Дроздов Федорович - Самец причесанный
В подтверждение моих мыслей стрела ударила в лорику. Пробить не пробила, но по спине будто палкой хватили. Я ускорил шаг. Если б не скутум! Бросить нельзя — свои же подстрелят! Ишь, наладились: уже которую стрелу щитом ловлю.
…В бедро ударило, когда до ворот оставалась пара шагов. Я упал на колено, и это, как я узнал позже, меня спасло — стрела пропела над головой. Наверняка метили в шею. За воротами заорали, створка распахнулась, и выскочившие воины втащили меня внутрь — прямо под ноги коня сотницы.
— Жив? — спросила она, склонившись с седла, и сама же ответила: — Жив! Богиня любит тебя, Игрр!
Опираясь на исклеванный стрелами скутум, я встал. Ногу дергало, но ходить можно. Похоже, кость не задета.
— Я убил их, Дандаки!
— Видела! — кивнула сотница. — Отдыхай! Теперь наш черед.
Она прокричала команду. Створки ворот поползли в стороны, и сотница, опустив копье, вылетела в тупик Следом устремились другие воины. Я осмотрелся. Под стеной лежали тела трех сарм — все с торчащими из глазниц стрелами. Это они прикрывали меня: били в спины телохранителей, когда те повернулись ко мне лицом. Они расчищали мне путь. Дандаки отобрала лучших, хотя понимала: лучницы умрут. Мир вашему праху, девочки! Простите, что так вышло!
Бросив скутум и обломав торчащий из ноги черенок стрелы, я захромал к дому. Рана пустяковая, займусь позже. Надо влезть на чердак и посмотреть, как разворачиваются события.
Виталия, сигнальщик. Радостная
Отговаривать мужа я не стала — бесполезно. Уж если Игрр решил… Он, конечно, погибнет. Напасть на вождей в окружении телохранителей — верная смерть. Но это единственная возможность спасти всех, включая Амагу с ее детьми. Как декурион «диких кошек» я это осознавала.
— У меня будет поручение, sole, — сказал Игрр перед тем, как спуститься вниз, — очень ответственное. Нужно подать сигнал Амаге, — он указал на буцину, — и в нужный момент. Протрубишь раньше — насторожишь вождей, и у меня не получится их убить. Если позже, то мне «pizdec» (я не знаю, что означает это слово, но догадалась), не успею уйти. Ты «дикая кошка», бывала в боях и сумеешь определить нужный момент. На тебя вся надежда.
— Сделаю! — пообещала я.
Игрр потрепал меня по плечу и ушел, я осталась на чердаке одна. Время тянулось медленно. Я старалась не думать о предстоящем. Что поделаешь, война. Горько, когда в ней гибнут ни в чем не повинные мужчины, но я сумею пережить. У меня будет Гайя… Я уговаривала себя, но внутренний голос кричал: «Это из-за тебя! Не окажись ты в плену, Игрра не заманили бы в Балгас! Он остался бы в Роме и уцелел. Он мог сделать столько полезного! Тебе не следовало сдаваться сармам. Да, погибла бы турма, но чего стоят жизни тридцати «кошек» в сравнении с его жизнью? Таких, как Игрр, в Паксе не было тысячу лет и, возможно, еще столько не будет…»
Я заставила себя успокоиться. Что бы ни случилось, я выполню поручение мужа. Он надеется на меня. Раз есть возможность помочь, я обязана это сделать. Он правильно сказал: я «дикая кошка»! Держитесь, вонючки! Вы не знаете, кто к вам идет!
…Когда Игрра вытолкали в тупик, я растерялась. Он передумал идти, а Дандаки, несмотря ни на что, заставила? Вдобавок мужа пнули… Сучки! Оказавшись перед воротами, муж закрутил головой, как будто ища поддержки, и тут я сообразила, что это игра. Что-что, а робким Игрра назвать нельзя. И щит он держит обеими руками… Преторианец так никогда не сделает.
Игрра окликнули, затем две сармы потащили его в угол к вождям. Он бежал, подволакивая, будто от страха, ноги, и я поразилась его умению притвориться. Даже я почти поверила… Сармы точно решат, что он слизняк!
Игрр скрылся за щитами, и я напряглась. Сейчас! Сердце застучало быстро-быстро. Гайя ворохнулась, но я велела ей замереть. Не сейчас! Она подчинилась.
За щитами ничего не происходило. Неужели сармы обнаружили у Игрра оружие, и хитрость раскрыта? Если меч нашли, Игрру ничего не грозит: скажет, что взял для защиты. А вот если успел напасть… Но тогда я услышала бы крики. Я напрягла слух. Из-за щитов доносился говор, но разобрать его не получалось — далеко. О чем Игрр беседует с вождями? Договаривается? Объясняет им, что они «не правы»? С ними бесполезно…
Клич «бар-ра!» заставил меня подпрыгнуть. Началось! Я приникла к щели. Дать сигнал? Или рано? Спешить нельзя, но и опоздать страшно.
