Виктор Глумов - Мышеловка
Потом он ощутил жгучую боль и открыл глаза.
Покачивающиеся верхушки сосен подметают клубящиеся облака. Крупные капли дождя падают на губы, лоб, щеки. Игарт поймал себя на мысли, что небо похоже на заформалиненный мозг, отогнал образ и приподнялся на локтях.
Поляна. Сосны. Папоротник. Вездесущий ворон кружит над головой. И откуда здесь столько воронья?
Но почему он здесь, а не в воинской части с Янушем? Так, стоп…
Вспомнив, Игарт упал на траву и закусил губу, чтобы не закричать. Его убили и, вероятнее всего, съели. Однако вот он, живой и невредимый. Рука потянулась к шее, ощупала ее и не нашла рубца. Или смерть приснилась? Значит, и Зона со всеми ее обитателями – тоже. Но тогда что это, если не Зона? И что было до того?
Казалось, почва ушла из-под ног, покачнулись основы мироздания и он болтает ногами в пустоте, пытается найти точку опоры. Мимо проносятся куски суши, люди, звери, существа. Единственное, что незыблемо и неизменно, – он сам. Если нет смерти, значит, и жизни нет?
Игарт встал, огладил себя, нащупал броник, подсумок, а вот пистолета и контейнера с артефактом не нашел. Видимо, потерял, когда умер. Или не умер? Или эта реальность замкнута сама на себе, и, даже умерев, от нее не избавишься? Персональный ад.
Память пискнула, что загробной жизни не бывает. Значит, надо искать научное объяснение. Кто-то создал этот искусственный мир. Но кто и зачем? И каким образом ему удается воскрешать мертвецов? Даже не так. Не просто воскрешать мертвецов, но и возвращать предметы, которые с ними были.
Вспомнить бы жизнь до Зоны! Наверняка там все ответы.
Надо решать проблемы по мере поступления – если все время думать о неразрешимом, можно с ума сойти. Первый вопрос: что это за место?
Игарт включил ПДА, кликнул на «карта», затем – «местоположение». Обозначающая его желтая точка мигала в Македонске, недалеко от заброшенной воинской части, где они с Янушем полегли. Интересно, боевой товарищ тоже восстал из мертвых? И где это случилось: неподалеку или в другом месте?
Проверить это более чем просто. Игарт позвал его, и тотчас голос Януша донесся с юга. Это означает, что здесь умереть невозможно в принципе. И македонцы, расстрелянные в деревне, тоже все воскресли.
– Иди навстречу мне! – крикнул Игарт, достал из подсумка гайку, повертел в пальцах и швырнул перед собой.
Пришлось извести десять гаек, прежде чем между сосновыми стволами замаячил силуэт Януша. Его гвоздь упал под ноги Игарта.
– Ну и вид у тебя, – сказал он.
Януш посмотрел на товарища взглядом, наполненным страданием, и проговорил:
– Одно из двух: или я сошел с ума, или долбаный мир… Ты когда-нибудь мечтал о бессмертии?
– А кто не мечтал?
– Ну вот, – Януш нервно хмыкнул, и уголок его века задергался. – Сбылось.
– Чистилище напоминает. Я согласен променять бессмертие на нормальный мир, каким бы он ни был… А еще знаешь, что мне кажется? Что бог Зоны – вполне реальное существо, а не мифическая сущность, и оно нами играет.
– Давай, блин, не будем об этом. Стоит чуть задуматься, и начинает съезжать крыша. Поражаюсь, что мы, блин, еще не чокнулись.
– Будто кто-то заставляет нас отыгрывать роли в безумной пьесе, – продолжил Игарт раскручивать мысль; он ощутил, что нащупал правильное предположение.
– Давай лучше подумаем, как вернуть оружие. Без него нас будут убивать снова и снова, а умирать мне не понравилось.
– Никак. Проще новым разжиться. Оно осталось, где мы умерли, а там кишат бандерлоги.
– Они разумны, – Януш подмигнул. – Значит, если ты наденешь серебристую мантию, они перестанут тебя замечать.
Игарт возликовал, потом сразу насупился:
– Чудесный план. Если не брать в расчет, что рюкзак и контейнер с артефактом я потерял. Думаю, что он валяется там же. Черт, в нем – артефакт за тридцать штуцеров. Полезнейшая вещь!
Задумались. Воцарилось молчание, лишь посвистывал ветер, играя сосновыми ветками, звенели синицы, мелкая живность шуршала хвоей. Капли с едва заметным всхлипом разбивались о ветви, не долетая до земли.
– Можно прокрасться к воротам и пулей метнуться туда и назад. Только придумать защиту для головы, чтоб кирпич не прилетел. Самое плохое, что может случиться, – мы умрем.
– Да уж, – согласился Януш.
