Дроздов Федорович - Самец причесанный
— У вас с ним сразу случилось?..
— На третьем свидании. В первые два мы просто разговаривали. Рассказывали о себе, о своем мире, о том, что любим и о чем мечтаем. Говорили и не могли наговориться. А потом он обнял меня и прикоснулся губами к лицу. Я поняла, что это такая ласка, и ответила ему тем же. Мы стали целовать друг друга, а потом, не сговариваясь, сбросили одежды. В первый раз было так смешно! — мать улыбнулась. — Константин не умел ласкать женщин, их у него прежде не было. Что говорить про меня? В лупанарий преторианок не пускают, а заводить мужчину из нол треспарте позор. У меня были Дни, и мы зачали тебя.
Мать умолкла.
— Дальше! — попросила я.
— Свидания продолжались больше месяца. Потом кто-то донес, и в инсулу пришла стража. Мне грозила смерть: за связь с храмовым мужчиной нол казнят. Нас выручила Помпония. Она дежурила внизу и успела предупредить. Стража застала нас одетыми, ложе было не смято. Мы отрицали, что у нас связь. Стража не поверила, но доказательств не было. От меня пахло беременностью, но кто мог доказать, от кого она? Обвинить центуриона претория храмовая стража не решились. Она увела Константина, а назавтра его услали в Малакку.
— Мы ездили к нему. Я была маленькой, но помню.
— Он хотел на тебя посмотреть. Мы встретились тайно. Когда истек контракт с храмом, Константин выпил лекарство, лишающее мужчину возможности иметь детей. Он подписал контракт со мной и переселился к нам. Вот и все.
— Почему мы так долго жили в лагере?
— Я боялась завистников. Свой мужчина у нолы! У сенаторов их нет, а тут какой-то центурион! Константина могли сманить или принудить меня уступить его контракт. Он это понимал и не возражал. Освоил кузнечное ремесло, ремонтировал оружие…
— От него пахло дымом и кожей, мне нравились эти запахи. Еще он чудно пел.
— Меланколие — дульче мелодия, — затянула мать, — меланколие — мистериос амор…
— Меланколие, — подхватила я, — меланколие, дин армония инимий ку дор…[14]
— Мы перебрались в домус, когда я стала трибуном, — продолжила мать, когда мы смолкли. — Его уже не могли отобрать. Но Константин к тому времени болел, и мне не удалось его спасти.
Она пригорюнилась, и я не стала ее тревожить. Самой тяжело: отца я очень любила.
— Почему ты заговорила о нем? — внезапно спросила мать. — Мечтаешь об Игрре?
— Да! — призналась я.
— Он напоминает Константина, — кивнула мать. — Такой же красивый и добрый. Мог выбрать богатую женщину, но предпочел «кошку». Константин согласился жить с нами, хотя мог пойти в лупы. Он много работал, чтобы помочь нам, хотя мог требовать содержания. Я до сих пор плачу, вспоминая его, — мать смахнула со щеки слезу. — Но Игрр все же другой. Он отчаянный, а Константин был тихим и бесхитростным. Игрр себе на уме и захочет быть главным в доме.
— Это не важно, ма!
— Есть и другая причина. У Игрра — Виталия.
— Он может взять вторую жену.
— Виталия не разрешит.
— Уговорю.
— Как?
— Предложу защиту.
— От кого?
— Флавии.
— Ты думаешь?.. — удивилась мать.
— Я в этом уверена. Видела, как принцепс смотрит на Игрра. В ночь, когда мы дежурили в Палатине, Флавия зазвала его в спальню и хотела соблазнить. Но тут явилась Касиния и помешала. Подумай сама! Почему принцепс послала сюда когорту? Ей нужна Виталия? Десять раз смешно. Виталия не интересовала Флавию, пока Игрр не отправился в Балгас. А теперь принцепс вытребовала права диктатора. Спрашивается, зачем? Заговор подавлен, причастные к нему наказаны. Она хочет Игрра! Прикажет расторгнуть его брак и заключит с ним новый. Кто сможет ей помешать? Никто!
— Пожалуй! — согласилась мать.
— Но если вторая жена Игрра окажется дочерью трибуна, Флавия не осмелится. С преторианцами шутки плохи.
— Толкаешь меня на измену? — сощурилась мать.
— В чем измена? — возмутилась я. — Разве мы покушаемся на власть Флавии? Отказываемся выполнять ее приказы? Почему Игрр не может на мне жениться? Это его право. Флавии, конечно, это не понравится, но наказать нас она не посмеет. Как объяснить это преторию? Дочка трибуна стала женой пришлого? Разве в этом ее вина?
— Флавия дала тебе центурию, — напомнила мать.
— А мы с Игрром спасли ее от убийцы. Я ничем ей не обязана! Почему ты возражаешь, ма? Подумай, какая родится внучка!
— Две! — сказала мать, подумав. — На меньшее я не согласна. Еще лучше — три! Я выйду в отставку и буду их растить!