— Муштарим! Муштарим! — завопили сармы, и я поняла: пора! Метнувшись к буцине, я выдула призывный клич и, не медля, вернулась. В углу у сарм творилось что-то непонятное. Толпа колебалась и подавалась к воротам. Глянув вниз, я заметила, как лучницы Дандаки, вскочив на повозки, пускают стрелу за стрелой, и почти каждая попадает в цель. Не удивительно: до противника пару десятков шагов. Сармы, опомнившись, принялись отвечать, и сначала одна, а затем другая лучница сотницы свалились с повозки. Осталась последняя — самая ловкая и упорная. В этот момент у входа в тупик раздался вой. Я повернула голову. Сармы Амаги, спешившись, перегородили выход щитами и выставили копья. Стрелки на лошадях стали метать стрелы поверх их голов. Такую тактику подсказал Игрр. Мы с Дандаки только плечами пожали. В Паксе сармы устраивают карусель, метая в противника стрелы, а у рома лучники выходят вперед. Цель — расстроить порядки врага. Но чтоб пехота прикрывала стрелков…
Я глянула в угол. Круг сарм распался, из него вырвался Игрр. Прикрывшись щитом, он ринулся к воротам. Бежал, перепрыгивая через тела, и, наверное, быстро, но мне казалось, что он едва движется. От поредевшей толпы сарм отделились три с луками. Одна немедленно получила стрелу в глаз от последней из лучниц Дандаки, но две другие убили обидчицу. После чего принялись целить в Игрра. В лучниц полетели стрелы Амаги. Звезда Степи разобралась в происходящем. Лучницы спрятались за щиты, но от намерений убить Игрра не отказались. Я сжала кулаки: беги, Игрр, беги! Скорей!
…Стрела ударила мужа в лорику и отскочила — ромский доспех так просто не пробить. Вторая лучница, поняв это, опустила прицел. Бегущего можно обезножить, а добить потом.
— Игрр, быстрей! — крикнула я, но меня не услышали. В тупике звенело оружие и вопили десятки глоток.
…Стрела ударила Игрра в бедро, он упал на колено, в это время вторая прошла над его головой. Выстрелить вновь сармы не успели. Прилетевшие от Амаги стрелы заставили их юркнуть за щиты. Ворота открылись, и Игрра втащили внутрь. Он жив! Я ощутила, как окружавший меня мир вздрогнул и стал расплываться.
В чувство меня привел шум на лестнице. В люке показалась голова Игрра, и скоро он оказался рядом.
— Умница!
Он обнял меня и тут же склонился к щели. Я последовала его примеру. Мы побеждали. Тактика Игрра сработала. Конных в тупике было мало — слишком тесно, лошадей отвели на соседнюю улицу. По замыслу Игрра, Амага убивала коноводов, захватывала табун, после чего, перекрыв тупик, начинала бой с отстрела находящихся здесь лошадей. Амага согласилась скрепя сердце. Для кочевницы конь — самое ценное имущество. Однако Игрр настоял, а мы с Дандаки поддержали. Это жестоко, но правильно. В пешем строю сармы не воины. Так и вышло. Потеряв коней, сармы растерялись и не смогли прорваться. Попытались, но их истыканные стрелами тела валялись у выхода из тупика. Уцелевшие сбились в кучу и закрылись щитами. Лучницы Амаги их более не убивали. Время от времени пускали стрелы, отбивая желание сражаться.
В тупик выскочила Дандаки с воинами. Они окружили уцелевших сарм. Амага повторила маневр сотницы. Ее котята, вопя и потрясая копьями, подлетели и встали рядом. Дандаки взмахнула копьем, призывая к тишине.
— Слушай меня! — обратилась к окруженным. — Ваши вожди мертвы. Вы свободны от клятвы им. Если хотите уйти, я не стану мешать, но ваши кони и оружие останутся нам. Тех, кто не захочет, могу взять к себе. Мне нужны храбрые воины. Подумайте! За то, что не уберегли вождей, вам сломают спины.
— Правда возьмешь? — выкрикнули из толпы.
Дандаки полоснула мечом по пальцу и провела им по щекам.
— Клянусь Великой Матерью!
На землю упал щит, затем другой. Одна за другой сармы выходили вперед. Они снимали пояса с оружием, стаскивали доспехи и шлемы и, повинуясь знаку Дандаки, шли к воротам.
— Дальше неинтересно! — сказал Игрр. — Будет присяга и дележ слонов. Пошли вниз! Нога болит. Надо вытащить стрелу и перевязать, пока мне раненых не нанесли…
Нанесли их скоро: Дандаки не забыла, что в доме медикус. Тащили всех: детей Амаги (их, к слову, среди раненых оказалось больше всех — сражались без доспехов), воинов сотницы и бывших врагов. Те, кто мог передвигаться, доковыляли сами. Игрр не отказывал никому. Первым делом осматривал раны. По его знаку одних выносили во двор, где тут же добивали — этим помочь было нельзя, из тел других муж извлекал стрелы и дротики, промывал и зашивал раны. Я с Сани помогали. Любая «кошка» знает, как зашить рану, а где училась кварта, я не спрашивала. Сани умела, кажется, все.
