от погони.
Другая сворачивает направо, и по широкой дуге выходит на эстакаду, под которой как раз и пролегает дорога банды. Там ещё железнодорожные пути, но это неважно.
— Ничего не понятно! Кто хоть это у вас строил такие мышеловки?
— Обычный объезд на комбинат железобетонных конструкций.
Мы взлетели на эстакаду и встали, над пересекающей внизу дорогой.
Стёпа быстро управлялся со своим чудовищем.
— Может ляжешь? — спросил его, просто так.
— Так сектор обстрела больше. — пропыхтел он, — Ленту подержи!
Он упёр сошники в ограждение и встал позу Геракла поражающего Гидру.
Сумасшедшая у меня неделя.
Автомобиль приближался. Уже немного рассвело и почти все детали были видны.
Степан подпустил их на сто метров и начал гвоздить. Иначе это не назовёшь.
Форд стало рвать на части, как картонную коробку. Светящаяся струя трассируеще-бронебойного металла сожрала всё живое там, внизу. Лента закончилась. Внизу всё горело. Хлопнул бензобак. Отомстил капитан за ребят. Они довольны теперь.
— Поехали назад? — спросил он. — Мне ещё смену сдавать.
Спи, мой Ленин, спи, прекрасный. Баюшки-баю. Тихо светит месяц ясный В Мавзолей твою…
— У тебя чего, крыша поехала? — Стёпа смотрел на меня с опаской, всё-таки я за рулём.
— Нет пока. Так, вспомнил. Мне лет двенадцать было, в детдоме.
Учительница наша заставляла стихи учить, каждый день новое.
— Вот зверюга!
— Нет, Степан. Права она была. Математиками вы врядли станете говорила, а от стихов память развивается. Причём от стихов непонятных и бесполезных, с вашей точки зрения. Поэтому, кто не выучит останется без обеда, или без ужина.
— Я ж говорю — зверюга. Ну и как, учили?
— Учили, да ещё как. Сначала трудно было. Но это только первую неделю, по-моему. А я решил пойти дальше. Напишу, думаю свой стих! Взял «Колыбельную» Лермонтова, и переделал творчески. Только в газету не надо было посылать.
— И что потом?
— Выпороли, как сидорову козу. Тетрадку с моими стихами отобрали.
— Хе-хе! Это когда же было?
— При Андропове. Слушай Стёпа, а пулемёт этот вы из командировки притаранили?
— Эге-ж! Из неё…
— А начальство что?
— Глаза закрывают пока. Так ведь всем спокойнее. Это же не первый случай.
— Тогда я отсюда подальше. Мне светиться нельзя.
Степан кивнул. Ему предстояло держать ответ. За своих людей, за пост, и за убитых бандитов тоже. А ещё две машины …
— Волгу скажешь, задержали по подозрению. Поставишь потом на площадку, где вы там задержанные автомобили держите?
— Не боись! Всё будет путём!
— И ты не кашляй!
— Адрес запомни. — Степан продиктовал свой адрес.
Я вылез из машины и пошёл по направлению к городу.
Мишку я засёк на следующий день, когда он со своей мадамой на прогулку пошёл.
Посмотрел на него издали. Не понравилось мне кое-что. Вроде всё нормально, и в то же время что-то не так.
Через день я выбрал место в конце улицы, посмотреть как они прогуливаются, и как далеко от гостиницы. Ещё пару дней наблюдал, не изменится-ли маршрут, и кто так сильно мной интересуется. Потому что количество народа на улице, явно превышало разумные пределы. Начиная с самого утра.
Я подумал что пора подключать Степана. После недели мытарств, последовавших похорон и дознавания прокуратуры, он посветлел лицом и смотрел на мир не так угрюмо. Суммируя все плюсы и минусы, Стёпа пришёл к выводу, что майорские погоны ему не светят, и забыл об этом. Поэтому, когда днём позднее, Мишка со своей Мартой вылезли из постели на свой обычный променад, Степан уже поджидал на лавочке, изображая ленивого мента, каким и являлся.
Дело в том что Мишель-пакостник, разбрасывает сигаретные окурки везде, особенно на улице. Вот на этом я и решил его поймать.
Они вышли как обычно, в одиннадцать часов утра, и пошли вдоль улицы разглядывая многочисленные витрины маленьких магазинчиков, в изобилии выросших за последние годы.