— Согласна! — кивнула я.
— Осталось уговорить Игрра, — вздохнула мать. — Это труднее, чем Виталию. Он человек с характером. Столько женщин хотели его, а он их не пожелал.
— Не совсем так, — сказала я, потупившись.
— Ты хочешь сказать?.. — ахнула мать.
— Он не брал меня, если ты это имеешь в виду, но держал меня на коленях. Гладил и говорил, что я красивая. Уверял, что готов полюбить меня. Вот только Виталия встретилась ему раньше.
— Никогда бы не подумала! — покачала головой мать. — Надо же! И в кого ты такая шустрая?
— Догадайся!
Мы обе рассмеялись.
— Одного не могу представить, — сказала мать. — Как вы с Виталией будете его делить?
«Я собиралась делать это с контубернием!» — хотела сказать я, но вовремя прикусила язык. Матери не следует этого знать. То была глупая идея, не удивительно, что Игрр ее отверг. Восемь жен — это слишком много, между собой они никогда не договорятся. Двоим проще. Две — это в самый раз, а больше незачем.
— Виталия — старший декурион и бывшая преторианка. Я — центурион претория. Мы обе воины и найдем общий язык! — сказала я.
— Да поможет нам в этом богиня! — подвела итог мать.
Сани, проводник. Счастливая
Отчалили мы к полудню. Сначала Игрр лечил и перевязывал сарм — как своих, так и Саруки (этих-то не стоило), затем давал указания Амаге. Та оставляла раненых на попечение в караван-сарае и шла с нами. От предложения Дандаки перейти к ней Амага отказалась. Неудивительно: теперь она побежит за Игрром, как собачка. Меньше чем за месяц он сделал ее богатой и знаменитой. Победить лучших сарм Степи! Взять богатую добычу! И все благодаря Игрру. Он подсказал Амаге, как все сделать, и взял на себя самое опасное. У меня слабеют колени, когда я вспоминаю тот бой. Если б Игрр погиб, я бы не пережила.
Пока Амага с Игрром рядились, я нервничала. Он что, не понимает? В Балгасе неспокойно, Дандаки с воинами ускакали избирать Маду, бросив нас без защиты. Если в город ворвутся орды, нам конец. Кто их остановит? Амага с ее детьми? Не смешите кварту! Зачем нам Амага? Ее сармы обзавелись доспехами, обвешались оружием — хватит с них! Сейчас, когда в Степи род пошел на род, Амага только помеха.
В конце концов, мы сели на лошадей и отправились к пристани. Хозяйка лодки ждала. Не удивительно, что из обещанной платы я дала вперед половину. Я проверила весла, оценила сеть (сарма не обманула, положила новую) и вручила хозяйке остаток. Та убежала довольная. Я расстелила в лодке прихваченные одеяла (с сотницы не убудет, а госпоже Виталии нужно лежать) и стала грузить припасы. Игрр стал мне помогать.
— Она поплывет? — спросил, заметив, как лодка качается.
— Это хорошая и прочная лодка, — успокоила я.
— Она кожаная!
— У сарм все такие — дерево дорогое. Из него сделан только каркас. Не беспокойтесь, господин! Я плавала в этих лодках.
Он покачал головой, но спорить не стал. Только снял с себя и Виталии доспехи и поручил их Амаге. С возвратом. Правильно! А то у сарм глазки сразу заблестели. Хватит того, что в тупике награбили! Мы собрались отчалить, когда прискакала Дандаки.
— Уезжаешь? — спросила, спрыгнув с коня.
Игрр кивнул.
— Бимжи избрали Великой Матерью, — поведала сотница. — Она повелела ордам отойти от Балгаса. Те подчинились.
— Поздравляю! — сказал Игрр.
— Не все так радостно, — скривилась Дандаки. — Орды знают об убийце вождей. Клянутся отомстить. Берегись!
— Обломаются! — ответил Игрр.
— Советую остаться. В Балгасе ты в безопасности. Когда Степь успокоится, уйдешь.
— Я сдержал слово? — спросил Игрр.
Дандаки кивнула.
— Тогда все!
Игрр шагнул в лодку. Та качнулась и замерла. Сотница подошла ближе.
— Я помню, что обещала, — сказала тихо, — но Степь взбудоражена. Орды потеряли вождей, начинается борьба за власть, сармы кинутся делить выпасы и водопои. Будет война. Кто-то пойдет на рома, и я не смогу этому помешать. Для начала нужно укрепиться в Балгасе. На это уйдет время.
— Надеюсь, недолгое! — сказал Игрр.
— Прощай, муштарим! — кивнула сотница и забралась в седло.
Я взялась за весло. Амага и ее воины закричали и замахали руками. Я оттолкнулась от пристани и вывела лодку на середину реки. Течение подхватило нас и понесло.
— Прилягте, господин! — сказала я Игрру. — Я поведу лодку. Я умею.