До воинской части было с полкилометра. Ни мутантов, ни аномалий на пути не встретилось. Ветер стих, птицы смолкли. Даже тучи прекратили бег и нависли серой пеленой. Хруст каждой ветки напоминал выстрел. Воздух словно загустел, зловещая тишина заставляла вздрагивать от собственного дыхания, замирать и озираться.
А вот и воинская часть. Отсюда к ней вела раздолбанная асфальтовая дорога, упиралась в полураспахнутые ржавые ворота, которые крепились к рельсам, вмурованным в бетон. За ними угадывалась будка КПП. Забор из плит рухнул, колючая проволока сгнила. Справа и слева над воротами возвышались стоящие торцами казармы, остальные строения поглотила зелень.
Ступили на асфальт, поросший молодыми деревцами и сорной травой. Без оружия Игарт ощущал себя голым. Возле ворот он выдрал из забора ржавый прут арматуры – хоть мнимая, да защита. Януш скользнул к КПП и прошептал:
– Удача!
Протиснувшись в будку, он снял со скелета каску и зашуршал по ящикам:
– Жаль, что оружие до нас потырили. От штурмовой винтовки я не отказался бы.
Игарт держал ухо востро, помня о бандерлогах, но мутантов слышно не было. Куда они подевались? Будто отвечая на его вопрос, они затопали, застрекотали. Неужели учуяли?
– Валим! – крикнул Игарт и попятился за ворота, но топот не приближался. Значит, бандерлогов встревожило что-то другое.
Донесся едва заметный, но все нарастающий гул. Заломило поясницу. Сиреной взвыл ПДА – Игарт аж подпрыгнул. Они с Янушем одновременно глянули на экраны и в один голос выругались. Задрали головы: небо на юге наливалось багрянцем.
Выброс!
Сообразив, что бандерлоги побежали прятаться в подвал и нападать не будут, Игарт рванул к памятнику забирать потерянные вещи, крикнув на бегу:
– Быстро собираем оружие и ищем бункер.
Игарт думал, что обнаружит на асфальте собственный обглоданный труп с простреленной башкой, но, видимо, бандерлоги утащили его и сожрали в казарме – туда тянулся кровавый след. Рюкзак валялся в крапиве, ПМ выпал из руки, когда мутанты поволокли тело, и лежал дальше.
Игарт нашел свой блестящий контейнер с редким артефактом, сунул в рюкзак, перекинул его через плечо:
– Януш, бежим, где склады! Заодно и схрон выпотрошим.
Магазин пришлось снаряжать на бегу. Теперь ломило не только поясницу, но и все суставы, свербело в голове, давило на уши, как если нырнуть метров на восемь. Игарт зажал нос, продулся – не помогло.
На юге небо стало малиновым. По тучам с легким треском пробегали ветвистые молнии, облака вертелись, будто их взбивали миксером.
Януш дернул ручку бронедвери на себя, она не поддалась – петли заржавели. Тогда он уперся в стену ногой, еще раз дернул. Без толку. Игарт взъерошил волосы и уставился на небо, где тучи вертелись так, будто они живые и пытаются увернуться от молний. Понятно, что за смертью последует новое воскрешение, но душа все равно сжималась от ужаса.
– Давай отнесем вещи за ворота, – предложил он и удивился собственному голосу, который звучал будто из бочки. – Чтоб легче было их забирать, когда воскреснем.
– Дело говоришь, – Януш в сердцах пнул стену и уже собрался уходить, но в подвале затопали, звякнула щеколда. Игарт прицелился в черноту за открывшейся дверью.
– Давайте, бродяги, скорее к нам!
Люди! Обрадовавшись, Игарт сунул пистолет в кобуру и переступил порог, Януш – за ним. Когда захлопнулась дверь, мир погрузился в черноту, только шумное, с присвистом дыхание выдавало человека.
– Спускайтесь, – проговорил незнакомец.
Первым пошел Игарт, следом – Януш. В подвале загорелась свеча – на стенах отпечатались черные тени людей.
– Повезло так повезло, – проговорил Януш, попрыгал на одной ноге в надежде, что перестанет давить на уши. – Парни, а вы давно здесь? Нас тут убили бандерлоги, мы за шмотом вернулись…
Его голос оборвался, когда он спустился по ступеням и увидел, что это за люди. Черные. Шесть человек, седьмой, тот, что впустил их сюда, сзади. Игарт выхватил пистолет, чтобы застрелиться и восстать в другом месте, но получил тычок в шею от позади идущего и рухнул на пол.
Маузер
Душные сумерки обступили офисный центр. Свет, льющийся из окон, нехотя продавливался сквозь насыщенную смогом осязаемую тьму, приобретая синеватый оттенок. Автомобили на парковке дышали жаром и бензиновым чадом; машин было немного, офисный планктон давно разъехался по домам, кабакам и клубам. На площади перед магазином резвились скейтеры. Тускло теплились уличные фонари. Глючная голограмма с рекламой зубной пасты распадалась над тротуаром роем беспокойных пикселей.