Мишка — галантный кавалер, тратит деньги на свою маму Марту безмерно, а она и рада. За то время что я следил за ними, она постоянно что-то покупала, а кавалер расплачивался зелёной капустой, в изобилии произрастающей на грядках фермера Жеки. Марта потянула его за руку, намереваясь зайти в очередную лавку, он картинно отставил руку и уронил огрызок сигары на тротуар.
— Молодой человек! — строгий голос Стёпы прозвучал как глас судьбы. — Вы ничего не забыли?
Мой напарник недоумённо поднял голову и стал озираться по сторонам, как будто не видел приближающегося капитана милиции.
— Не наглейте, если не хотите провести ночь у нас. — сказал Стёпа. — Лучше поднимите то что вы сейчас бросили.
— Что вы себе позволяете? — начал возмущаться Мишка.
Из дверей выглянула Марта.
— Мишель… — сказала она и запнулась увидев громадного полисмена. Мгновенно раздев его глазами, она покраснела и стала строить глазки. Но Степан был, как скала. Зато Мишке это не понравилось.
— Иди, иди! — подтолкнул он её в дверь бутика. — Тебя ещё здесь не хватало! Сколько я тебе должен, капитан?
— Вы должны поднять окурок и бросить его в урну!
— Сто долларов?
— Я вызываю наряд! — Стёпа потянулся к рации.
— Хорошо, поднимаю! — Мишка нагнулся, поднял свой окурок и положил его в урну.
— Доволен?
— Нет, сейчас я вам выпишу квитанцию на штраф. Приготовьте триста рублей.
— Я ему сто долларов давал! — трагическим голосом завыл нарушитель, шаря по карманам. — Нет у меня наших! Эквивалент подойдёт?
Он держал в руке десять долларов.
— Курс — один к двадцати девяти, сдачи не надо!
Стёпа коротко кивнул выписывая квитанцию, положил ручку в карман, перевернул листок тыльной стороной и сказал:
— Прочитайте что здесь написано, и никогда больше так не делайте!
На обратной стороне моим почерком, карандашом было нацарапано: "Идите с Мартой к лаборатории, возле неё урони что-нибудь. Всё! Возвращайся в Москву. 22."
Первый этап закончился. У Стёпы становилось жарко, могут проверить. Надо менять квартиру….
Мишка с Мартой привели меня на улицу Красногвардейскую, к двухэтажному зданию выстроенным буквой «Г», за сетчатым забором. Он не нашёл ничего лучшего, как уронить новую покупку Марты в грязь, на пыльный тротуар.
— Бывает. — сказал Мишка в ответ на визжание подруги. — Пошли назад, прощаться будем!
Они ушли. Я подождал полчаса, всё было тихо, топтуны ушли за парочкой, «таксисты» разъехались, чтобы занять свои позиции около гостиницы. Было пусто.
Я обошёл здание, высматривая наиболее удобное место.
Придётся опять просить Стёпу о помощи. Позвонил ему на мобильный.
— Ты где сейчас?
— В управлении.
— Подожди меня, разговор есть!
— Хоп! — ответил он. — Буду!
Заглянул в его кабинет на секунду.
— Жду тебя в отстойнике! — и побежал вниз по лестнице на служебный выход.
Молоденький сержант, охранявший дверь, поднялся преградить мне дорогу.
— Я в отстойник, капитан Мельниченко сказал …
— Ну иди, раз капитан… — буркнул он.
После уничтожения двух казённых Фордов и бандгруппы, Степан не был в фаворе у начальства, зато был героем для всех остальных. Народный, так сказать, герой.
— Глупые у вас начальники, Стёпа! Я бы сделал из тебя пример для подражания. Знаменитый герой Кавказа и прилегающих к нему аулов, выпивает литр самогону за один присест, с двумя килограммами сала, а сколько штрафов собирает он с нерадивых шофёров? Его мундир пятьдесят шестого размера, распухает к концу смены от бумажек различного достоинства и цвета. Он становится похожим на большой дирижабль, гордо реющий в недоступных простому смертному высотах!
Равнение на Стёпу!
— Трепач ты, Жека! — довольно заулыбался дирижабль. — Говори, чего звал?
— Я от тебя съезжаю, прямо сейчас. Это раз. Два: Этой ночью мне будет нужен твой пулемёт и милицейская форма. Тебе надо быть в Управлении в 11 часов вечера…….
